В 1710 г. в Англии вновь пришла к власти партия тори, и на пост канцлера казначейства (Chancellor of the Exchequer) был назначен ее видный деятель Роберт Гарлей. Финансы страны были расстроены войной с Францией, но тем не менее ближайшей задачей было изыскать 300 тыс. фунтов для следующего квартального перечисления армии герцога Мальборо, стоявшей в Европе. Направив аудиторов, Гарлей выявил ие только неразбериху в расходах, но и ряд скандальных трат, после чего в 1711 г. Палата общин составила комитет для специального расследования вопроса.
В этом же 1710 г. был принят устав акционерной компании с очень длинным названием "Компания купцов Великобритании по торговле с Южными морями и другими частями Америки и для рыбной ловли". В экономическую историю она вошла иод более коротким именем – "Компания Южных морей".
Компании предстояло консолидировать внутренний долг страны путем покупки его свидетельств на сумму 10 млн фунтов в обмен на свои акции. При этом доход по процентным бумагам правительства, перешедшим в активы компании, становился источником выплаты дивидендов акционерам. Ожидаемые прибыли от торговли с Южной Америкой рассматривались как дополнительный источник, наиболее привлекательный для рантье.
Эти ожидания упрочились в 1713 г., когда по Утрехтскому договору Англия добилась нрава ежегодно направлять в Южную Америку одно торговое судно и 4800 рабов.
В 1718 и 1719 гг. спекулятивная лихорадка, бушующая в Париже, перекинулась на Лондон. Впрочем, спекуляция в Англии набирала обороты и независимо от Франции.
На 1720 г. Компания Южных морей, планируя выкуп обязательств по внутреннему долгу на 1 750 000 фунтов, сократила процент, который правительство должно было заплатить, выплатив правительству и держателям облигаций премию и получив чистую прибыль в 72 000 фунтов.
В ходе обмена держатели государственных облигаций получали акции в количестве, позволявшем им сразу же реализовать их с премией. Операция прошла успешно, и компания предложила консолидировать тем же способом весь государственный долг. Банк Англии и Ост-Индская компания отказались задействовать свои средства в этой операции, и Компания Южных морей договорилась принять на себя основную часть государственного долга, обещая немалую премию в пользу правительства.
Для успешной реализации проекта акции Компании Южных морей должны были котироваться выше номинала в 100 фунтов. По началась спекулятивная лихорадка: уже 30 января 1720 г. акции стоили 129 фунтов, 18 марта -200 фунтов, 20 мая -415 фунтов, 15 июня -1000 фунтов, 24 июня -1050 фунтов.
Если во Франции спекулянты сконцентрировались на компании Ло, то в Англии рост курса охватил все компании. Так, если 1 января 1720 г. акции Ост-Индской компании продавались за 200 фунтов, то 24 июня уже за 440 фунтов. Почувствовав этот тренд, спекулянты занялись учредительством новых компаний, акции которых начинали расти. Покупатели часто могли купить акции за небольшой авансовый платеж.
Только за 7 июня 1720 г. была открыта подписка на акции 19 только что образованных новых компаний с суммарным капиталом более 50 млн фунтов. За период между сентябрем 1719 г. и сентябрем 1720 г. было учреждено 190 компаний-"пузырей" с целью реализации своих акций. Среди них: "Компания по страхованию будущего детей", "Товарищество волосяной торговли", "Компания для импорта материалов для швабр, щеток а также метловищ из Норвегии и Германии", "Компания для торговли акциями Компании Южных морей". Возможно, самым экзотическим было название "Компания для осуществления проекта, который будет обнародован когда-нибудь в будущем".
Почувствовав, что "мыльные пузыри" отвлекают капитал потенциальных покупателей ее акций, "Компания Южных морей" инициировала парламентское расследование. В результате был принят "антиаферный закон" (Bubble Act), запретивший продавать акции для открытой подписки до завершения государственной регистрации.
Хотя большое число объявленных вне закона компаний было аннулировано, многие все-таки успели оформить требуемые документы. Спекулятивный капитал сосредоточился на их акциях, и на протяжении июля их курсы продолжали расти. Примечательно, что спекулянты никак не отреагировали при этом на "обвал рынка" во Франции.
Увлекшись преследованием конкурентов за спекулятивный капитал, "Компания Южных морей" обвинила четыре компании, продолжавшие работать на фондовом рынке, в мошенничестве при регистрации эмиссий. Что оказалось хуже для нее самой, "Компания Южных морей" выиграла все эти иски, и в августе вместе с акциями конкурентов пошли "на дно" и курсы ее акций. 20 августа они котировались по 850 фунтов, 19 сентября – по 390 фунтов, 28 сентября – по 180 фунтов, а к декабрю их курс упал до 120 фунтов.
Эти события повлекли за собой смещение первого лорда казначейства, на место которого 3 апреля 1721 г. заступил представитель оппозиции, виг Роберт Уолпол (считается в английской историографии первым премьер-министром Великобритании, хотя этот термин стал входить в оборот лишь в 1870–1880 гг., при Бенджамине Дизраэли). Активный участник всех спекуляций, сам он вышел из них заблаговременно и с огромной прибылью, когда по совету своего банкира продал весь принадлежавший ему пакет акций "Компании Южных морей". В роли "кризисного управляющего" Уолпол спас около 60% капитала кредиторов правительства.
В отличие от "Королевского банка" во Франции, Английский банк не был обвинен в соучастии спекуляциям. Только на завершающем этапе Уолпол прокредитовал "Компанию Южных морей", чтобы "спасти" некоторые капиталы. Доверие к Английскому банку и его банкнотам в результате не упало, а скорее укрепилось.
Кроме того, был принят и до 1825 г. действовал Bubble Act – закон, предотвращающий создание компаний, подобных "Компании Южных морей". Примечательно, что сама эта компания не была ликвидирована, оставшись своеобразным холдингом для ценных бумаг правительства.
«Компания Южных морей» - на гравюре Уильяма Хогарта аллегорически изображена карусель с доверчивыми вкладчиками и бичуемая «добродетель»
Поучительный пример рыночной иррациональности - спекуляция в Англии в начале XVIII века.
Компания, получившая известность под названием «Пузырь Южного Моря» (англ. The South Sea Bubble), начала свою деятельность в 1711 году, когда герцог Роберт Харли основал «Компанию Южного Моря» - полное название: «Управляющий и компания торговцев Великобритании по южным морям и другим частям Америки с целью содействия рыболовству» . Ей были обещаны исключительные права торговли с испанскими владениями Южной Америки. Эти права получены Англией за успешное завершение войны за испанское наследство, закончившейся в 1714 году, Парламент предоставил монопольное ведения торговли в обмен на выкуп части государственного долга. Компания приобрела почти 10 миллионов фунтов государственного долга против гарантированной ежегодной ренты в 6% и монополию на всю торговлю с Латинской Америкой.
В 1717 году король Англии предложил повторную «приватизацию» государственного долга. Два крупных финансовых учреждения страны, Банк Англии и «Компания Южного Моря», представили каждый свой проект, и после горячих парламентских дебатов «Южному Морю» позволили приобрести еще одно долговое обязательство с процентной ставкой в 5% в год.
Спустя короткий промежуток времени стали распространяться слухи о неслыханных прибылях компании от торговли в Латинской Америке, где английские товары могли быть обменены на золото и серебро с «неисчерпаемых» приисков Перу и Мексики. На фондовой бирже акции «Южного Моря» вели тихое существование, цена двигалась в пределах только двух или трех пунктов в месяц.
Но в 1719 году во Франции произошло событие, имевшее огромное значение для английской компании. Выдающийся человек по имени Джон Лоу основал в Париже «Compagnie d’Occident» для торговли и участия в колонизации американского штата Миссисипи. Огромная волна торговли акциями этой компании подняла цены на них с 466 франков в августе до 1705 франков в декабре 1719 года. Покупателями были как французы, так и иностранцы. Это и стало причиной того, что британский посол попросил правительство сделать что-нибудь, чтобы остановить отток английского капитала в «Пузырь Миссисипи». Пузырь лопнул 2 декабря 1719 года. Вследствие наступившего краха капитал перебирался обратно из Франции в Англию.
Это давало интересные возможности основным акционерам британской компании, которые предложили принять на себя весь долг английского государства. 22 января 1720 года Палата Общин назначила совет для рассмотрения этого предложения. Несмотря на многочисленные предупреждения, 2 февраля принимается решение представить парламенту проект. Инвесторы радовались этой перспективе дальнейшей капитализации компании. Через несколько дней цена акции выросла до 176 фунтов стерлингов, поддерживаемая притоком средств из Франции. Во время дальнейшего рассмотрения проекта начали появляться новые слухи о невероятных прибылях, которые якобы можно было заработать, и акции выросли в цене до 317 фунтов стерлингов. В апреле 1720 года продажи придавили цены обратно к 307 фунтам и к 278 фунтам уже на следующий день.
Даже при таких ценах первоначальные основатели компании и директора могли снять прибыль от роста капитала, которая была просто неисчисляемой по стандартам того времени и реализуемой из фактически недействующей компании. Сама компания за 10 лет работы не отправила к американским берегам ни одного торгового или рыболовецкого судна
. На фондовом рынке компания преуспела намного больше, чем в проведении торговых операций - торговля с Новым Светом была делом затруднительным, потому что враждебная Испания контролировала подавляющее большинство американских портов, позволяя заходить только одному английскому кораблю в год, получая за это одну четвертую часть от всей прибыли и 5% с оборота. Однако на инвесторов слово «монополия» оказывало гипнотизирующее действие.
12 апреля стали ходить новые позитивные слухи, и прошла подписка на свежие акции на 1 миллион фунтов при цене 300 фунтов за акцию. Подписка на акции превысила вдвое первоначально заявленный объем, и спустя еще несколько дней они торговались уже по 340 фунтов. Затем компания объявила, что будут выплачиваться 10%-ные дивиденды по всем новым и старым акциям. После этого была предложена новая подписка на 1 миллион фунтов по цене 400 фунтов. Она также была превышена. Компания все еще оставалась почти бездействующей.
Все это вдохновило многих на предпринимательскую деятельность, и в 1717-20 годы на фондовом рынке возник новый феномен: появлялось все больше и больше предложений по акциям в «слепых ценных бумагах». Эти компании, подобно «Compagnie d’Occident» и «Компании Южного Моря», ничего не продавали, кроме планов, идей и ожиданий. Они были совершенно бездействующими на дату подписки, управлялись новичками в области менеджмента. Акции скупались с большим энтузиазмом и быстро росли в цене. Спекуляция акциями была не больше чем игрой богачей, - все и вся, здесь и там, мужчины и женщины принимали в ней участие. Эти компании быстро получили название «пузырей», благодаря своим основателям, часто продающим свои собственные акции и получающим прибыль буквально через несколько дней или недель после нового выпуска, оставляя других инвесторов один на один с бездействующей компанией и взвинченными ценами на ее бумаги.
11 июня 1720 года король объявил некоторые из этих компаний «источниками опасности для всех окружающих», а торговлю их акциями запрещенной, определив за нарушение этого штраф. Список из 104 запрещенных компаний включал в себя следующие воображаемые виды деятельности:
- Улучшение искусства делать мыло;
- Извлечение серебра из свинца;
- Покупка и снаряжение кораблей с целью подавления пиратов;
- Превращение ртути в ковкий рафинированный металл;
Несмотря на все старания правительства, каждый день появлялись все новые и новые пузыри, а спекулятивная лихорадка все больше усугублялась. Самый большой пузырь – «Компания Южного Моря» – продолжил надуваться, акции торговались по цене 550 фунтов, а в июне цена перевалила за 700 фунтов. В этот период ценовые движения были предельно невротичными, с огромными периодическими движениями. За один день, 3 июня, в первой половине дня цена упала до 650 фунтов, а в полдень снова поднялась до 750 фунтов. Многие крупные инвесторы использовали высокий летний уровень, чтобы реализовать прибыль, которая заново инвестировалась во что-нибудь, начиная с земли и товаров и заканчивая недвижимостью и другими акциями. Однако другие продолжали покупать акции «Компании Южного Моря», среди них был физик Исаак Ньютон. Во время ранних подъёмов цены он продал все свои акции «Компании Южного Моря», сняв при этом прибыль в 7000 фунтов.
Сэр Исаак Ньютон. 1702год. Портрет работы Готфрида Кнеллера
Руководство распускало слухи, что Испания предоставила свои южноамериканские порты в ее полное распоряжение. Крах Миссисипской компании во Франции привлек дополнительные капиталы с континента. В результате цена акции увеличилась до 890 фунтов.
Спекулятивная лихорадка охватила всю Англию. Все слои населения, от горожан до знати, бросились покупать акции компании, цена которых в начале августа достигла уже 1000 фунтов. Только очень немногие были осведомлены, что время для инвесторов заканчивалось. В числе тех, кто это знал, были первые основатели компании и ее совет директоров. Они воспользовались высоким летним уровнем цен, чтобы избавится от своих собственных акций. В начале августа в массы начали просачиваться зловещие факты, и цены акций начали медленно и устойчиво падать.
31 августа правление компании объявило, что годовой дивиденд в 50% будет оплачиваться в течение последующих 12 лет. Это полностью истощило бы компанию, и подобная новость не остановила возрастающее беспокойство инвесторов. 1 сентября акции продолжили падать и, когда цена через два дня достигла 725 фунтов, наступила паника. За оставшуюся часть месяца цены на акции достигли минимального уровня.
24 сентября компания объявила о банкротстве, скорость падения возросла еще больше. В последний день месяца акции можно было купить по цене 150 фунтов за штуку. Только за три месяца их цена упала на 85%. Исаак Ньютон потерял более 20 тыс. фунтов стерлингов, после чего заявил, что может вычислять движение небесных тел, но не степень безумия толпы. Среди потерявших свои сбережения был и писатель Джонатан Свифт (автор «Путешествия Гулливера»).
В преддверии гибели «Компании Южного Моря» банки и брокеры оказались в осаде. Многие сильно превысили величину займов по портфелям, состоящим из акций «Компании Южного Моря», и по всему финансовому миру прокатилась волна банкротств.
В отличие от «тюльпанного пузыря», пузырь «Компании Южного Моря» затронул не только ограниченную группу инвесторов. Де-факто, акциями Компании спекулировала значительная часть состоятельной прослойки населения Англии, Франции, Шотландии и Ирландии. Тысячи инвесторов были разорены, в том числе многие представители аристократии, которые затем были вынуждены отправиться в эмиграцию.
Уже в декабре был срочно созван парламент, который начал немедленное расследование. Оно выявило случаи мошенничества среди директоров компании. Некоторые из обвиняемых, в том числе казначей компании, бежали за границу. Расследование показало, что многие члены парламента брали взятки за голос при принятии королевского акта. Коммерсантов обвинили в том, что они знали о реальном положении дел, однако не сообщали об этом акционерам и биржевым игрокам (это обвинение по сей день предъявляется недобросовестным менеджерам). Более того, руководители Компании продали личные пакеты акций на пике их цены. Директора «Компании Южного Моря» были наказаны властями - их приговорили к огромным штрафам, а их имущество конфисковали в пользу пострадавших.
По результатам расследования к тюремному заключению были приговорены председатель правления компании и некоторые члены правительства, включая министра финансов Джона Эйслеби. South Sea Company была реструктурирована и продолжала существование до окончательного закрытия в 1760-х. Но ее основной функцией уже была не торговля с испанскими колониями, а управление государственным долгом.
Проблема состояла в том, что только в 1720 году на Лондонской бирже оперировали 120 компаний, действовавших по схеме «Компании Южного Моря». Их крах вызвал цепную реакцию банкротств. В стране резко снизилась деловая активность и выросла безработица. Чтобы исправить положение, британский Парламент принял постановление, запрещающее создание новых компаний, в которых не участвует правительство. В результате, развитие английской экономики было заторможено на 50 лет.
Компания была окончательно распущена в 1855 году. За 140 лет своего существования ей никогда не удавалось вести торговлю в южных морях в каком-либо масштабе, заслуживающем внимания.
Англичане прозвали «мыльными пузырями» (bubbles) авантюристские и жульнические компании, собиравшие деньги граждан под обещания фантастических доходов. Это похоже на наши пирамиды середины 1990-х годов, вроде МММ или «Чары». В качестве источников этих доходов фигурировали самые невероятные прожекты. Главный «мыльный пузырь» – Компания Южных морей, в свою очередь, напоминает наши крупные банки тем, что вкладывала активы преимущественно в финансовые обязательства правительства. Ради своих целей она широко практиковала подкуп высших чиновников и членов парламента.
Компания Мираж Южных морей
Компания Южных морей была основана в 1711 году группой богатых купцов и банкиров и пользовалась протекцией Роберта Харли, лидера тори (консерваторов) и, между прочим, покровителя знаменитого Даниэля Дефо, автора «Робинзона Крузо». В значительной мере её основание было элементом политической борьбы Харли и его группы против вигов (либералов), бастионом которых стал созданный в конце XVII века Банк Англии. При этом была использована хитроумная финансовая схема: держатели государственных обязательств на сумму около 9 миллионов фунтов стерлингов получили в обмен на эти бумаги акции Компании Южных морей. Причем обязательства правительства были переоформлены с некоторым облегчением для казны. Компания стала крупнейшим кредитором государства, а его политика была теперь тесно связана с её интересами.
Парламентским актом ей было предоставлено монопольное право торговли с богатыми землями Южной и Центральной Америки, которые принадлежали в то время Испании. Важную статью бизнеса составляла работорговля – поставка африканских рабов в Америку. Зависимая от компании печать расписывала сказочные доходы, которые должны были получить от этой торговли владельцы акций. В действительности дела компании по разным причинам шли отнюдь не блестяще, но её хозяева терпеливо дожидались своего часа. На новые финансовые манипуляции их вдохновляли события, происходившие в Париже, – фантастический успех аферы Джона Ло.
Новая финансовая схема была еще более грандиозной, чем в 1711 году. Компания предлагала обменять практически весь государственный долг на свои акции по рыночному курсу ценных бумаг. Поскольку 100-фунтовая акция стоила 125–130 фунтов, а облигации государства оценивались по номиналу (100 фунтов), для хозяев компании это была очень выгодная сделка. Держателей облигаций соблазняла перспектива дальнейшего роста курса акций и связанных с этим выгод. Кроме того, компания обязывалась произвести казне крупный платеж наличными, которые могли быть использованы для выкупа облигаций у держателей, не соглашавшихся на предложенный им обмен. Средства для этого платежа предполагалось добыть путем дополнительного выпуска акций компании.
Как только распространились слухи о том, что согласие парламента на принятие закона об обмене ценных бумаг гарантировано, акции взмыли вверх. У правления компании и крупных акционеров были наемные журналисты, поднявшие большой шум вокруг блестящих перспектив компании. Писали, что готовится договор с Испанией, которая откроет свои колонии для английских промышленных товаров, что золото и серебро оттуда рекой потекут в Англию. Назывались фантастические размеры дивидендов, которые будут выплачиваться по акциям.
Росту способствовал наступивший в первые месяцы 1720 года кризис системы Ло во Франции: спекулянты, сумевшие вовремя забрать свои деньги в Париже, теперь инвестировали их в Лондоне. В результате еще до голосования в Палате общин курс акций резко вырос. При окончательном голосовании было подано 172 голоса «за» и только 55 «против».
Закон был быстро утвержден Палатой лордов и подписан Георгом I, который, кстати сказать, уже несколько лет числился почетным председателем компании. Впоследствии стало известно, что среди лиц, получивших значительные «подарки» от компании, была фаворитка короля и две её «племянницы», которые в действительности были внебрачными дочерями монарха.
Через пять дней после вступления закона в силу правление объявило подписку на новую эмиссию – по 300 фунтов за акцию. Вместо одного миллиона фунтов, как рассчитывало правление, было собрано два. Когда успех стал очевиден, объявили еще один выпуск, уже по 400 фунтов. За несколько часов подписка составила полтора миллиона. Безумная жажда обогащения овладела публикой.
Мелкие пузыри
Между тем пример удивительного успеха акций Компании Южных морей породил лихорадку создания новых и новых акционерных обществ. Изобретательные прожектеры выдвигали всевозможные схемы инвестиций, пытаясь поразить воображение скороспелых акционеров. Знатные господа из высшей аристократии соревновались с прожженными дельцами за управление этими «мыльными пузырями». Принц Уэльский (наследник престола) возглавил одну из таких компаний и, по слухам, заработал на этом 40 тысяч фунтов. Всего за короткое время возникло до сотни «мыльных пузырей».
Конечно, среди них были разумные и, в принципе, рентабельные проекты, которые в нормальных условиях могли бы быть общественно полезны и выгодны акционерам. Но беда в том, что учредители компаний на деле не думали о реальных инвестициях, а стремились только загнать повыше курс акций и снять жирный навар. После этого компании лопались, как мыльные пузыри, унося с собой деньги акционеров. Одна из компаний предполагала производить деловую древесину из опилок. Теперь это не кажется фантазией, а в то время, после её краха, люди считали учредителей либо шутниками, либо жуликами. Но возникали компании с совершенно вздорными сферами деятельности, тем не менее, они умудрялись прожить несколько недель или месяцев.
Одна компания собиралась работать над созданием вечного двигателя и пыталась собрать под этот прожект миллион фунтов. Была компания, собиравшаяся переселять обезьян из тропических стран в Англию. Но, кажется, всех превзошел один остроумный авантюрист, создавший компанию «для осуществления весьма выгодного предприятия, характер которого пока не подлежит оглашению». И ведь нашлись наивные люди, отдавшие ему свои деньги в ожидании высоких доходов! Этот финансовый гений выпустил проспект, предусматривавший эмиссию 5000 акций по 100 фунтов каждая. Чтобы заманить как можно больше людей, он объявил, что каждый может стать акционером, внеся авансом сравнительно скромную сумму в 2 фунта стерлингов. Цели компании предполагалось объявить через месяц после подписки, после чего акционерам будет предложено внести остальные 98 фунтов за акцию. За первый год был обещан дивиденд в 100 фунтов на акцию. Когда учредитель открыл утром подписку, толпа жаждущих осаждала его контору. К концу рабочего дня он собрал 2000 фунтов и на следующий день благоразумно исчез из Англии вместе с деньгами.
Разумные люди, видя это безумие, выражали сожаление и опасения. Самым видным критиком был член парламента сэр Роберт Уолпол (1676–1745), один из лидеров партии вигов. Позади у него была бурная политическая карьера, включавшая изгнание из парламента и арест по обвинениям в коррупции, впереди – двадцатилетнее пребывание на посту премьер-министра, репутация одного из самых видных политических деятелей XVIII века и графский титул. По его настоянию правительство предприняло меры против «мыльных пузырей».
Любопытно, что главным противником этих малых «пузырей» была Компания Южных морей, поскольку они оттягивали на себя часть денег, которые могли бы быть инвестированы в её акции. В июне 1720 года вступил в силу закон, запрещавший явочное (без официальной лицензии) учреждение акционерных обществ под угрозой штрафов и тюремного заключения. Этот закон, ставший известным как Акт о мыльных пузырях (Bubble Act), был в силе более ста лет.
Историки расходятся в оценке порядка, возникшего в качестве побочного результата учредительской и спекулятивной мании 1720 года. Есть мнение, что в этой мании была некоторая здоровая основа: учредители во многих случаях действительно могли дать ход предприятиям, использующим уже сделанные изобретения и полезные нововведения. Крах «пузырей» и запрещение свободного учредительства, возможно, задержали на полвека английскую Промышленную революцию, которая сыграла огромную роль в становлении современной цивилизации. Имеется и противоположное мнение, согласно которому эти меры эффективно ограничили возможности финансовых махинаций. Во всяком случае мания учредительства пошла на убыль.
Лондонцы начали смеяться над собой, над абсурдными и жульническими прожектами, которыми они совсем недавно слепо увлекались. Появилась масса карикатур, сатирических сочинений в стихах и прозе, высмеивавших это увлечение. Один типограф выпустил колоду карт, на которых, помимо масти и достоинства, были напечатаны карикатуры и эпиграммы, посвященные «мыльным пузырям».
Спекулятивная мания В эти же летние месяцы 1720 года быстро менялась судьба главного «пузыря» – Компании Южных морей. В обстановке всеобщего ажиотажа курс её акций продолжал повышаться и дошел до 900 фунтов. Скептическое отношение Уолпола к этой лихорадке было широко известно, но его репутация знатока финансовых дел была столь высока, что принцесса Каролина, жена наследника, просила его стать её советником в спекуляциях, которыми она сильно увлекалась. По причинам личного характера, а о них ходили разные сплетни, Уолпол не мог отказать принцессе. Вместе с ней он заработал и себе неплохие деньги. В Лондоне говорили, что эти деньги отчасти пошли на его знаменитую художественную коллекцию. Кстати сказать, это та самая коллекция, которую внук сэра Роберта позже продал России для императорского Эрмитажа.
Спекулянты наживались, акционеры радовались. Но поскольку распространилось мнение, что акции достигли потолка, многие стали распродавать пакеты акций и фиксировать прибыль. Стало известно, что так поступают знать и люди из королевской свиты. Курс упал до 640, что заставило членов правления (директоров) дать указание своим агентам спешно покупать акции. Произошел новый, совершенно искусственный взлет, и к концу августа того лихорадочного года курс достиг рубежа 1000 фунтов. Теперь «мыльный пузырь» раздулся до предела. Он дрожал и трепетал, переливаясь всеми цветами радуги, готовый лопнуть от малейшего дуновения ветра.
Вокруг дел компании стали распространяться сомнительные слухи. Много говорили о фальсификации списков акционеров. Особая тревога поднялась на рынке, когда стало известно, что председатель правления компании сэр Джон Блант и другие директора продают принадлежащие им акции. Пришлось срочно созвать собрание акционеров, на котором высшие должностные лица компании и их друзья старались превзойти друг друга в восхвалении достигнутых результатов и перспектив.
К этому времени Компания Южных морей заняла столь важное место в финансовой системе и общественной жизни страны, что её трудности вызвали большую тревогу в правящих кругах. К королю, который находился в своих владениях в Германии, (он был одновременно курфюрстом Ганновера), были посланы гонцы, которые передали просьбу вернуться в Англию и успокоить публику. Из своего поместья был вызван Уолпол, пользовавшийся большим влиянием в Банке Англии и способный добиться от него поддержки для компании.
Банк не хотел вмешиваться в дела компании, опасаясь за свой престиж. Но казалось, голос всей нации требовал, чтобы банкиры спасли компанию, в чьи акции были вложены деньги тысяч людей, как знатных и влиятельных, так и среднего класса – купцов, ремесленников, фермеров. Падение акций на несколько десятков фунтов вызывало по всему Лондону стон, который отдавался в провинции. Уолпол оказался под сильнейшим давлением. Он согласился составить проект соглашения между компанией и Банком Англии, по которому последний должен был прийти на помощь. Это ослабило панику на рынке, и акционеры приободрились.
От Банка Англии требовали действий по «поддержанию общественного кредита», в сущности – спасения финансов страны, которые стали заложником Компании Южных морей. Правление банка заседало несколько дней почти непрерывно, с участием представителей компании и без них. В конце концов банк согласился открыть подписку на 5-процентные облигации на сумму 3 миллиона фунтов и предоставить эти деньги в ссуду Компании Южных морей на один год. Сначала этот выпуск имел успех, и казалось даже, что намеченная сумма подписки будет собрана за один день. Но очень скоро произошел поворот, и подписка остановилась. Это было воспринято публикой как сигнал катастрофы. Люди кинулись не только продавать акции, но и изымать деньги из Банка Англии. Ему пришлось быстрее выдавать вклады, чем он накануне собирал деньги по подписке на облигации. Банк выдержал напор, но для компании это было равносильно звону похоронного колокола. Акции упали до 130-135 фунтов, в восемь раз по сравнению с пиком, отмеченным двумя месяцами ранее.
Огромные эмиссии акций Компании Южных морей и операции с ними требовали много денег. В отличие от ситуации во Франции, где биржевой бум подпирался эмиссией банкнот банка Ло, в Англии свои векселя типа банкнот выпускали многие частные банки. Эти векселя до поры до времени были равноценны звонкой монете и широко использовались во всех операциях с акциями Компании Южных морей. Падение курса акций компании сделало для многих должников невозможным погашение долгов банкам, а те, в свою очередь, попали в трудное положение. Близкий к компании банк «Сорд лейд» оказался не в состоянии выплачивать звонкую монету по своим бумажным обязательствам. Под сомнением оказались векселя других банков. Все это означало не просто обесценение акций одной компании, хотя и крупнейшей, но кредитный кризис, который ударил по экономике всей страны.
Видя бесплодность своих усилий спасти компанию и опасаясь, что ураган сметет их самих, члены правления Банка Англии решили отказаться от выполнения соглашения, подготовленного Уолполом. В результате акции обесценились еще больше.
Само собой разумеется, что стали искать виноватых. Поскольку крах компании потряс всю нацию, было начато парламентское расследование. Комиссия быстро обнаружила несколько постыдных эпизодов и пообещала полностью разоблачить преступников. Но она выставила напоказ и неразумность народа, который предался азартным биржевым играм, как самый безрассудный игрок. В последующие месяцы парламент держал дело рухнувшей компании в своих руках и сам определял наказания.
События «года пузырей» оказали заметное влияние на всю общественную жизнь, на поведение людей. Вдруг оказалось, что за несколько часов можно составить состояние, которое при нормальном ходе дел потребовало бы многих лет упорного труда и воздержания. Беспечность и расточительность стали обычны даже среди людей осторожных и бережливых. Люди, которые благодаря удачной биржевой игре стали богачами, вели себя с возмутительной наглостью. Особенно это относилось к директорам Компании Южных морей, хотя ранее многие из них были людьми безупречной репутации.
Между тем во многих городах собрания местных акционеров Компании Южных морей при участии других граждан принимали обращенные к парламенту петиции с требованием примерно наказать виновных и взыскать с них потерянные людьми деньги. При этом, однако, никому не приходило в голову порицать себя и соседей за легковерие и алчность, за жажду легкой наживы. Нет, по всеобщему представлению, англичане были честным и трудолюбивым народом, ограбленным бандой стяжателей, которых надо повесить, колесовать, четвертовать...
Таково же было настроение в обеих палатах парламента, хотя, как скоро выяснилось, у иных из членов рыльце было изрядно в пушку. Поскольку античные ассоциации были в моде, один из ораторов в верхней палате требовал для директоров компании той же казни, какой в Древнем Риме карали отцеубийц: их, зашитых в мешок, бросали в Тибр. Разумнее других был Уолпол, который настаивал на том, что ликвидация нанесенного ущерба и восстановление общественного кредита важнее наказания виновных. Он говорил в палате общин: «Если бы Лондон горел, то все благоразумные люди стали бы прежде всего гасить пламя и мешать распространению пожара, а потом уж занялись бы поиском поджигателей». У всех на памяти еще был Великий пожар Лондона 1666 года, уничтоживший средневековый город. Уолпол разработал и представил парламенту план ликвидации долгов и дел Компании Южных морей. Это было поручено двум финансовым гигантам того времени – Банку Англии и Ост-Индской компании. Палата общин утвердила план Уолпола.
Наказание преступников
Однако «разгребание грязи» продолжалось в полную силу. В палату общин был внесен билль, предусматривавший запрещение покидать Англию директорам и высшим служащим компании. Они должны были декларировать все принадлежавшие им ценности, вплоть до движимого имущества; им запрещалось как-либо распоряжаться имуществом до завершения следствия. При обсуждении этого билля один из депутатов обвинил в корыстном пособничестве директорам секретаря казначейства (заместителя министра финансов) Джеймса Крэггса, который присутствовал на заседании.
Не менее бурно проходили заседания палаты лордов. Аристократы, всего несколько месяцев назад энергично занимавшиеся учредительством и спекуляциями, теперь гневно требовали кары для виновных в крахе. Здесь обвинения против высших правительственных чиновников зазвучали еще скандальнее. Вместе с тем же Крэггсом был обвинен в коррупции и злоупотреблениях канцлер казначейства (министр финансов) Эйлсби. Палата лордов решила немедленно начать расследование участия обоих в делах Компании Южных морей.
Лорды постановили также, что все брокеры, связанные с ценными бумагами компании, должны представить данные о том, какие акции они продавали и покупали по поручению любого чиновника казначейства или его доверенного лица. Когда такие данные были представлены, оказалось, что большое число акций попало в руки Эйлсби. Скандал был такой, что канцлеру пришлось подать в отставку.
В ходе расследования выяснилось, что несколько чиновников и членов парламента получили акции компании от её правления еще до того, как прошел закон о её привилегиях, и потому были корыстно заинтересованы в его принятии и в повышении курса акций. Далее подтвердилось, что в период самых высоких цен директора тайно продавали акции своей компании, что было признано «явным мошенничеством и нарушением доверия».
Дело принимало все более криминальный характер. Казначей компании, знавший все её опасные секреты, исчез из Лондона вместе с бухгалтерскими книгами и документами. Переодевшись в чужую одежду, он спустился на маленькой лодке по Темзе, в устье реки сел на специально нанятый корабль и оказался во французском порту Кале, откуда вскоре перебрался в Бельгию. Там он все же попал в руки властей и был помещен в тюрьму в Антверпене. Английское правительство потребовало от Австрии, которой тогда принадлежали эти земли, выдачи казначея, но дело затянулось. Пока шла переписка между Лондоном и Брюсселем, он бежал из тюрьмы, подкупив должностных лиц.
После исчезновения казначея почти все директора были арестованы. Те из них, которые одновременно являлись и членами парламента, были лишены юридической неприкосновенности.
Тем временем палата общин взялась за дело более основательно, создав для расследования специальный секретный комитет. Он вскрыл массу злоупотреблений. Комитет докладывал палате, что многие допрошенные им лица всеми силами запутывали дело, уклонялись от прямых ответов и препятствовали правосудию. В некоторых бухгалтерских книгах, предъявленных комитету, нашлись фиктивные записи, было отмечено поступление денег без указания имен плательщиков. В иных листы оказались вырванными, а ряд важных документов вовсе был уничтожен или бесследно исчез.
Тем не менее въедливые члены комитета установили, что до принятия закона о привилегиях компании её руководство фиктивно (без фактической оплаты) продало акции по низкой цене нескольким чиновникам и членам парламента. Если бы закон не прошел, эти люди ничего не потеряли бы. На деле же большой рост курса после принятия закона принес им огромные прибыли. Эти операции с полным основанием были признаны взятками. Размеры этих взяток оказались громадными – 250 тысяч фунтов.
Палата общин приказала напечатать отчет комитета и довести его таким образом до сведения публики. Она приняла резолюцию, которая требовала, чтобы директора компании и другие лица, незаконно обогатившиеся на её акциях, возместили из своей собственности «нанесенный народу ущерб». Был внесен билль, который определял, какие категории невинно пострадавших имели право на компенсацию. В итоге, директора компании, число которых достигало 33, были сурово наказаны. У них конфисковали в общей сложности более двух миллионов фунтов, причем каждому оставляли из его собственности долю, определявшуюся степенью вины и положением, которое он занимал в компании. Хуже всех пришлось Бланту – ему парламент оставил лишь пять тысяч из состояния, оцененного в 183 тысячи фунтов стерлингов.
Позже эти процедуры и решения подверглись резкой критике защитников прав человека в тогдашнем смысле слова: людей, в сущности, признавали виновными до суда; у них не было адвокатов и им не давали в полной мере защищать себя; все дела велись поспешно и пристрастно; порочен был сам принцип коллективной ответственности.
Но многие современники и историки признавали справедливость и полезность публичного парламентского расследования и наказания мошенников и взяточников, даже если при этом заодно пострадали невиновные. Печальный опыт с «мыльными пузырями» и Компанией Южных морей способствовал постепенной выработке законодательства и моральных норм, определяющих правила обращения с деньгами, которые люди доверяют банкирам и учредителям акционерных обществ.
Что касается судьбы самой компании и её акционеров, то хитроумный план Уолпола с привлечением Банка Англии и Ост-Индской компании в конце концов не сработал. Было решено распределить наличные активы и конфискованные у директоров деньги между акционерами; каждому досталось меньше 30 фунтов на стофунтовую акцию. Подобно тому, как Франция жила в XVIII веке воспоминаниями о крахе предприятий Джона Ло, в Англии все долго помнили расцвет «мыльных пузырей» и крах Компании Южных морей.
Некоторые исследователи событий тех лет сводят создание «Компании Южный морей» к инициативе Харли и Бланта, которые «нашли друг друга»; другие смотрят на это шире. Так, Вирджиния Коулс (Virginia Cowels), автор популярной книги «Великое мошенничество» («The Great Swindle») рассматривает создание компании в контексте борьбы двух партий того времени – тори и вигов – за экономическое господство. Если кратко, тори – сторонники англиканской церкви и монархии, «мутировавшие» позднее в партию консерваторов, а виги – «отступники» от англиканства и к середине XIX века – сторонники верховной власти парламента над королем, которые впоследствии стали лейбористами. В партии вигов состояли знатные аристократы, а позже – богатые купцы и промышленники. Ядро тори составляли крупные землевладельцы и государственные служащие. Банк Англии контролировался вигами. Вигам принадлежала и «Ост-Индская компания» – вторая после Банка Англии экономическая сила в стране. Харли был, разумеется, тори. Тори путем голосования на собрании акционеров предприняли попытку установления контроля над Банком Англии: они рассчитывали, что виги, которые владели большей долей в банке, не явятся на собрание. Но об их планах стало известно герцогине Мальборо – члену партии вигов и одной из самых влиятельных политических фигур тех времен; она разослала письма всем своим сторонникам и друзьям с просьбой прийти на собрание и голосовать за нужных членов совета директоров, что и провалило план тори. В результате Харли отступился от банка и решил создать ему противовес.
Как бы там ни было, в 1711 году Sword Bank подрядился разместить финансовый инструмент, который сегодня мы назвали бы государственными облигациями, а в то время эти бумаги именовались лотерейными билетами – по ним начислялись проценты и можно было выиграть приз. Всего через подписку на лотерейные билеты было собрано 5,3 млн фунтов . К этому времени государство было должно всем: ему ссужали золотых дел мастера, оно платило проценты держателям лотерейных билетов, бумаг, выпущенных казначейством, армией, морскими силами и даже главным интендантом. Занимать государство больше не могло.
Руководство Sword Bank придумало, как быть с государственным долгом, который казна не могла обслуживать. Идея состояла в том, чтобы создать торговую компанию, которая одновременно стала бы финансовым институтом. Цели, которые ставились перед компанией, были весьма амбициозными. Планировалось, что она возьмет на себя обязательства по обслуживанию и погашению 10 млн фунтов национального долга. Компания предложит кредиторам государства конвертировать свои долговые бумаги в ее акции. Взамен государство гарантировало, что оно будет платить компании 6% годовых до бесконечности, а та брала на себя обязательство выплачивать аналогичный дивиденд акционерам. Плюс компания рассчитывала зарабатывать на торговле с той частью света, которая сейчас называется Латинской Америкой, – она получала на это монопольное право. Выигрыш государства состоял и в том, что проценты могли финансироваться за счет торговых пошлин, налагаемых на компанию. Таким образом, с точки зрения бизнеса «Компания Южных морей» должна была представлять собой некий гибрид между Банком Англии и «Ост-Индской компанией».
Держателям государственных бумаг предложенная схема была выгодна. Им предлагалось обменять на акции компании краткосрочные долговые бумаги, которые было трудно продать, особенно если речь шла о части пакета; к тому же из-за неликвидности продать их можно было только со скидкой. Акции же компании обещали быть высоколиквидными. К концу 1711 года 97% (!) держателей краткосрочных бумаг добровольно обменяли их на акции «Компании Южных морей» (соответственно платежи со стороны государства в адрес компании должны были составлять 576 534 фунта ежегодно). Однако государство тут же принялось задерживать выплаты в адрес компании, ее акции упали и вышли в плюс только в 1716 году. Но как только ситуация нормализовалась, котировки превысили номинал примерно на треть. Это давало рыночную доходность на акции в размере 4,5% – ниже, чем на гособлигации (их доходность составляла 9% с учетом того, что они котировались существенно ниже номинала), но, по мнению Нила, это отражает разрыв в ликвидности бумаг [Neal 1990, р. 92]. Так что конвертация прошла успешно. Но совсем не так обстояло дело с заморской торговлей.
В то время Англия с завистью смотрела на прибыль, которую извлекала из своих колоний Испания: в нее прибывали суда, груженые золотом, серебром и драгоценными камнями. Кроме этого Испания создала в Новом Свете сахарную империю, основанную на дешевом труде рабов, которых поставляли в основном португальцы.
Считалось, что в Южной Америке можно озолотиться (в прямом и переносном смысле слова). Однако для успеха дела было нужно, чтобы в идею поверили не только ее инициаторы, но и широкие массы. Для этого была запущена государственная пропагандистская машина, на благо которой работали такие мастера эпистолярного жанра, как Даниэль Дефо и Джонатан Свифт. В частности, они составили и напечатали список экспортных товаров, которые могли быть востребованы на рынках Южной Америки, начиная с шелковых носовых платков и заканчивая чеширским сыром. Эта пара сочиняла истории о богатстве Южной Америки, готовых экспортных рынках и огромных прибылях, которые будут заработаны на работорговле [Balen 2002, р. 31].
В качестве лирического отступления я расскажу, что Дефо был задействован в пиаре «Компании Южных морей» отнюдь не случайно. Эту работу ему поручил сам Роберт Харли. На момент знакомства с Харли Дефо был человеком с темным прошлым. В молодости он затеял ряд предприятий – торговал акциями, организовал кирпичную фабрику, создал ферму по выращиванию виверр – хищных млекопитающих из Юго-Восточной Азии, железы которых вырабатывают пахучее вещество, использующееся в парфюмерии. Честностью Дефо не отличался: он несколько раз перепродал ферму и неоднократно привлекался к суду; свекровь обвинила его в краже 400 фунтов. Наконец, в 1692 году он обанкротился, не вернув долг в 17 тыс. фунтов. А в те времена, как известно, за невозврат долга сажали в долговую тюрьму. Дефо пустился в бега. Он выходил на улицу только по воскресеньям – в дни, когда должников было запрещено арестовывать. В итоге за несколько лет он все же выплатил 12 тыс. из 17. Параллельно Дефо занимался писательством. В то время он писал политические и экономические памфлеты. Экономика всегда интересовала Дефо, и он в своих памфлетах то и дело предлагал государству новые идеи, которые должны были, как ему казалось, озолотить Англию (что, однако, так и не помогло лично ему стать финансово состоятельным гражданином). Дефо считается пионером экономической журналистики. В итоге он угодил-таки в тюрьму, но не за долги, а за свои политические памфлеты – один из них был признан атакой на англиканскую церковь. Из тюрьмы Даниэля и вызволил Харли, оценивший его талант памфлетиста. Это произошло в 1703-м, то есть за несколько лет до создания «Компании Южных морей», но недоплачивая и задерживая гонорары, Харли долгие годы держал Дефо на коротком поводке: писатель всегда нуждался в деньгах, а следовательно, – в работе. В момент создания компании Дефо все еще был литературным «рабом» Харли. «Робинзон Крузо» был опубликован в 1719 году, когда афера с «Компанией Южных морей» была в самом разгаре. Крузо, кстати, в этих самых Южных морях и потерпел крушение – действие романа происходит на одном из Карибских островов.
«Путешествие Гулливера» Свифта также было навеяно аурой Южных морей – его герой отправляется в путешествие именно туда. Чуть отвлекаясь от темы, расскажу читателям, что Свифт задумывал книгу отнюдь не как детскую сказку, а как пародию на роман Дефо «Робинзон Крузо» и памфлет о политике того времени (например, сцена, когда Гулливер помочился на дом лилипутов, трактуется литературоведами как метафора сепаратного мира Англии с Испанией 1713 года, но современному читателю без дополнительных комментариев к тексту этого смысла не разглядеть). «Путешествие Гулливера» было издано в 1726 году. Свифт побоялся опубликовать книгу под своим именем. Существует легенда, что он подбросил манускрипт на крыльцо дома издателя, проезжая мимо в экипаже; рукопись понравилась, и ее опубликовали, но, согласно некоторым источникам, с публикацией помогли влиятельные друзья. Вполне возможно, что эта легенда была придумала самим Свифтом. В любом случае имя автора книги еще долгое время не было известно широкой публике.
Вернемся теперь к «Компании Южных морей». Дело оставалось за малым: Англия, Германия и Голландия – с одной стороны, Испания и Франция – с другой находились в состоянии войны, а для успешного коммерческого предприятия был нужен мир. Военные действия разворачивались на землях Фландрии, хотя предметом спора была не только ее территория, но и испанские колонии в Латинской Америке. Вскоре, а точнее в марте 1713 года, мир был заключен, но для Англии, как считают ее историки, это был позорный мир. В ходе войны Англия надеялась отвоевать себе право беспрепятственной торговли с испанскими колониями Латинской Америки и получить какие-нибудь земли на этом континенте. Держателем монополии на эту торговлю была Франция, но особой выгоды из нее не извлекала – не давали английские военные корабли. Согласно мирному договору, Фландрия отошла Франции, а что касается Латинской Америки, то в результате нескольких десятилетий военных действий Британия получила право посылать туда один торговый корабль в год, да еще на условиях дележа прибыли от торговли с Испанией. При этом корабль мог заходить только в один из семи портов: Буэнос-Айрес, Каракас, Картахену, Гавану, Панаму, Портобелло или Веракрус. Ни территорий в Латинской Америке, ни прав создавать там поселения Британия так и не добилась. Кроме того, Англия подписала 30-летний контракт на поставку рабов в Южную Америку. Годовая квота составляла 4800 человек. На это испанский король пошел охотно. Морские походы в Африку были очень длинными и затратными, смертность среди рабов – высокой, на суда часто нападали пираты. К тому же у самых берегов Латинской Америки корабли нередко останавливала испанская береговая гвардия под тем предлогом, что никаких инструкций из Мадрида относительно беспрепятственного прохода судов не было получено. Согласно договору, испанский король претендовал на четверть прибылей от торговли, а оставшаяся часть облагалась 5%-ным налогом.
Но и этого было достаточно для начала операций «Компанией Южных морей» в 1714 году. Она снарядила семь кораблей, на которых было перевезено 2500 рабов. Поскольку живых денег у компании не было – одни долги, для финансирования этой экспедиции она привлекла 200 тыс. фунтов, выпустив облигации. Но прибыли эта спецоперация не принесла: налоги испанцев на живой товар были непомерно велики, да еще английская королева вдруг объявила, что и ее корона претендует на четверть всех прибылей, если таковые появятся. Кроме того, расплодились и конкуренты – официальная монополия компании на торговлю рабами нарушалась частными английскими судами, что подрывало рынок. Неудачи компании частично были связаны и с менеджерскими ошибками, как выразились бы сейчас. Плачевно завершилась и единственная торговая операция: груз шерсти почему-то доставили в Картахену, где для нее не было рынка, а не в Веракрус, где он был, и шерсть в итоге пришлось оставить на съедение крысам. На этом торговые операции компании (кроме поставок рабов) закончились – торговля оказалась отнюдь не золотым дном. В 1714–1716 годах она фактически была заморожена, в основном из-за новых ограничений, введенных испанцами. В 1717–1718 годах «Компания Южных морей» снарядила 45 кораблей с рабами в рамках своего контракта по работорговле. Всего в Америку было доставлено 13 тыс. рабов. Однако и эти операции прибыли не принесли, а в 1718-м, несмотря на окончательную победу Англии в войне, суда компании и ее зарубежные активы были арестованы Испанией. Таким образом, прогорела торговля и живым, и неживым товаром .
Но мир сделал свое дело – экономика страны в целом стала бурно развиваться. Богатство Англии тех времен происходило из двух основных источников – обширных земельных угодий, которые кормили население численностью немногим более 5 млн человек, и торговли с Азией и Африкой. И аристократию, и купцов охватил дух предпринимательства. Инвестиции шли в строительство, добычу угля и меди, инфраструктуру (водоснабжение), морской транспорт. Некоторые аристократы женили своих сыновей или выдавали замуж дочерей за богатых купцов, другие сколотили состояния на государственных должностях.
В 1714 году Роберт Харли, один из авторов идеи создания «Компании Южных морей», был снят со своего государственного поста. А в 1715-м ему пришлось уйти и с должности председателя совета директоров компании. Джон Блант обратил эти перемены к своей выгоде. Занять освободившуюся почетную должность он предложил самому принцу Уэльскому – сыну правящего короля Георга I. Тот легко согласился, ибо этот пост сулил немалые деньги, а расходы на образ жизни, достойный особ королевской крови, были тогда весьма высоки. В этом же году в честь принца Уэльского было начато строительство нового корабля под названием The Royal Prince («Королевский принц»).
Заключение мира в 1713 году способствовало буму на фондовом рынке. В начале 1717-го котировки акций достигли в среднем 120% номинала. Правительство пришло к мнению, что настало время избавиться от части высокопроцентного, но неликвидного долга, конвертировав его в низкопроцентный, но высоколиквидный долг. В том же году была проведена конвертация отдельных выпусков – лотерейных займов 1711–1712 годов и погашаемых аннуитетов выпуска 1705 года – в погашаемые 5%-ные аннуитеты. Этим занимался Банк Англии, который грамотно вел реестр, вносил в него всех новых собственников. Также стало можно продать любое количество бумаг, а не только весь пакет, как раньше. Это делало бумаги ликвидными, и их котировки быстро выросли по отношению к номиналу. Две эти конвертации – так называемого отзывного (floating, дословно – плавающего) долга, то есть долга, который государство могло в любой момент погасить при наличии средств, в акции «Компании Южных морей», в 1711 году и конвертация, проведенная Банком Англии в 1717 году, – существенно сократили государственные затраты по обслуживанию долга. Однако оставалась еще одна часть – так называемый неотзывный долг, который нельзя было погасить до истечения его срока. Нил полагает, что эту конвертацию, скорее всего, блокировали своими лоббистскими усилиями золотых дел мастера Англии, которые служили расчетными агентами по долгу и хорошо наживались на его неликвидности [Neal 1990, р. 94].
Между тем фондовый рынок рос, что создавало почву для конвертации оставшегося долга. Она была проведена в начале 1719 года – в акции «Компании Южных морей» был конвертирован лотерейный займ 1710 года . В результате капитал компании превысил 12 млн фунтов. От этой сделки, так же как и от предыдущих, выиграли и правительство, добившееся снижения процентного бремени; и компания, акции которой выросли в цене из-за капитализации правительственных аннуитетных платежей; и держатели долгов, которые заработали на том, что на момент обмена акции компании торговались с премией около 14% к номиналу, а обменивались на долги – по номиналу . В проигрыше остались золотых дел мастера, ведь объем их бизнеса уменьшился.
Вскоре король лично пожелал стать председателем совета директоров компании, а его сын, принц Уэльский, стал соответственно заместителем председателя. По всей видимости, король был столь великодушен по отношению к компании из-за общих трений с сыном. Он часто уезжал в континентальную Европу и боялся, что сын тем временем узурпирует власть, а семейные разногласия (например, принц пожелал сам выбрать крестных для своего сына, что в те времена считалось недопустимым) только подливали масла в огонь. Вторая причина податливости короля состояла в том, что сам он был по уши в долгах, поскольку тратил больше, чем выделял ему парламент, на сотни тысяч фунтов в год.
Как бы то ни было, о таком развитии событий Блант мог только мечтать. Председательство короля означало королевское одобрение предприятия и его благословение. Этим был подан сигнал: компании можно доверять. Король, по сути, являлся гарантом успеха дела. А предпосылок для успеха на самом деле почти не было. В конце 1718 года возобновилась война с Испанией. Все семь портов, куда могли заходить корабли «Компании Южных морей», были оккупированы испанцами. В результате The Royal Prince ждал своей первой экспедиции (в Веракрус) два года , но когда она все же была предпринята, корабль был атакован испанским флотом и на долгих шесть лет застрял в этом порту. А заложенный в 1718-м корабль The Royal George, названный так в честь короля Георга I, вообще не вышел в море из-за войны.
Между тем рост на фондовом рынке продолжался. К концу 1719 года котировки английских акций в среднем составляли от 130 до 140% номинала. Было задумано провести еще одну конвертацию долгов государства в акции компании, на этот раз широкомасштабную.
К этому времени долги правительства составляли астрономическую сумму: 3,4 млн фунтов государство было должно Банку Англии, 3,2 млн – «Ост-Индской компании», 11,8 млн фунтов было перевешено на «Компанию Южных морей» в ходе двух предыдущих конвертаций. Широкой публике государство было должно 31,5 млн фунтов, из которых 16,5 млн – отзываемые (по первому требованию) долги, а 15 млн – неотзываемые и долги с очень длинным сроком погашения (22 года). Одни процентные выплаты по долгу широкой публике превышали 1,5 млн фунтов. Блант предложил государству отдать эти долги его компании, да еще готов был приплатить за эту «привилегию». «Чем больше долг, тем выше прибыль», – говорил он. Это кажется безумием, но не все так просто. Идея Бланта состояла в том, чтобы выкупить долги по номиналу, но на этот раз конвертировать их в акции по цене выше номинала, «рисуя» таким образом прибыль компании. Например, если бы одна акция номиналом 100 фунтов выросла в цене до 300 фунтов, то он мог бы, продав одну акцию, погасить 300 фунтов долга, а две акции на сумму 600 фунтов оставить себе для последующей продажи и показать эти 600 фунтов как прибыль компании. Блант рассчитывал, что он сможет поднять цену до 300 фунтов.
Понятно, что компания, единственным бизнесом которой было обслуживание долга и ничего более, в конечном итоге ничего бы на этом не заработала, и схема Бланта без того, чтобы вкладывать деньги в реальный бизнес, была бы схемой Понци. Возникает вопрос: а кто же вложится в ее акции, кто пойдет на этот риск? Чтобы конвертация все же состоялась, Блант должен был убедить держателей долга в том, что после конвертации акции вырастут в цене и они смогут заработать, продав бумаги, что, в случае если ты держишь сам долг, невозможно.
Сначала Блант замахнулся на весь оставшийся госдолг, но в правительстве быстро сообразили, что идея с конвертацией долгов перед Банком Англии и «Ост-Индской компанией» не пройдет. Это были экономические форпосты вигов, и трудно себе представить, чтобы они стали акционерами контролировавшейся тори «Компании Южных морей». Блант внял аргументам против этой идеи и умерил свой пыл. Скорректированное предложение предполагало конвертацию 31 млн фунтов, то есть только публичного долга.
Сделка по переуступке долга должна была утверждаться парламентом. Государство, конечно, было кровно заинтересовано в том, чтобы скинуть с себя обязательства: ведь оно не только не могло погасить долг, но и просто его обслуживать. В ноябре 1719 года сам король выступил с речью, в которой поддержал идею Бланта. Лейтмотив звучал красиво: государство должно освободиться от долгов! Благими намерениями…
Согласно предлагаемым «Компанией Южных морей» условиям, государство должно было платить ей проценты по национальному долгу, но со временем они сокращались: 5% – в течение первых семи лет и 4% – во все последующие годы. Сокращение процентов давало годовую экономию в размере 300 тыс. фунтов. Если бы она целиком шла на погашение основной суммы долга, то он был бы полностью выплачен через 20 лет. Кроме того, компания готова была заплатить правительству 3 млн фунтов за «привилегию» обслуживать госдолг, и эти деньги можно было бы использовать на выплаты тем, кто не хотел конвертировать государственные бумаги в акции компании, а также на другие цели.
Однако у идеи нашлись и противники в лице все тех же Банка Англии и «Ост-Индской компании»: их руководство считало, что конвертация госдолга в акции «Компании Южных морей» усиливает последнюю. Блант знал о мощнейшей оппозиции идее. Поэтому, для того чтобы провести идею о конвертации через парламент, он направо и налево раздавал взятки нужным людям – от секретаря казначейства, министров и членов парламента до любовниц короля: деньгами, акциями по льготной цене, обещаниями бесплатных акций или в виде возможности конвертировать государственные долги частных лиц на льготных условиях. Минимальная такса составляла 10 тыс. фунтов. Те, кому предлагались акции по льготной цене, вовсе не должны были их оплачивать деньгами – полагалась отсрочка до того момента, когда акции вырастут и их можно будет продать, оставив прибыль себе; то есть такая сделка предполагала нулевой риск со стороны получателя акций. По оценкам, на прямые взятки, то есть, как сказали бы сейчас, налом, пошло около 1,3 млн фунтов, они были выплачены из живых денег, полученных в результате первой подписки на акции за деньги (о ней – речь чуть ниже).
По счастливой случайности в 1719 году Испания согласилась заключить мир с Англией, что возродило перспективы торговли с Латинской Америкой. Но «Компанию Южных морей» это уже не интересовало – манипуляции с государственным долгом привлекали ее теперь больше.
Между тем усилением компании был обеспокоен Банк Англии, который также выразил готовность взять на себя госдолг. Началась аукционная война, в которой ставки только повышались. В итоге Банк Англии согласился на сокращение процентов на один процентный пункт уже через четыре года и на плату правительству в размере 5,6 млн фунтов за привилегию взять на себя госдолг. Банк в своем предложении указал и коэффициент конвертации долгов в его акции, он предлагал собственные акции номиналом 1700 фунтов в обмен на бумагу, которая приносила их владельцу доход в 100 фунтов.
В ответ на это предложение «Компания Южных морей» согласилась заплатить правительству 4 млн фунтов немедленно и до 3,5 млн фунтов дополнительно в зависимости от результатов конвертации и тоже пошла на сокращение процентов уже в 1724 году. Правительство предложило Бланту разделить долг с Банком Англии, на что тот ответил: «Мы никогда не согласимся распились ребенка!» Госдолг, который до недавних событий был тяжелым бременем для государства, стал вдруг необыкновенной ценностью.
Я хотела бы кое-что прояснить. Первые две конвертации долга в акции компании никакого «экономического криминала» в себе не содержали. Компания просто становилась кредитором правительства – вместо множества мелких кредиторов. Выражаясь современным языком, публичный долг замещался непубличным. Государство же продолжало платить по долгу проценты и сохраняло обязательства погасить его. Третья конвертация уже была ближе к мошенничеству. Плата, предлагаемая за «привилегию» конвертировать долг, была колоссальной – 25% от суммы долга, что качественно меняет доходность схемы. К тому же торговая часть бизнеса компании умерла и осталась только финансовая. И это должно было прекрасно понимать и государство.
В конечном итоге было принято предложение «Компании Южных морей», в котором, в отличие от предложения от Банка Англии, не предполагалось никаких ограничений на выпуск акций и коэффициент конвертации оставался на усмотрение самой компании. Как уже упоминалось, она собиралась обменивать долги на акции не по номинальной стоимости акций, как Банк Англии, а по рыночной, а цену перед обменом предполагалось максимально задрать. И здесь Блант перенял французский опыт Лоу, о котором мы будем говорить в следующей главе. Блант считал, что Лоу заимствовал у «Компании Южных морей» саму идею обмена государственных долгов на акции, но развил ее. Стремясь сделать акции доступными, он добился от государства, чтобы оно печатало деньги и давало их в виде кредита тем, кто хочет купить акции Compagnie de Indes (французский аналог «Компании Южных морей». – Е.Ч. ), что подогревало спрос на акции. Блант печатать деньги не мог, но он мог предоставить кредит за счет средств самой компании.
Его кредитная схема была такова: Блант давал кредит под залог акций – 250 фунтов за акцию номиналом 100 фунтов, но не более 3000 фунтов одному заемщику. Процентная ставка составляла 5%. Всего в виде кредита было выдано около 1 млн фунтов. И это подталкивало котировки вверх. Акции росли в цене как на дрожжах. В это время котировки акций компании находились в диапазоне от 270 фунтов (когда казалось, что предложение Банка Англии не будет перебито) до 380 фунтов (когда указ, отдававший государственные долги компании, прошел второе чтение в парламенте). Когда указ прошел одобрение в нижней палате парламента – Общей палате, а это случилось 21 марта 1720 года, акции подскочили до 400 фунтов.
7 апреля 1720 года указ обсуждался в верхней палате – Палате лордов. Некоторые ее члены яростно выступали против, говоря о том, что в результате утверждения указа обогатится узкая группа лиц за счет грозящего обнищания многих и что по сути указ является мошеннической схемой, поощряет спекуляцию и отворачивает человеческий гений от занятий торговлей и промышленностью. Некоторые выступающие прямо заявляли о том, что если указ пройдет, то люди, скопившие деньги честным трудом, могут погнаться за мифическим богатством (а к вложению в акции подстегивал рост их курса) и потерять все. Но указ все же прошел большинством голосов: за проголосовали 72 члена, против – только 55. В тот же день он был одобрен королем, который с большой помпой инвестировал в акции компании личные 100 тыс. фунтов. Как выяснится позже, он купил акции в рассрочку, заплатив лишь небольшую часть суммы.
Поскольку разумные люди понимали, что финансовая схема конвертации долгов смысла для новых акционеров компании не имела и в результате котировки неизбежно должны были упасть, были запущены слухи, которые возбуждали бы надежды публики. Так, циркулировала информация, что торговля рабами возобновится и будет только расти (это по случайному стечению обстоятельств оказалось потом правдой); что испанский король готов передать Англии четыре порта в Перу в обмен на Гибралтар, контролировавшийся Англией, и порт Магон на острове Менорка; что компания ведет переговоры относительно прав на торговлю с Африкой. Запуск слухов для подталкивания курса акций был нормальной практикой того времени.
Между тем котировки начали падать и упали ниже 300 фунтов. Дело в том, что многие инвесторы предпочли на хороших новостях акции продать. 14 апреля компания провела первую «подписку за деньги» (в 1711 и 1719 годах подписки проводились, как вы помните, в целях конвертации госбумаг). Инвесторам было предложено акций на 2 млн фунтов по цене 300 фунтов, но из-за высокого спроса объем выпуска был увеличен до 2,25 млн фунтов. При этом 20% нужно было заплатить сразу же, а оставшуюся часть – долями через каждые два месяца. Это делалось для поддержания цены. Выпуск акций состоялся на падающем рынке, но рассрочка сделала свое дело: в первый же час после объявления подписки было раскуплено акций на 1 млн фунтов (согласно другим данным, вся подписка была распродана за час). Нил так объясняет энтузиазм публики по поводу этого выпуска: помимо учета торговых перспектив компании-инвесторы понимали, что, во-первых, полученная наличность могла использоваться для поддержки котировок, а во-вторых, эти акции не могли выйти на рынок до декабря 1720 года, когда они будут занесены в книги; таким образом, предложение акций на рынке в ближайшее время не увеличивалось [Neal 1990, р. 99]. То есть инвесторы были все же не просто иррациональными глупцами, как это часто пытаются представить.
Эта подписка в общем была нарушением договоренностей с правительством, ведь компании запрещалось выпускать акции с оплатой деньгами до начала конвертации госдолга. У современных исследователей есть подозрения, что это было сделано намеренно: проведение подписки до конвертации аннуитетов затрудняло подсчет справедливой стоимости акций, так как никто не знал, какую прибыль компания могла извлечь из конвертации.
Наконец компания предложила еще более льготные условия – не просто рассрочку, но кредит на покупку акций на общую сумму 5 млн фунтов, но не более 3000 одному заемщику. 29–30 апреля 1720 года проходит вторая подписка на акции за деньги в размере 1 млн фунтов. Среди покупателей – король и принц Уэльский.
Успех «Компании Южных морей» вдохновил целую волну предпринимательства. Англичане ринулись придумывать бизнес-проекты, регистрировать компании и размещать акции новых предприятий. Бум затронул все сферы. Одно только перечисление бизнес-идей свидетельствует о том, насколько развитой была экономика страны уже в то время. Выражаясь современным языком, целевое использование средств было таким: страховое дело, в том числе традиционное страхование судов и такие экзотические его виды, как страхование господ от потери слуг и брачующихся от развода; строительство жилья в Лондоне и других частях Англии; строительство приютов и больниц для незаконнорожденных детей; скупка конфискованной недвижимости; строительство дорог; уборка улиц в Лондоне; снабжение Лондона углем, сеном и соломой; подвод воды к Лондону и Ливерпулю; строительство турбины для снабжения водой городов Кента и Дила; превращение рек Ди и Дуглас в судоходные; разработка оловянных, свинцовых и медных рудников; производство пожарных карет; откорм свиней на мясо; импорт ослов из Испании; покупка земли под выращивание кукурузы; селекционирование лошадей; улучшение породы британских мулов; улучшение почвы; выращивание льна и конопли; производство рапсового масла; производство масла из маковых семян; отжим подсолнечного масла; производство семян редиса; рафинирование сахара; «отбеливание сахара без потери веса»; внедрение новых технологий производства солодовых напитков; выпаривание солода на солнце; торговля маслом, солью и сахаром; строительство плавучего бассейна для доставки в нем свежей рыбы к берегам Англии12; создание рыболовецкой артели; производство батиста и муслина; пошив одежды для матросов; «превращение серебра в изящный ковкий металл»; извлечение серебра из свинца; производство теплоустойчивой краски по патентованной технологии; создание похоронной конторы с представительствами по всей стране; производство селитры из экскрементов туалетов; и конечно же создание вечного двигателя .
Здесь и финансовый сектор, и добывающая и обрабатывающая промышленность, и сельское хозяйство, и инфраструктура, и торговля, и новые технологии, а большинство идей – вполне здравые. Многие из компаний создавались высокопоставленной знатью. Так, принц Уэльский создал «Уэльскую медную компанию», герцог Бриджуотерский строил дома в Лондоне и Йоркшире, герцог Чандос создал «Строительную компанию Йорка» и т. д. Мне хотелось бы выделить две компании, которые прямо или косвенно стараются эксплуатировать идею «Компании Южных морей» и французской Compagnie de Indes. Это «Компания лондонских искателей приключений для торговли и создания колоний в Terra Australis» и «Компания для покупки и продажи акций “Компании Южных морей” и всех других акций публичных компаний».
Хотя большинство компаний было реальными, расцвело и мошенничество. Один предприниматель собирал деньги под компанию, которая «воспользуется колоссальным преимуществом, о котором никто не должен знать». Самое удивительное, что деньги ему несли. Он объявил, что продает акции в кредит, и требовал депозит всего в 2 фунта. Как мы видим, кредитованием инвесторов занималась не только «Компания Южных морей». Мошенник обещал, что каждый, кто внесет этот депозит, в конечном итоге получит годовой доход в размере 100 фунтов. Таким образом ему удалось собрать 2000 фунтов, а затем он исчез.
Всего в 1720 году было создано 190 новых компаний, причем месячная статистика показательна: 5 – в январе, 23 – в феврале, 27 – в апреле, 19 – в мае и 87 – в июне. Они привлекли существенные средства. Рыболовецкая артель, например, смогла собрать 1,5 млн фунтов (для сравнения – капитализация всего фондового рынка Англии на начало года составляла 18 млн фунтов). Акции этих компаний также растут в цене, в некоторых случаях в 1 0–3 0 раз. Вновь созданные страховые компании Royal Exchange и London Assurance на пике котировались по цене, в 25–26 раз превышавшей оплаченный капитал. Забегая вперед, скажу, что из них пережили кризис только четыре, причем две – это Royal Exchange и London Assurance, дела которых пошли великолепно.
Дорожали акции и «старых» компаний: акции «Ост-Индской компании» выросли со 100 до 445 фунтов, Royal Africa – с 23 до 200, Million Bank – со 100 до 400. Совокупная капитализация лондонского фондового рынка летом 1720 года превысила 500 млн фунтов, и это было в 100 раз (!) больше, чем в 1695 году .
В стране царило небывалое процветание. День рождения короля отпраздновали с большой помпой – только красного вина было выпито 1000 бутылок. Обогатившиеся директора «Компании Южных морей», которые активно спекулировали акциями и на этом заработали, стали заниматься недвижимостью и землей. Один «пачками» скупал дома в Лондоне, чтобы снести их и на освободившемся месте возвести новые, более роскошные. Не избежал такой участи даже дом, принадлежавший династии Тюдоров: его выкупил и разрушил еще один директор. Третий пышно декорировал особняк в Челси и скупил несколько гектаров земли в провинциальной Англии.
Бурный рост котировок акций компании создавал впечатление, что страна переживала финансовую революцию, наподобие французской. Ученые расходятся во мнениях относительно того, почему крушение французской схемы еще в январе 1720 года не оказало отрицательного влияния на английскую. Одни утверждают, что широкая публика в Англии попросту не знала, что французская схема рухнула: информации в прессе было мало, излагались только факты, и то скупо, анализ отсутствовал. Кроме того, на момент краха никто в Англии не понимал причин падения французской схемы, поскольку в плане расширения кредита она была пионерской; впервые в Англии столкнулись и с инфляцией. Другие говорят о том, что крушение французской схемы повлияло с точностью до наоборот: «умные» инвесторы, которые успели вынуть деньги из «Схемы “Миссисипи”», перекладывали их в «Компанию Южных морей», пузырь на рынке акций которой пока еще не надулся. Третьи утверждают, что коллапс схемы не уронил репутации Лоу в Англии. Англичане считали, что схема рухнула из-за заговора против Лоу, нелюбовь к которому во Франции была вызвана тем, что он шотландец.
19 мая наконец были объявлены следующие условия конвертации государственного долга в акции компании: держателю госбумаг, который должен был получать по ним 100 фунтов ежегодно вплоть до бесконечности, предлагалось обменять их на финансовый пакет рыночной стоимостью не менее 3200 фунтов. Этот пакет состоял из 500 фунтов в виде облигаций компании и семи акций, которые котировались в диапазоне 380–400 фунтов. Иными словами, если бы эти бумаги были проданы немедленно, то можно было бы получить 3300 фунтов. А если вы верили в будущее компании, то можно было не продавать, ждать роста курса и выручить еще больше. Условия выглядели заманчивыми, поскольку доходность по госдолгам составляла около 5%, то есть рыночная цена аннуитета, дававшего 100 фунтов ежегодно, составляла 2000 фунтов. Суть оферты можно объяснить и по-другому: если исходить из номинальной цены акций компании, то компания предложила держателям бумаг великолепные условия по доходности (капитализация годовых процентов с фактором 32, тогда как рыночная ставка капитализации была равна 20); однако она тут же оговорилась, что аннуитеты будут обмениваться не по номиналу, а по цене, близкой к рыночной, – 375 фунтов. Это делало схему осмысленной для владельцев аннуитетов только по той причине, что рыночные котировки были немного выше и можно было заработать моментальную прибыль, продав акции.
Финансовая система была накачана деньгами – казначейские векселя на 1 млн фунтов, наличные компании, кредиты Sword Bank (согласно уставу, сама компания кредит давать не могла и использовала для этого дружественный банк). Компания предлагала плечо в 300 фунтов на 400 фунтов инвестиций. Акции выросли до 450, 460 и наконец (29 мая) вплотную приблизились к 500 фунтам. За неделю было размещено акций на 3 млн фунтов. 2 июня котировки достигли 830 фунтов. За этим (со 2 июня) последовал небольшой спад.
Наиболее осторожные инвесторы начали фиксировать бумажную прибыль: продавать акции и перекладываться в земельные активы. На простых людей, которые играли в акции «Компании Южных морей», свалилось неожиданное богатство, и они решили его «обналичить». Ситуация была совершенно аналогична той, которая складывалась во Франции. Простые горожанки скупали драгоценности, нанимали прислугу, приобретали загородные дома, а разбогатевшие джентльмены – выезд и поместье. Один носильщик заработал 2000 фунтов и купил себе экипаж. Журналист того времени написал, что до бума в Лондоне насчитывалось всего 200 экипажей, а в 1720 году было заказано около 4000 новых, да еще богато украшенных, и куплено 3000 золотых женских часов [Balen 2002, р. 112]. Откуда он взял эти цифры, сейчас уже установить не представляется возможным, но о масштабе «бедствия» такая статистика представление дает.
Продавала акции и знать. Многие высокопоставленные знатные люди из свиты короля в начале лета уезжали из страны надолго. Сам правитель, немец по национальности, по полгода, c весны до осени, находился на родине – в Ганновере. Перед долгой поездкой туда двор, включая самого монарха, акции продал. Король, инвестировавший в покупку акций первой денежной подписки 20 тыс. фунтов, выручил за них 106 тыс.
Продала акции и герцогиня Сара Мальборо, но отнюдь не по причине отъезда. Она переложила деньги в Банк Англии и страхование морских судов. Сару можно назвать профессиональным инвестором. Она неплохо разбиралась в стоимости активов, в которые инвестировала. Герцогиня Мальборо в открытую заявила в газете Daily Post , что те, кто что-нибудь понимает в цифрах, видят, что котировки не имеют смысла. Дословно она сказала: «Нельзя иметь кредит на 400 млн фунтов, имея в казне лишь 15 млн. Это заставляет меня думать, что через некоторое время проект взорвется и превратится в ничто» [Цит. по Cowles 1960, р. 135]. Так прямо и сказала!
Блант решил бороться с потенциальным падением цен на акции расширением кредита. Он предлагал кредиты в размере до 4000 фунтов. С 19 мая до 14 июня было выдано кредитов на 3,5 млн фунтов, но к 14 июня цена на акцию опустилась до 750 фунтов. Проблема состояла в том (и Блант отдавал себе в этом отчет), что акции компании могли продолжать расти в цене, только если бы они росли непрерывно. Если бы они остановились, то падения было не избежать. Бланта заботило то, что бум был повсюду – в Голландии, в Гамбурге, в Лиссабоне и в самой Англии, где успешно размещались новые компании, делавшие ставку на вышеперечисленные идеи. Деньги, которые текли в эти предприятия, могли бы потенциально достаться «Компании Южных морей», и это не давало Бланту покоя. Наконец у него созрел план.
Блант замахнулся на то, чтобы провести указ, который бы запрещал создание компаний, продающих воздух, – «Указ о пузырях» («Bubble Act»). Указ требовал разрешения парламента на создание новых компаний, а также запрещал уже существующим компаниям заниматься деятельностью, не указанной в уставе. Разумеется, предлог был самый благовидный – защита интересов народа. На самом деле это нужно было для того, чтобы как можно больше свободных денег текло исключительно в «Компанию Южных морей». Этот указ если и не делал ее де-факто монополией на рынке, то создавал олигополию из нескольких крупных компаний . Это был уже жест отчаяния. Становилось все труднее и труднее предотвращать неизбежное падение цены на акции. Указ был утвержден парламентом 9 июня, но на первых порах не оказал никакого влияния на курс акций недавно разместившихся относительно мелких компаний.
В этот же день Блант получил от короля рыцарский титул. Ведь финансовая революция, которую он вызвал, привела к росту котировок всех акций, в том числе акции таких «мастодонтов», как Банк Англии и «Ост-Индская компания» (правда, не в таких масштабах), и к процветанию страны.
15 июня была объявлена третья денежная подписка на акции. Предполагалось разместить 50 тыс. акций по 1000 фунтов за штуку, то есть с существенной премией к текущей рыночной цене. Однако первоначальный взнос составлял всего 10%, а оставшиеся 90% нужно было уплатить равными траншами через каждые полгода, то есть рассрочка была очень длинной. Спрос оказался огромным, пришлось даже поставить на улице у здания компании дополнительные столы. Подписка маркетировалась при помощи всех возможных связей среди политической элиты страны. Джонатан Свифт писал: «Я расспрашивал тех, кто приехал из Лондона, какая там сейчас религия. Компания Южных морей, – отвечали мне. В чем состоит политика Англии? – В Компании Южных морей. Чем там торгуют? – Опять Компанией Южных морей. А в чем состоит бизнес? – Только в Компании Южных морей» [Balen 2002, р. 113]. Помните, как у Шарля Перро: «Чей это луг? – Маркиза Карабаса. – А чьи это поля? – Маркиза Карабаса…»
Выпуск распродался за несколько дней, и компания получила 5 млн фунтов наличными, но большая часть этой суммы была тотчас же выдана в виде кредитов. Размер кредита одному покупателю советом директоров был ограничен 5000 фунтами, однако это правило нарушалось. До нас дошли записи о суммах кредитов: герцог Портлендский – 78 тыс. фунтов, лорд Кастелмейн – 41 тыс., лорд Хиллсборо – 31,8 тыс., лорд Розес – 18,5 тыс., граф Данмор – 26,5 тыс., лорд Четвинг – 12,5 тыс., герцог Монтроз – 13,8 тыс., лорд Белхейвен – 10 тыс., лорд Арчибальд Хамильтон – 10,5 тыс., герцог Монтегю – 9 тыс., лорд Фицвильям – 8 тыс., лорд Лондонберру – 8 тыс. фунтов и т. д. Самая большая сумма составила около 98 тыс. фунтов, и современные историки не знают, что это за персонаж, которому такие деньги были выданы (может быть, это фиктивная проводка?).
После этого котировки акций компании начали безудержно расти. Их максимум на пике составит 950 фунтов, что эквивалентно капитализации в размере 300 млн фунтов. Долги инвесторов в акции перед компаний (за покупки акций в кредит) достигли 60 млн фунтов. Для сравнения: всего компания перевела на себя государственных долгов на сумму 30 млн фунтов.
Важно пояснить (ниже я скажу, почему это так важно), что компания закрыла учетные книги на период с 22 июня по 22 августа, и акции нельзя было перерегистрировать. На это была техническая причина – подготовка к выплате дивидендов 29 июня; но, скорее всего, такой длинный срок был обусловлен и желанием поддержать котировки. Нет сделок – нет и падения цены. (Вспоминаются современные остановки торгов регулятором, когда биржевой индекс падает слишком сильно. В те годы проблема решалась остановкой перерегистрации.) Но торги продолжались, просто сделки вынужденно становились форвардными.
Пик цен до закрытия книг составлял 830 фунтов, а на момент закрытия акции котировались примерно по 730–740 фунтов. Но затем цены вновь начали расти и к началу августа достигли исторического пика – 950 фунтов и выше. Однако во второй половине лета акции снова зашатались и упали до 900 фунтов. Причины все те же: многие местные инвесторы закрывали позиции и использовали заработанное на развлечения (балы и т. п.) и вкладывали в недвижимость. Участились и продажи акций иностранными инвесторами и репатриация прибыли, в частности для того, чтобы переложиться в акции, котировавшиеся на Гамбургской и Амстердамской биржах, где бум только начинался. Так, продал свой пакет швейцарский инвестор – кантон Берна. Удорожился и кредит. Летом процентная ставка подскочила до 20%, но денег, чтобы давать ссуды под залог акций даже под такую ставку, не было ни у компании, ни у банкиров в Сити . В это же время зашатались и котировки других крупных компаний – «Ост-Индской компании» и Банка Англии.
Блант решил наконец атаковать крупные компании с помощью «Указа о пузырях». Тогда директора «Компании Южных морей» инициировали дела против трех компаний, операции которых выходили за пределы устава. Блант не осмелился поднять руку на Royal Exchange и London Assurance Company – крупнейшие из вновь созданных компаний. Они купили права на свое учреждение у парламента за 600 тыс. фунтов, а вырученные государством деньги пошли на погашение долгов короля перед бюджетом. Кроме того, и у «Компании Южный морей» рыльце было в пуху – кредитовавший ее акционеров под залог акций Swоrd Bank, по уставу, мог только… ковать лезвия для клинков. Блант решил выступить против Royal Lustring (lustring – это как раз ткань с люрексом, созданная по гугенотской технологии), Yorks Buildings, English Copper Company и Welsh Copper Company, хотя это были компании с историей, а в последней и вовсе председателем совета директоров состоял принц Уэльский. Операции трех из них (кроме English Copper Company) были признаны нелегальными 18 августа, и Блант уже праздновал победу.
Кстати, один из современных экономистов-историков высказал мнение, что при помощи «Указа о пузырях» не удалось перераспределить капитал в пользу «Компании Южных морей» в сколь-нибудь существенной мере, и в этом смысле этот документ не достиг своей цели. Во-первых, под него не подпадали Банк Англии и «Ост-Индская компания», а именно они предcтавляли собой основные альтернативы вложениям в «Компанию Южных морей»; во-вторых, были исключены, как указано выше, Royal Exchange и London Assurance Company; а в-третьих, указ не мог предотвратить утечку капитала на иностранные рынки, в основном в Амстердам. Кроме того, указ повсеместно нарушался [Harris 1994, р. 622].
Однако реакция рынка оказалась совсем не такой, как рассчитывал Блант. Началась паника, акции «компаний, действующих нелегально», упали практически до нуля. За неделю цены акций благополучных Royal Exchange скатились с 250 до 60 фунтов, а London Assurance – со 175 до 30 фунтов, то есть стали падать акции даже первоклассных компаний с длинной историей. Блант просчитался, так как не учел того факта, что большинство инвесторов имели акции нескольких компаний и почти все они были куплены в кредит. Падение акций одной компании вызывало необходимость продажи других из-за требований по донесению капитала (margin calls). Понеслись вниз и акции «Компании Южных морей». Если 17 августа за них давали 900 фунтов, то 28 сентября они будут стоить только 190.
Но пока до этого было далеко. Блант думал, как остановить падение акций. Он приказал использовать 2 млн фунтов со счетов Sword Bank для поддержки акций, но это была капля в море для компании, чья капитализация на пике составила 300 млн фунтов. В итоге Блант решился на еще одну – четвертую – подписку на акции. Цена была зафиксирована на уровне 1000 фунтов. Размещение началось 24 августа 1720 года. Блант активно агитировал и своих друзей, и известных политиков принять участие в подписке. Желающие подписаться нашлись (все дело в кредитном плече), несмотря на то что рыночная цена акции уже сползла ниже 900 фунтов.
Чтобы поддержать курс акций, через несколько дней компания объявила о дивиденде в размере 30% (к номиналу) на акцию номиналом 100 фунтов в текущем году и гарантированном дивиденде в размере 50% в течение следующих 12 лет. Это была попытка остановить краткосрочную спекуляцию и связать деньги инвесторов в акциях компании на длительный срок. Но для этого компания должна была зарабатывать около 15 млн фунтов в год, а она по-прежнему не вела никакой деятельности. И опять эффект от этой меры был ровно противоположным. Объявленные дивиденды позволили удержать цену за акцию около 800 фунтов всего на несколько дней. Инвесторы наконец осознали, что у «Компании Южных морей» концы с концами не сходятся. У нее нет денег для выполнения своих обязательств. 1 сентября цена акций на момент закрытия составила 800 фунтов, а дневной минимум – 770, а затем началось обвальное падение: за неделю цена на акцию скатилась до 380 фунтов. Не помогло и собрание акционеров, созванное 8 сентября с целью успокоить инвесторов.
В это время сам Блант тайно, но очень активно сбрасывал акции. Ему удалось продать свой пакет на самом пике, прибыль была вложена в земельные участки. Он даже продал больше акций, чем имел, в расчете на падение цены, то есть сыграл вкороткую. Когда речь зашла об участии в четвертой подписке на акции самих директоров компании, Блант велел всем директорам подписаться на 3000 фунтов каждому, а сам вложил только 500, для вида.
Директора компании не могли теперь показаться на улицах города без того, чтобы их не атаковала толпа. В Лондоне начинается волна самоубийств. В сентябре по причине убытков самоубийство совершил даже племянник одного из директоров «Компании Южных морей» (напоминаю, что в XVIII веке невозврат долга мог привести к пожизненному заключению в долговой тюрьме). Ожидались серьезные общественные волнения.
Блант предпринимал последние отчаянные попытки спасти компанию. Пришлось даже обратиться к злейшему врагу – Банку Англии. Первые переговоры прошли 19 сентября. Сначала Блант предложил выдать компании трехмиллионный кредит, потом – купить пакет акций по 400 фунтов за акцию на сумму 3 млн 750 тыс. фунтов. Договоренностей вроде бы достичь удалось, был даже составлен и подписан проект договора. Но следующая неделя принесла радикальные изменения в рыночной ситуации. Sword Bank, оказывавший поддержку компании, истощил свои денежные запасы и вынужден был закрыться. Он рухнул не без помощи Банка Англии – тот потребовал погашения обязательств в монете или банкнотах Банка Англии. Это только усилило панику. 24 числа акции стоили уже 190 фунтов, и договоренности Банка Англии и «Компании Южных морей» устарели.
Цена акций падала слишком быстро, и предложения Бланта за ней не поспевали. В этой ситуации Банк Англии заявил, что договоренности между ним и «Компанией Южных морей» недействительны без согласия парламента, и отказался закрывать сделку по спасению. Тем более что и у него самого возникли проблемы с ликвидностью. Люди спешили менять банкноты на монеты. Чтобы не потерять ликвидность, банк привлек крупные вклады – 50 тыс. фунтов от принца Уэльского и 100 тыс. фунтов от самого короля. Кроме того, пошли на хитрость: банк ставил своих людей впереди очереди, те выносили деньги через парадный вход и заносили обратно через черный. Паника постепенно улеглась.
В итоге большинство инвестировавших в акции компании обанкротились, и это – несмотря на то, что невыполненные обязательства по оплате акций последних траншей были списаны. «Стало модным быть банкротом», – широко цитируемое выражение тех дней. Многие потеряли свои состояния. В первую очередь коллапс затронул богатых, так как люди закладывали поместья, чтобы вложить полученные деньги в рынок акций. Герцог Чандос потерял 300 тыс. фунтов, и после его смерти имение, в которое он вложил 200 тыс. фунтов, было разобрано на стройматериалы. Герцог Портлендский обнищал до такой степени, что вынужден был просить короля назначить его губернатором в какую-нибудь колонию; он получил пост губернатора Ямайки и удалился туда до конца своих дней. И это еще был хороший исход. Один лорд получил небольшой пост на Малых Антильских островах, а другой – на Барбадосе, и это тоже считалось удачей.
Вслед за фондовым рынком рухнул и товарный. В первую очередь – рынок предметов роскоши, таких как экипажи, дорогая одежда, ювелирные изделия, произведения искусства. В одной мастерской по производству экипажей, например, клиенты отменили 38 заказов из 40. Рынок оказался наводнен бывшими в употреблении каретами, золотыми часами и часами с бриллиантами. Люди начали сбывать картины, мебель, дорогую посуду, фарфор. Обрушились цены на землю и поместья.
Обесценились векселя, в первую очередь – бумаги Sword Bank. Оказалось, что в экономике было создано столько кредита, что он уже не был обеспечен золотом и серебром. Упали акции многих компаний. Немало должников «Компании Южных морей» предпочли затаиться – они рассчитывали, что во время всеобщего хаоса о них не вспомнят.
Разумеется, английский парламент начал расследование махинаций внутри «Компании Южных морей». Для этого всех брокеров, торговавших акциями компании, обязали представить списки всех сделок с акциями, совершенными начиная с 1719 года государственными чиновниками из министерства финансов или в их интересах. Закончилось расследование тем, что директора компании, которые все же заработали деньги, были вынуждены вернуть почти все. Лицам, связанным с махинациями с акциями «Компании Южных морей», разрешили оставить состояния в среднем в размере в 5 тыс. – 10 тыс. фунтов. Бланту оставили только 1 тыс. фунтов из 185 тыс. Сохранить состояние удалось только двум директорам. Один избежал конфискации по той причине, что вскоре после избрания в совет директоров тяжело заболел, не участвовал в заседаниях и не голосовал. Такой исход неудивителен. На момент коллапса акциями компании владели более 450 членов парламента и 122 (из 200) пэра Англии, то есть сыграли свою роль и личные причины. Кроме того, парламент, который одобрял все выпуски акций и конвертацию государственных долгов, своими действиями после краха попытался переложить всю ответственность за случившееся на саму компанию и сделать козлом отпущения ее.
В декабре, когда парламент ушел на рождественские каникулы, котировок на акции не было. Владельцы акций первой подписки с трудом избавлялись от них за полцены, а участники последующих подписок не могли найти покупателей вовсе.
Большинству высокопоставленных лиц «Компании Южных морей», включая директоров, казначея и главного кассира , было предписано не покидать страну. Однако главный кассир Роберт Найт – самый важный свидетель, поскольку он знал все о том, как распределили миллион, потраченный на взятки, – бежал в Европу. Он старался избегать стран, у которых с Англией существовали договоренности о выдаче преступников. Найт был пойман в Бельгии местными властями, но его возвращение в Англию и дача им свидетельских показаний были для многих, в том числе для самого английского короля, нежелательны. Задействовав дипломатические каналы, англичане уговорили бельгийского монарха дать Найту возможность бежать. В результате Роберт Найт действительно скрылся, и следы его затерялись.
Компания и инвесторы прошли через финансовую реструктуризацию. Во-первых, государство простило компании 7,5 млн фунтов, так и не уплаченных за привилегию выкупить государственные долги. Во-вторых, задним числом снизило цену второй, третьей и четвертой подписок на акции – для акций всех подписок она была установлена на уровне 400 фунтов. Это сократило долг акционеров перед компанией на 9 млн фунтов (с 20 млн до 11 млн фунтов). В-третьих, государство освободило от обязательств по погашению долга тех, кто занимал под залог акций, при условии уплаты 10% суммы и потери залога. Это привело к списанию еще 7 млн фунтов, то есть большей части из оставшихся 11 млн фунтов. В-четвертых, находившиеся на балансе компании акции стоимостью 8 млн фунтов, а также отобранные у ее директоров (еще на 2 млн фунтов) были распределены среди существующих акционеров в пропорции 33 фунта на каждые 100 фунтов. Уже в августе 1721 года небольшое количество акций досталось и тем, кто конвертировал свои аннуитеты в акции компании.
Все это делалось не в последнюю очередь в интересах членов парламента, вложившихся в акции «Компании Южных морей»: 138 из них брали акции в долг. В результате всех этих мер инвесторы смогли вернуть в среднем 50% вложенного капитала – просто потрясающий результат для падения такого масштаба. Никто этого не ожидал. Правда, распределение было неравномерным: те, кто вкладывался в конце, потеряли гораздо больше.
При том что инвесторы в среднем потеряли, некоторым удалось неплохо заработать, даже не обладая инсайдерской информацией. Упоминавшийся кантон Берна вынул из схемы почти 2 млн фунтов, вложив всего 200 тыс. Задокументировано также, что один небольшой банчок, созданный золотых дел мастерами и называвшийся Hoare’s, сделал прибыль, не имея инсайдерской информации [Temin, Voth 2004]. С прибылью из инвестиции вышла герцогиня Сара Мальборо, а также выдающийся экономист своего времени Ричард Кантильон, которого современные ученые считают самым первым монетаристом. Кстати, Кантильону удалось получить сверхприбыль и на спекуляциях во Франции (об этом – в следующей главе). Удивляет и тот факт, что самые активные заемщики под акции компании – брокеры – не объявляли дефолтов по своим долгам, в отличие от простой публики. Это конечно же ничего не доказывает, просто объясняет, что даже в аналогичной ситуации можно не только проиграть, но и выиграть.
По мнению Нила, инвесторы осознали, что директора компании манипулируют ценой акций в сторону повышения, примерно в конце мая 1720 года, и решили, что они могут следовать тренду, так как какое-то время им нечего терять. Это соответствует концепции «рационального пузыря» Оливера Бланшара (Oliver Blanchard) и Марка Уотсона (Mark Watson), о которой мы подробнее поговорим в главе 16. Нил считает, что движение акций компании можно разделить на три этапа – качественное изменение фундаментальных условий, выражавшееся в финансовой инновации (рост со 130 фунтов в феврале до 355 фунтов 19 мая 1720 года); рациональный пузырь, существовавший до закрытия учетных книг 22 июня; и иррациональный скачок летом. Кстати, Гарбер со ссылками на другие источники отмечает, что справедливая стоимость акций «Компании Южных морей» составляла около 400 фунтов. Этот расчет делался исходя из стоимости будущих поступлений от правительства в счет обслуживания долга и с учетом отсутствия потенциальных доходов от торговли [Garber 1990].
Кроме того, Нил полагает, что пиком стоимости акций все же стоит считать цену на акцию перед закрытием учетных книг компании (напоминаю, что пик до закрытия составлял 830 фунтов, а на момент закрытия одна акция стоила 730–740 фунтов). Пиковая цена примерно равна цене после открытия учетных книг в августе, а рост котировок до 950 фунтов летом Нил относит за счет жесточайшего кредитного кризиса. Напомню, что когда учетные книги компании закрыты, сделки становятся форвардными, а форвардные цены на какой-либо товар тем выше, чем выше процентные ставки. По этой причине прямое сравнение простых и форвардных цен некорректно. Если принять за справедливую стоимость акции 400 фунтов, а за пиковую – 830 фунтов, то получается, что справедливая цена была превышена «всего» в два раза; а если учесть возможность доходов от торговли, то и того меньше.
Нил считает заведомой аферой только третью денежную подписку на акции. Во-первых, цена акций уже была слишком высока и публика могла отвернуться от компании в принципе. Во-вторых, это размещение «высосало» с рынка 5 млн фунтов – колоссальную сумму. Даже при условии, что эти деньги вскоре были розданы обратно в виде кредитов, это не остановило кризиса ликвидности.
В целом из анализа данного эпизода картина складывается такая. Цены на акции были завышены примерно в два раза, инвесторы в среднем сохранили около 50%, а многим удалось и неплохо заработать. Пузырь на финальных стадиях роста курса, безусловно, был. Но его размеры гораздо меньше, чем кажется, если смотреть на рост с самой низкой базы и так же измерять падение. Часть роста, так же как и падения, объясняется фундаментальными причинами. Создание «Компании Южных морей» и последующие сделки по конвертации государственного долга были крупными финансовыми инновациями и, безусловно, имели смысл, особенно на начальном этапе. На поверку оказывается, что все не так страшно, особенно по сравнению с интернет-лихорадкой.
К сожалению, прочитав несколько современных популярных работ о «Компании Южных морей», я могу констатировать, что авторы сгущают краски. Возможно, потому, что без этого в книге не будет сенсационности. Если журналист напишет, что «размещение акций прошло успешно, невзирая на неудачи компании в торговой деятельности» (речь идет о второй неденежной подписке в начале 1719 года), то серьезный ученый скажет о том, что в ходе этой подписки из-за колоссальных преимуществ в ликвидности, которые давали акции, к конвертации было предъявлено до 70% аннуитетов. Если журналист назовет английские размещения 1690-х годов пузырем без всяких оговорок, то ученый скажет о том, что в Англию переселились гугеноты и привезли с собой новые технологии и т. д. И только из серьезных научных публикаций мы можем узнать, что отнюдь не все получатели патентов предлагали инвесторам пустышки.
К сожалению, многие популярные книги способствуют распространению ложного представления о том, что причиной всплеска цен на акции «Компании Южных морей» было всего лишь «безумие толпы». Такой подход не менее опасен, чем попытки замалчивания факта пузыря на рынке технологических акций во время интернет-бума. Современный инвестор, внимая этому посланию, рождает ложные надежды, что отделить разумный рост цен от спекулятивного проще простого. Вот и в случае с «Компанией Южных морей» было «очевидно» (думает он), что это был чистый пузырь. Это было понятно, но не столь очевидно , причем не с самого начала и не для всех. Так что принимать решения о том, пора ли уже продавать акции на спекулятивном рынке, гораздо труднее, чем кажется. Другие исторические эпизоды это только подтверждают.
Если ученые более-менее единодушны во мнении, что пузырь на рынке акций «Компании Южных морей» все же был, и расходятся только в том, какого он был размера, то оценки ими влияния взлета и коллапса рынка акций «Компанией Южных морей» на экономику страны разнятся вплоть до противоположных. Так, Джон Карсвел (John Carswell) – автор одного из самых известных и глубоких современных исследований этого исторического эпизода – считает, что коллапс затормозил экономическое развитие Англии на многие годы и отодвинул промышленную революцию как минимум на 50 лет [Сarswel 1960].
А историки Петер Диксон (Peter Dikson) и Джон Бривер (John Brewer), которые занимались исследованиями по вопросам истории государственных финансов Англии, отмечают, что, несмотря ни на что, схема была реализована успешно. Она решила проблему государственного долга, привела к сокращению процентных расходов бюджета, сделала долг погашаемым и создала новый круг кредиторов государства. По их мнению, государственная финансовая система Англии стала более эффективной, устойчивой и даже менее коррумпированной. Ларри Нил и некоторые другие исследователи пришли к выводу, что «Компания Южных морей», хотя и затормозила экономическое развитие Англии, усилила связи между рынками Западной Европы, особенно между Лондоном и Амстердамом; в долгосрочной перспективе ускорила создание интегрированного и эффективного финансового рынка [Neal 1990, р. 14]. Нил утверждает, что рост цен акций на начальных этапах пузыря был отражением готовности инвесторов платить премию за конвертацию аннуитетов, которые было трудно и дорого перерегистрировать на нового владельца, в ликвидные акции, и результатом этого стало более дешевое обслуживание кредита для правительства. По его мнению, и французское, и английское правительства использовали ослабление позиций некогда могущественной Испанской империи после Войны за испанское наследство, чтобы конвертировать выпущенные ими аннуитеты в акции крупных монополистических торговых компаний, которые должны были эксплуатировать богатства Испанской империи [Там же , р. 13].
«Компания Южных морей» существовала еще многие годы. Она не была ликвидирована, в частности, из-за того, что реструктуризация шла очень долго. Как я уже упоминала, в 1720-е годы компании все же удалось наладить торговлю рабами между Африкой и Южной Америкой. Она также занялась ловлей китов у берегов Гренландии, но безуспешно. В 1723 году на крайне выгодных для себя условиях в ее капитал вошел Банк Англии. В 1733 году компания была расчленена на четыре части, а в 1854-м прекратили существование ее «останки». Гораздо более живучим оказалось слово «пузырь», которым англичане окрестили события на рынке акций этой компании [Neal 1990, р. 62]. Оно и по сей день используется в том же значении – для описания чисто спекулятивного движения цен.
Компания Южных морей была основана в 1711 году группой богатых купцов и банкиров и пользовалась протекцией Роберта Харли, лидера консерваторов При этом была использована финансовая схема: держатели государственных обязательств на сумму около 9 миллионов фунтов стерлингов получили в обмен на эти бумаги акции Компании Южных морей Компания стала крупнейшим кредитором государства, а его политика была теперь тесно связана с её интересами.
Ей было предоставлено монопольное право торговли с богатыми землями Южной и Центральной Америки The South Sea Company Важную статью бизнеса составляла работорговля – поставка африканских рабов в Америку Однако, у компании Южных морей не было реального бизнеса, поэтому ее акции не имели ценности, кроме той суммы, которую компания потратила на эмиссию
Она предлагала обменять практически весь государственный долг на свои акции по рыночному курсу ценных бумаг (100-фунтовая акция стоила 125–130 фунтов, а облигации государства оценивались по номиналу 100 фунтов) Правление компании объявило подписку на новую эмиссию – по 300 фунтов за акцию. И вместо 1 млн. фунтов, как планировало, собрало 2 млн
По завершению следствия палата общин начала судебный процесс над лицами, замешанными в махинациях с акциями Компании южных морей Первым перед судом предстал Чарльз Стэнхоуп, один из руководителей казначейства – его оправдали К тюремному заключению был приговорен председатель правления компании Блайт и некоторые сотрудники казначейства Также канцлер Эйлсби был признан виновным. Его заключили в Тауэр и конфисковали имущество для возмещения потерь рядовых акционеров
Результаты деятельности компании: Был принят и до 1825 г. действовал Bubble Act – закон, предотвращающий создание компаний, подобных "Компании Южных морей» Компания была окончательно распущена только в 1855 г. За 140 лет существования компании, ей так и не удалось добиться видимых результатов в торговли
