Благодаря героическим усилиям тружеников тыла СССР решил глав-ную военно-экономическую задачу — превзошел Германию по выпуску военной продукции, и прежде всего боевой техники и вооружения. Это была крупнейшая победа советской экономики, свидетельствовавшая об огромной мощи и преимуществах социалистической системы хозяйства.
Созданное в ходе войны слаженное военное хозяйство в 1944 г. вступило в полосу наивысшего подъема, что позволяло Коммунистической пар-тии, Советскому государству решать более широкий круг экономических задач в интересах фронта и тыла. Обсуждая в декабре 1943 г. планы даль-нейшего ведения войны, Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставка исходили из того, что в области экономического и социально-политического разви-тия Советская страна вышла на новые рубежи.
Был сделан главный вы-вод о том, что советский народ, руководимый партией, добился военно-экономического перевеса над врагом, превосходство СССР теперь опреде-ляло последующий ход войны. Вместе с тем перед страной встали новые огромной важности задачи. Предстояло, с одной стороны, закрепить до-стигнутые экономические успехи и увеличить материально-технические возможности победы над врагом, с другой — привести страну к оконча-нию войны экономически сильной, готовой к быстрому переходу на рельсы мирного строительства, новому подъему народного хозяйства.
Проблемы укрепления экономического могущества Советской страны, подъема ее материально-технической базы и военной индустрии наш-ли отражение в государственном плане восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1944 г. Основные хозяйственно-по-литические задачи, намеченные новым планом, заключались в обеспе-чении ускоренных темпов роста промышленного производства, особенно тяжелой индустрии, увеличения выпуска военной продукции, ее качест-венного совершенствования. Предусматривалось также дальнейшее укре-пление материально-технической базы сельского хозяйства, развитие всех видов транспорта. Значительно должна была расшириться работа по восстановлению хозяйства в районах, пострадавших от немецко-фа-шистской оккупации. Было намечено дальнейшее внедрение новой техни-ки, наиболее прогрессивной технологии, поточного производства. Пред-полагалось улучшить материальные и культурные условия жизни трудя-щихся. Соответственно этому плану распределялись и капиталовложения в народное хозяйство.
Увеличившиеся возможности выполнения народнохозяйственного плана 1944 г. были ярко продемонстрированы на X сессии Верховного Совета СССР. Рассмотрев отчеты об исполнении государственных бюджетов за 1940—1942 гг. и предварительные его итоги за 1943 г., сессия утвердила государственный бюджет на 1944 г. как по доходам, так и по расходам на сумму 249,6 млрд. рублей. Впервые за годы войны преду-сматривалось свести его без дефицита, чего в то время не могла добиться ни одна капиталистическая страна. В 1943/44 финансовом году раз-мер дефицита к общим расходам бюджета в США составил 52,9 процента, в Англии — 46,7 процента.
Государственные бюджеты военных лет, предложения по финансированию нового народнохозяйственного плана, содержащиеся в доку-ментах и материалах сессии, свидетельствуют об огромной работе партии и государства по созданию и развитию слаженной военной экономики. Наряду с ростом общего объема бюджетов происходили характерные для крепнущего хозяйства изменения в составе бюджетных доходов и расходов.
Рост бюджетных доходов в военные годы шел главным образом за счет увеличения поступлений от социалисти-ческого хозяйства, которые в 1944 г. превысили на 27,1 млрд. руб. уровень 1940 г. и на 45,8 млрд. руб. уровень 1943 г. Накопление бюджетных дохо-дов обеспечивалось также за счет мобилизации средств населения в форме государственных займов и налоговых платежей. Удельный вес налогов и сборов с населения в государственном бюджете 1943 г. возрос по сравнению с довоенным временем почти в 3 раза (с 11,2 до 30,8 процента), а в 1944 г. он несколько снизился по сравнению с предыдущим годом (до 30,3 процента), прежде всего за счет расширения льгот семьям военнослужа-щих и инвалидам войны.
Не менее наглядными являлись изменения и в расходной части бюджета. Военные ассигнования увеличились до 137,8 млрд. рублей против 125 млрд. рублей в 1943 г. Однако их удельный вес в общей сумме расходов бюджета снизился с 59,5 процента до 52,2. В то же время расходы на народное хозяйство возросли по сравнению с 1943 г. на 62,5 процента. Их среднеквартальный объем в промышленности, сельском хозяйстве, транспорте и связи в 1944 г. составил свыше 10 млрд. руб., превзойдя почти на одну треть уровень предыдущего года. История финансов не знала подобного примера, когда во время войны, превосходившей все другие войны по масштабам и разрушениям, удалось не только сбалансировать бюджет за счет текущих доходов, но и в ходе его выполнения добиться превышения доходов над расходами. В этом ярко проявились преимущества социалистического строя, позволявшего Советскому государству научно обоснованно проводить экономическую политику, направленную на даль-нейший рост масштабов и темпов расширенного социалистического воспро-изводства. Высокая эффективность экономической политики подтвержда-лась также распределением национального дохода СССР, изменением его структуры. В 1944 г. объем национального дохода увеличился по сравне-нию с 1943 г. на 19,2 процента и составлял 88 процентов от уровня 1940 г. Удельный вес военных расходов по сравнению с предыдущим годом умень-шился (хотя в абсолютном выражении они выросли), зато несколько уве-личилась доля фонда потребления и более чем в 2 раза возросла доля фон-да накопления. Это давало возможность во все больших размерах направ-лять средства на увеличение основных фондов, прежде всего в тяже-лой индустрии и на транспорте.
Народнохозяйственный план на 1944 г. по-прежнему предусматри-вал опережающие темпы развития ведущих отраслей тяжелой индустрии, широкое внедрение новой техники и технологии производства, особен-но в металлургической, топливной и станкостроительной промышлен-ности. Так, в общем объеме финансирования промышленности тяжелая и машиностроительная составляли 90,3 процента. Появилась возможность и более рационально совмещать высокий уровень военного производ-ства с постепенным увеличением выпуска гражданской продукции, развитием легкой и пищевой промышленности. Стали решаться в боль-шем объеме задачи сочетания текущего и перспективного планирования роста ведущих отраслей тяжелой индустрии, в частности были разра-ботаны задания по восстановлению и развитию черной и цветной метал-лургии, топливной промышленности, электроэнергетики на ряд лет. Но главной задачей советской экономики оставалось удовлетворение нужд фронта. На долю военной продукции в 1944 г. падало 51,3 процента общего промышленного производства (в 1943 г. было 58,3 процента).
Курс на упрочение материально-технич-еской базы военной промышленности, намеченный народнохозяйственным планом на 1944 г., увели-чивал потребность в черных и цветных металлах, топливе, электроэнергии, ставил новые задачи перед всеми видами транспорта. Коммунистической партии предстояло, возглавляя трудовой подъем народа, используя все внутренние хозяйственные и сырьевые резервы, обеспечить быстрое стро-ительство новых и расширение действовавших предприятий, изыскание и использование дополнительных материально-технических и трудовых ресурсов, улучшение организации труда и повышение его производитель-ности, всемерную поддержку и развитие патриотической инициативы трудящихся.
На решение этих задач были направлены усилия партийных и советских органов, партийных организаций. На 1 января 1944 г. в промыш-ленности работало около 560 тыс. коммунистов, в том числе в тяжелой и оборонной — более 262 тыс. Партийным влиянием были охвачены каж-дый цех, каждая бригада. Коммунисты находились на основных, решаю-щих участках производства. Выполняя указания ЦК, партийные органы на местах стремились умело сочетать решение хозяйственных и партий-но-политических задач, сосредоточивая главное внимание на живой орга-низаторской работе с людьми. Так, 24 февраля пленум Новосибирского обкома партии, обсуждая вопрос «О подготовке и политическом воспита-нии кадров», указал, что решающей фигурой на производстве является мастер, и потребовал от партийных организаций улучшить подготовку и переподготовку мастеров
В борьбе за подъем всех отраслей народного хозяйства, укрепление юпливно-энергетической базы, металлургии и транспорта, дальнейшее развитие военной промышленности большую роль играли промышленные наркоматы. Выполняя постановления и указания ЦК ВКП(б), ГКО, Сов-наркома и Госплана, они осуществляли непосредственное руководство решающими отраслями советской военной экономики. Совершенствуя ор-ганизацию производства, внедряя прогрессивную технологию, научную организацию труда, наркоматы наращивали мощности руководимых ими предприятий.
Для решения основной задачи — максимального подъема военного производства и улучшения его качественных показателей — первостепенное значение приобретало дальнейшее укрепление топливно-энерге-тической базы страны. ЦК ВКП(б), ГКО и СНК СССР уделяли большое, внимание развитию угольной, нефтяной промышленности и электроэнер-гетики, которые возглавлялись наркомами В. В. Вахрушевым, И.К. Сединым и Д. Г. Жимериным.
В принятых 11 января и 25 апреля постановлениях ГКО определил планы добычи угля соответственно на I и II кварталы и предложил поднять механизацию подземных работ, своевременно обеспечивать шахты оборудованием и материалами, крепежным лесом, упорядочить организа-цию труда и его оплаты, улучшить условия быта шахтеров. Расширялась подготовка новых кадров квалифицированных рабочих для угольной промышленности.
Партия и правительство требовали безусловного выполнения принятых в предыдущие годы решений, предусматривавших увеличение добычи угля в Кузбассе и Караганде. В середине марта начал эксплуатиро-ваться крупнейший Карагандинский угольный разрез с годовой произ-водительностью 1,5 млн. тонн, введенный в строй всего за десять месяцев. Намечалось дальнейшее развитие Кизеловского бассейна с целью поднять добычу коксующихся углей, крайне необходимых металлургии. 8 февра-ля ГКО принимает постановление «О мероприятиях по развитию добычи угля в Печорском угольном бассейне в 1944 г.». От роста угледобычи этого Северного Донбасса зависела работа промышленности и транспорта всего европейского севера СССР, а также Ленинграда. Планировалось за-ложить 11 новых шахт и обеспечить добычу 2,5 млн. тонн угля, прев-зойти уровень 1943 г. на 46,7 процента.
Предпринимались новые шаги по увеличению добычи угля на юге страны. Постановлением ГКО от 15 марта 1944 г. предусматривалось обеспечить местным топливом путем увеличения добычи угля и расширения шахтного строительства промышленность и транспорт Узбе-кистана. Это имело большое значение для дальнейшего хозяйственного развития Среднеазиатских республик.
Важную роль в увеличении добычи угля в стране играло повышение производительности труда горняков. К середине 1944 г. только на шахтах Кузбасса насчитывалась 21 тыс. стахановцев и ударников. Многие рабо-чие следовали примеру знатного шахтера коммуниста Е. Е. Девяткина, который выполнил в мае годовую норму и взял обязательство дать к концу года еще две. На шахтах Кизеловского бассейна росло движение за скорейшую выемку угля, начатое П. К. Поджаровым. Широко рас-пространилась трудовая слава о женщинах-горнячках Копейска. От сиби-ряков и уральцев не отставали шахтеры Подмосковья. В целом произво-дительность труда в угольной промышленности, хотя в 1944 г. и не до-стигла довоенной, по сравнению с 1943 г. возросла на 5,9 процента.
Значительные усилия предпринимались для подъема нефтедобывающей промышленности. Почти полное прекращение бурения в южных районах страны и недостаток бурового оборудования привели к тому, что среднесуточная добыча нефти угрожающе сокращалась: в январе 1944 г. по сравнению с маем 1941 г. она упала более чем в 2 раза. Со-стояние в нефтяной промышленности обсуждалось в ЦК ВКП(б). Чтобы поправить положение, партия и правительство потребовали решительно улучшить организацию разведочно-буровых работ и расширить их масштабы, увеличить выпуск бурового оборудования. Постановлением «О добыче нефти и выработке нефтепродуктов в январе и в первом квартале 1944 г.» ГКО определил повышенные задания по производству этого ценного сырья и наметил меры для обеспечения их выполнения. Аналогичный документ был принят и на II квартал.
Продолжалось ускоренное освоение новых месторождений нефти в Поволжье, на Южном Урале и Сахалине. В феврале Государственный Комитет Обороны установил задание по наращиванию ее добычи на про-мыслах Куйбышевнефтекомбината, которое имело важное значение для развития Урало-Волжского нефтедобывающего района страны. Успешно внедрялись методы скоростного бурения по опыту бригады Героя Социалистического Труда Р. Рустамова из Азербайджана.
В работе нефтяной промышленности наметился перелом. Удалось не только приостановить сокращение добычи нефти, но и со II квартала 1944 г. несколько увеличить ее. Тем самым была заложена база для подъ-ема нефтяной промышленности в дальнейшем. Ведущие нефтеперераба-тывающие заводы стали давать больше бензина.
Увеличилось производство электроэнергии, прежде всего за счет строительства новых электростанций. В январе в Челябинске был окончен монтаж турбогенератора мощностью в 100 тыс. квт, пущен в работу шестой котел на теплоэлектроцентрали, а также сдана в эксплуатацию первая очередь ТЭЦ на металлургическом заводе. В апреле ГКО принял постановление «О вводе новых мощностей на электростанциях в 1944 г.». Упор делался на прирост мощностей электростанций в Кузбассе и на Северном Урале, в районах Центра и в промышленных районах Украины. Продолжалось намеченное ранее строительство гидроэлектростанций в республиках Средней Азии. Большое внимание уделялось развитию энергосистем на востоке страны — Томской, Омской, Красноярской, Уфимской, Барнаульской. Важное значение для преодоления трудно-стей со снабжением электроэнергией приобретал вопрос об эффектив-ном использовании мощностей, строжайшем режиме экономии и рацио-нальности электроснабжения.
Продолжала наращивать мощности черная и цветная металлургия — наркомы И. Ф. Тевосян и П. Ф. Ломако. 18 января ГКО принял постановление «О неотложных мерах помощи черной металлургии». В нем отме-чалось ее возросшее значение для бесперебойной работы военной про-мышленности и намечались конкретные задания по снабжению черной металлургии сырьем, топливом, электроэнергией, обеспечению транспор-тными перевозками, пополнению кадрами рабочих.
Увеличение потребностей в качественном металле вызвало необходимость расширить мощности цветной металлургии, производство фер-росплавов и легирующих присадок. В связи с этим ГКО наметил меры по обеспечению бесперебойной работы цветной металлургии в I и II квар-талах 1944 г. Были также определены задания по производству алюминия и магния до 1946 г. включительно.
Не снижались темпы капитального строительства и ввода в строй новых металлургических предприятий. В марте была окончена первая очередь металлургического завода, возводившегося скоростными методами в городе Беговат (Узбекистан), оборудование которому поставили предприятия РСФСР и Казахстана. Сюда приехали металлурги с Белорецкого, Добрянского, Гурьевского, Макеевского заводов. В то же время на Урале и в Сибири обучались искусству выплавки стали у опытных русских мастеров-сталеваров первые узбекские металлурги. Только на Челябинском металлургическом заводе проходили обучение 400 человек, ставшие вскоре подлинными мастерами своего дела. В апреле на Чусовском заводе на Урале начал работать мощный бессемеровский цех. Продолжало расширяться производство металла на Челябинском, Магни-тогорском, Ново-Тагильском и других заводах. Наращивали производ-ственные мощности предприятия цветной металлургии Норильска, Казах-стана, Урала. Неуклонно увеличивался выпуск металлургического обо-рудования, что позволяло ускорять ввод в строй не только крупных агрегатов, но и целых заводов. Страна стала больше получать высоко-качественных сортов стали и проката для изготовления боевой техники и вооружения. В январе рабочие Челябинского трубопрокатного завода закончили строительство мартеновского цеха на три печи и пустили пер-вую печь. Тем самым была создана новая мощная база по производству труб для военной и нефтяной промышленности.
Встав на ударную вахту в новом году, многие тысячи металлургов добились замечательных производственных показателей. Широко внедря-лись скоростные плавки. Образцы трудового героизма показывали мно-готысячные коллективы Магнитогорского и Кузнецкого металлургических комбинатов. Высокими показателями выделялись сталевары-скорост-ники П. Н. Бревешкин, Р. Н. Нехорошев, М. Ф. Пугачев, М. Я. Федотов, В. Ф. Шлямнев и многие другие.
Ускоренными темпами развивалось машиностроение. Особая роль отводилась станкостроению — основной базе технического вооружения промышленности. ГКО в постановлении от 28 февраля «О развитии производства металлорежущих станков на предприятиях Наркомата станко-строения» наметил увеличение их годового выпуска в 1,5 раза. Эта отрасль пополнялась квалифицированными кадрами. В ней была введена про-грессивная система материального поощрения передовых рабочих, инже-нерно-технического персонала и конструкторов. При решении задач, намеченных ГКО, учитывалась потребность в станках не только для производства боеприпасов, артиллерийского и стрелкового вооружения, самолетов, танков, но и для расширения мощностей гражданской про-мышленности.Быстрыми темпами развивались и остальные отрасли машинострое-ния, прежде всего тяжелое. Возрос выпуск прокатных станов, оборудова-ния для доменных и мартеновских печей, шахтного оборудования. Раз-вертывалось изготовление турбин большой мощности, прямоточных котлов высокого давления для электростанций. В июне завершались основные работы по подготовке к пуску Уральского автомобильного завода.
В результате мер партии и правительства и героических усилий тружеников тыла во многих ведущих отраслях промышленности уже в первой половине года был достигнут наивысший с начала войны прирост производственных мощностей. Стоимость валовой продукции всех отраслей промышленности за шесть месяцев по сравнению с тем же полу-годием 1943 г. увеличилась на 19,8 процента.
Ведущие отрасли промышленности продол-жали развиваться быстрыми темпами. Наибольшие успехи в первой по-ловине года были достигнуты в угольной промышленности, в производстве проката и в выработке электроэнергии. Значительно возрос выжиг кокса.
Рост индустриальной мощи СССР создавал условия для неуклонного развития военной промышленности, перед которой стояла задача добиться дальнейшего увеличения превосходства над врагом в количестве и каче-стве боевой техники и вооружения. В успешном выполнении этой задачи важную роль играл Госплан СССР. Его специализированные отделы — вооружения, боеприпасов, судостроения, авиационной и танковой про-мышленности — занимались разработкой программ выпуска военной продукции всеми предприятиями страны и через своих представителей на местах осуществляли контроль за материально-техническим обеспечением: военно-промышленной программы.
С полным напряжением сил работала военная промышленность, руководителями которой были наркомы: вооружения — Д. Ф. Устинов, минометного вооружения — П. И. Паршин, танковой промышленности — В. А. Малышев, авиационной промышленности — А. И. Шахурин, боеприпасов — Б. Л. Ванников.
Многие заводы переходили на выпуск более мощных артиллерийских систем, способных в ходе наступления разрушать укрепленные оборони-тельные позиции врага. Увеличилось производство 152-мм гаубиц образца 1943 г., которые при относительно небольшом весе — 3650 кг в боевом положении — имели дальнобойность 12,4 км. В мае промышленность стала выпускать 100-мм противотанковые пушки с высокой начальной скоростью снаряда. Увеличилось также производство 85- и 122-мм пушек для танков и самоходных установок. В марте началось изготовление 160-мм минометов — мощного средства уничтожения живой силы и разрушения оборонительных сооружений противника. Производство 50-мм минометов было прекращено, а 82-мм — резко сократилось. Со II квартала промышленность стала изготовлять более совершенный тип реактивной установки — систему БМ-31-12 на автомашинах для стрельбы тяжелыми реактивными снарядами. Значительно обновилось стрелково-пулеметное вооружение. При этом выпуск винтовок и автоматов несколько сократился, так как уже имелся необходимый запас.
В танковой промышленности увеличилось производство новых боевых машин. Налаживался массовый выпуск тяжелого танка ИС и его модификаций с мощной броневой защитой, 122-мм пушкой образца 1943 г. и более сильным мотором. Если в IV квартале 1943 г. заводы дали 102 та-ких танка, то в I квартале 1944 г. — 250, во II — 525, а всего в 1944 г. было выпущено 2210 тяжелых танков. Танк ИС имел башню сфери-ческой формы и по тактико-техническим данным превосходил все зарубеж-ные машины аналогичного класса. Широкий размах приобрел выпуск модернизированных танков Т-34 (Т-34-85), которые обладали большой скоростью, утолщенной броней и пушкой калибра 85 мм, вместо прежней 76-мм. Производство легких танков Т-70 и Т-80 прекратилось. Увеличил-ся выпуск самоходно-артиллерийских установок СУ-76 (на базе легких танков) и СУ-85, а также ИСУ-122 и ИСУ-152 (на базе танка ИС). Завершалась разработка и подготовка к массовому выпуску самоход-ной установки СУ-100 (на базе танка Т-34).
Расширялись производственные мощности авиационной промышленности, шло совершенствование всех видов ее продукции. С конвейе-ров заводов начали сходить новые типы самолетов. Среди них — истре-битель Лa-7, имевший скорость 680 км в час и отличавшийся высокими маневренными качествами и боевыми возможностями. Модернизированный истребитель Як-3 стал выпускаться с более сильным мотором, мощным пушечным вооружением; он имел скорость 650 км в час и являлся самым легким и маневренным истребителем периода второй мировой войны. На базе серийного истребителя Як-9 были созданы самолеты Як-9Д и Як-9ДД с большей дальностью действия, что повышало боевые возможности авиа-ции в условиях быстрого наступления советских войск. Часть истреби-телей и штурмовиков оснащалась реактивным оружием. Переводился на крупносерийное производство скоростной фронтовой бомбардировщик Ту-2, который по летно-тактическим данным превосходил немецкий бомбардировщик Ю-88. Быстрыми темпами росло производство авиамоторов, их выпускалось в 1,3 раза больше, чем самолетов.
Промышленность боеприпасов стала больше выпускать крупнокалиберных мин и особенно реактивных снарядов. Был налажен выпуск ре-активных снарядов улучшенной кучности — М-31-УК калибра 300 мм и М-13-УК. Внедрялись в производство подкалиберные и кумулятивные снаряды большей силы.
Успехи, достигнутые в военной промышленности, свидетельствуют, что,она оказалась способной решать задачи по восполнению потерь в тех-нике в ходе непрерывного наступления, оснащать новые формирования и одновременно увеличивать техническую вооруженность армии и флота. При некотором снижении выпуска танков более чем в 2 раза увеличилось производство самоходно-артиллерийских установок; за полугодие военные заводы дали около 14 тыс. танков и САУ, превы-сив показатели предыдущего полугодия почти на 8 процентов. Артил-лерийская промышленность, уменьшив выпуск орудий малых калибров, увеличила производство орудий калибра 76 мм и выше. Резко сокра-тился выпуск минометов за счет прекращения производства 50-мм и на-личия достаточного запаса 82-мм и 120-мм минометов.
Повышение количественных и качественных показателей в производстве главных видов вооружения и боевой техники было неразрывно связано с увеличением производственных мощностей военной промыш-ленности и новыми техническими достижениями. В конце января на востоке страны завершилось строительство крупного порохового завода, где на улучшенной технологической основе производились минометные, артиллерийские заряды и заряды для реактивной артиллерии. В мае на Уральском авиационном заводе № 268 вступила в строй линия по произ-водству проката и штамповок из алюминиевых сплавов.
Широко внедрялась передовая организация производства, техника и технология. На поточный метод стали переходить не только механические и сборочные цехи, но и литейные, кузнечные, цехи термической обработки металлов и другие.
Борьбу за технический прогресс возглавляли партийные организации. В конце 1943 — первой половине 1944 г. состоялись отраслевые про-изводственно-технические, технологические и партийно-технические кон-ференции, проведенные ЦК компартий союзных республик, обкомами, крайкомами совместно с наркоматами, Академией наук СССР и научными учреждениями на местах. Обобщался и распространялся опыт ведущих предприятий и передовые начинания многих рабочих коллективов. Серьезных успехов, например, добились танкостроители. Изготовление основной массы деталей для танкового производства осуществлялось на потоке. Широко внедрялась их штамповка, в том числе и башни танка Т-34, толщина брони которой равнялась 45 мм. Такой метод много-кратно сокращал процесс производства, улучшал его технологию. За границей в то время он нигде не применялся. В начале года Киров-ский завод в Челябинске — директор И. М. Зальцман, парторг ЦК ВКП(б) М. Д. Козин — получил правительственное задание увеличить выпуск танков ИС в 2 раза. Менее чем за два месяца коллектив завода пере-строил и перепланировал расстановку оборудования, кадров, создал сбор-очный цех и организовал поточное производство новых боевых машин. В январе — марте в рекордно короткий срок на заводе № 112 — директор Е. Э. Рубинчик, парторг ЦК ВКП(б) А. Н. Сомов — был впервые осуществлен переход к серийному выпуску модернизированных танков Т-34-85.
С весны 1944 г. начала проводиться целая система организационно- технических и финансово-экономических мероприятий по снижению себе-стоимости военной продукции. Наряду с борьбой за осуществление режи-ма экономии развертывается движение за обеспечение рентабельности предприятий, внедрение хозрасчета. Партийные организации налаживали экономическую учебу партийно-хозяйственного актива, вели широкую пропаганду экономических знаний среди рабочих и служащих. В апреле ЦК ВКП(б) принял решение о возобновлении прерванного в начале войны из-дания журнала «Плановое хозяйство», указав, что его главной задачей является разработка «вопросов социалистической экономики и техники, особенно вопросов военной экономики и восстановления хозяйства».
Благодаря техническому прогрессу, внедрению передовой технологии и экономии ресурсов себестоимость основных видов военной про-дукции снизилась в сравнении с первым периодом войны в 2—3 раза. Неуклонно поднималась производительность труда. Если в среднем по промышленности она увеличилась в мае 1944 г. на 40 процентов по срав-нению с маем 1942 г., то в промышленности боеприпасов возросла на 54, авиационной — на 47 и танковой — на 43 процента. Только трудя-щиеся Кузбасса дали фронту за первые шесть месяцев 1944 г. вооруже-ния в 2 раза и боеприпасов в 1,5 раза больше, чем за те же месяцы пре-дыдущего года. «Улучшение технологии производства и сокращение сроков освоения новых конструкций, — отмечал нарком вооружения Д. Ф. Устинов, — позволило быстро увеличивать производство вооруже-ния на базе значительного повышения производительности труда».Коммунистическая партия и Советское правительство уделяли неос-лабное внимание развитию сельского хозяйства, которое переживало немалые трудности. Из-за сокращения тракторного парка намного уменьшился объем работ, проводимых МТС. Сельское хозяйство нужда-лось в технике и запасных частях к ней, не хватало горюче-смазочных материалов и минеральных удобрений, недоставало посевного материала. В связи с мобилизациями в армию, в промышленность, строительство и на транспорт общая численность сельского трудоспособного населения в 1944 г. по сравнению с 1940 г. уменьшилась на 13,9 млн. человек, или более чем на одну треть. Огромный ущерб нанесли оккупанты колхозному земледелию и животноводству. Посевные площади зерновых куль-тур составили в этом году лишь 70,6 млн. га против 110,5 млн. га в 1940 г. Почти в два раза сократились посевы пшеницы.
ЦК ВКП(б) и Советское правительство, всесторонне изучив состояние сельского хозяйства, определили, что для подъема сельскохозяйственного производства необходимо повысить уровень его механизации, улучшить руководство работой МТС, поднять агрокультуру земледелия, совершен-ствовать систему заготовок сельскохозяйственных продуктов. Были выра-ботаны и осуществлены важные мероприятия, направленные прежде всего на укрепление материально-технической базы колхозов и совхозов.
В середине марта был опубликован утвержденный ЦК ВКП(б) и СНК СССР план развития сельского хозяйства на 1944 г., где указыва-лось, что проведение сева и сбор урожая являются важнейшими военно- хозяйственными задачами всех советских и партийных органов, всего народа. Намечалось увеличить посевные площади (без территорий, осво-божденных зимой 1943/44 г.) на 7,5 млн. га, в том числе под зерновые — на 5,4 млн. га, поднять урожайность, повысить продуктивность животно-водства, улучшить организацию полевых работ, укрепить МТС, расширить применение местных удобрений. На нужды сельского хозяйства, в основ-ном на оснащение МТС и совхозов, выделялось 7 млрд. рублей — почти в полтора раза больше, чем в предыдущем году.
18 февраля ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О строи-тельстве тракторных заводов и развитии производственных мощностей по выпуску тракторов для сельского хозяйства». Тракторные заводы Наркомата среднего машиностроения должны были выпустить по плану 5,5 тыс. тракторов. Намечалось после расширения и дооборудования строящихся Алтайского, Липецкого и Владимирского заводов на каж-дом из них выпускать 50 тракторов в сутки. Предусматривалось также быстрое восстановление других предприятий по выпуску сельскохозяй-ственных машин. На предприятия наркоматов среднего машиностроения и строительства направлялось 9,5 тыс. человек, мобилизованных из мест-ного населения. Ставилась задача расширить подготовку кадров рабочих для тракторной промышленности за счет развертывания сети ремесленных училищ и школ ФЗО. Производство тракторов в стране начало расти. По сравнению со вторым полугодием 1943 г. их выпуск в первом полуго-дии 1944 г. увеличился более чем на 37 процентов и составил в I кварта-ле — 410 и во II — 682 машины.
В январе была введена в строй первая очередь тракторного завода в Рубцовске. Страна получила тысячу машин с маркой «АТЗ». На дале-ком Алтае вырос первенец сибирского тракторостроения — комплекс из 37 крупных производственных объектов общей площадью 81 тыс. кв. м, в том числе чугуно- и сталелитейные, кузнечные и механообрабатывающие цехи, мощная ТЭЦ и другие сооружения.
Однако пополнение тракторного парка шло медленно и в очень ограниченном объеме — машиностроительные заводы почти целиком продолжа-ли работать на нужды фронта. Партия и правительство видели выход в том, чтобы интенсивнее использовать имеющуюся технику. 14 марта СНК СССР принял постановление «О материально-техническом обеспе-чении сельского хозяйства», где наметил увеличить выпуск сельско-хозяйственных машин и запасных частей к тракторам. Предусматри-вались поставки запасных частей к тракторам и сельхозмашинам на сумму 510,3 млн. рублей за год. Это превышало стоимость всей на-правляемой туда новой техники. Возросли и приблизились к довоенным поставки горючего в расчете на один трактор. Для производства сельско-хозяйственной техники были созданы особые условия. Заводы, изготов-лявшие ее, стали обеспечиваться сырьем и материалами наравне с обо-ронными предприятиями. К выпуску запасных частей привлекались мно-гие военные заводы, в частности Наркомата минометного вооружения.
Выработанная партией и правительством программа встретила полную поддержку народа. В феврале рабочие завода № 92 Наркомата воо-ружения — директор А. С. Елян, парторг ЦК ВКП(б) И. Д. Линев — выступили с призывом к коллективам заводов и фабрик СССР помочь сельскому хозяйству выпуском запчастей, шефством над МТС и МТМ, организацией передвижных ремонтных мастерских. Почин был подхва-чен трудящимися страны. Особенно широко развернулась шефская работа в Московской, Свердловской и других областях РСФСР, на Украине, в Узбекистане. 160 предприятий Москвы взяли шефство над МТС и совхозами, помогали им в ремонте тракторов и производстве запасных частей. Партийная организация Узбекистана направила в колхозы и МТС 5,2 тыс. коммунистов и комсомольцев. Многие из них были посланы в качестве механиков, ремонтных рабочих и трактористов. Эта помощь работникам сельского хозяйства в преодолении трудностей военного времени, увеличении производства продовольствия и сырья является одним из ярких примеров жизненной силы союза рабочего класса и колхозного крестьянства.
С ранней весны 1944 г. развернулась борьба за четкую организа-цию весенних полевых работ и проведение их на более высоком агротехническом уровне. Партийные, советские и земельные органы значи-тельно улучшили руководство севом. Вопросы, связанные с положением в сельском хозяйстве и работой МТС, обсуждались на пленумах ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии. В на-чале марта на пленуме Ставропольского крайкома партии с докладом «О проведении весенних полевых работ» выступил секретарь крайкома М. А. Суслов. Партийная организация Казахстана, выполняя Поста-новление ЦК ВКП(б) от 1 апреля, в целях подъема земледелия и жи-вотноводства сосредоточила внимание на улучшении партийно-массовой работы среди сельского населения и усилила руководство отстающими районами. Республиканская партийная организация Узбекистана глав-ную свою задачу видела в резком подъеме хлопководства. Прошли также пленумы ЦК КП(б) Украины, Киргизии, Грузии, Армении, Ир-кутского, Калининского, Сталинградского, Саратовского, Ивановского, Киевского и других обкомов. Вопросы развития сельского хозяйства обсуждались на сессиях Советов многих областей. Коммунисты и ком-сомольцы, работники земельных органов направлялись на самые ответ-ственные участки: в полевые бригады и МТС, на сортировку семян и на животноводческие фермы.
Развернулась подготовка сельскохозяйственной техники к весен-ним полевым работам. В середине мая завершалось выполнение плана капитального ремонта тракторов. Прошла государственная проверка готов-ности к успешному проведению сева, в которой вместе с представите-лями партийных и советских органов участвовали передовые колхоз-ники, рабочие МТС и совхозов.
Все это давало основания полагать, что 1944 год станет переломным для сельского хозяйства военного времени. Весенние полевые работы были проведены более организованно, чем в предыдущем году. В них участвовало более 187 тыс. колхозов, 3 тыс. совхозов и 6 тыс. МТС. На поля вышло свыше 300 тыс. тракторов. Посевные площади под зерновыми увеличились на 11,5 млн. га, в том числе под пшеницей на 1,4 млн. га, и составили 82,1 млн. га.
Эти первые успехи во многом явились следствием расширения производства сельскохозяйственных машин, особенно тракторов, а также запасных частей к ним. Они были достигнуты героическим трудом кол-хозного крестьянства, всех людей советского тыла. Однако до полного вос-становления сельского хозяйства было еще далеко. Не хватало тягловой силы, особенно лошадей. Кое-где приходилось использовать для по-левых работ коров, а иногда люди вручную взрыхляли землю. Но колхоз-ное крестьянство, несмотря на трудности и лишения, которые обрушила на него война, было полно решимости выполнить поставленные партией и правительством задачи по подъему сельскохозяйственного произ-водства.
В условиях широких наступательных действий Советской Армии и роста интенсивности перевозок для народного хозяйства повысились требования ко всем видам транспорта. Основной грузопоток, как и прежде, шел по железнодорожным линиям, эксплуатационная длина которых увеличилась с 82,9 тыс. км в конце 1943 г. до 93,5 тыс. км к середине 1944 г. и приблизилась к довоенной.
Большое значение для улучшения работы транспорта имело принятое в декабре 1943 г. Постановление ГКО о производстве промышленными наркоматами поставок для НКПС наравне с Наркоматом обороны. ГКО, как и прежде, уделял особое внимание организации перевозок решаю-щих грузов на важнейших направлениях, в первую очередь угля и ме-талла. По его решению в январе с прифронтовых дорог на тыловые ли-нии передавалось более 50 тыс. порожних вагонов, из них 25 тыс. — на урало-сибирское направление. Это была одна из самых больших транс-портных операций за годы войны. Исключительную роль сыграло По-становление ГКО от 10 января об ускорении погрузочно-разгрузочных работ и установлении твердых норм суточной выгрузки. Значительно расширились маршрутные перевозки грузов, что повысило скорость их доставки. В итоге среднесуточная погрузка в 1944 г. достигла 55,4 тыс. вагонов, превысив почти на 10 тыс. вагонов показатели 1943 г.
Увеличились перевозки для военной промышленности, чему во многом способствовало расширение диспетчерского контроля НКПС за по-грузкой и продвижением грузов для нее. Как и прежде, железнодорожный транспорт обеспечивал доставку основной массы грузов к фронту. В период освобождения Правобережной Украины (январь—апрель 1944 г.) на станции Сталинской (ныне Приднепровской), Юго-Западной, Винницкой и Ковельской дорог прибыло более 378 тыс. вагонов с воин-скими грузами. Всего железнодорожный транспорт за первое полугодие 1944 г. перевез 165,2 млн. тонн грузов против 161,2 млн. тонн за второе полугодие 1943 г.
Успешно справлялись с задачами и другие виды транспорта. С большим напряжением трудились работники Дальневосточного и Северного морских пароходств, доставлявших по океанским коммуникациям в пор-ты СССР важные грузы из-за рубежа. Увеличился общий объем перево-зок гражданской авиацией и автомобильным транспортом.
Особенно увеличился в пер-вом полугодии 1944 г. грузооборот автомобильного и воздушного тран-спорта, что, несомненно, имело важное значение для повышения мобиль-ности сухопутных войск Советской Армии. Росли перевозки на морских путях сообщения.
Одной из важнейших проблем развития советской военной экономики оставалось обеспечение ее рабочей силой. Требовалось постоянно попол-нять промышленность, сельское хозяйство, строительство и транспорт кадрами рабочих, служащих и инженерно-технического персонала, рас-ширять их подготовку в общегосударственном и местном масштабах. Принципиальное значение для решения этих задач имело Постановление СНК СССР от 5 марта, наметившее меры по подготовке квалифицирован-ных рабочих для предприятий и строек промышленности строительных материалов.
Планомерное распределение трудовых ресурсов осуществлялось через Комитет по учету и распределению рабочей силы при СНК СССР, его бюро в республиках, краях и областях. Этими вопросами занимались также партийные, государственные и хозяйственные органы.
В связи с военным временем проводились трудовые мобилизации населения. Только Комитет по учету и распределению рабочей силы при СНК СССР и его органы на местах привлекли в 1944 г. в промышленность и строительство свыше 1 113 тыс. человек. Большую часть их составляли девушки, подростки, юноши допризывного возраста.
Подготовка квалифицированных рабочих осуществлялась через систему государственных трудовых резервов. В 2132 ремесленных и желез-нодорожных училищах и школах ФЗО на 1 января 1944 г. обучалось 652.6 тыс. человек, выпускники направлялись в ведущие отрасли на-родного хозяйства. Основной формой массовой подготовки новых кадров оставалось индивидуально-бригадное обучение на производ-стве: таким путем удовлетворялось примерно 85 процентов всей по-требности в рабочей силе предприятий промышленности. Там, где поз-воляла учебно-производственная база, особенно на крупных предприя-тиях, стали создаваться специальные цехи по обучению молодых рабо-чих. Большую роль играли краткосрочные курсы целевого назначения, кружки по изучению техминимума, стахановские школы.
Подготовка кадров велась и для сельского хозяйства. Особое внимание уделялось повышению квалификации руководителей совхозов и колхозов. В республиках, краях и областях специальные курсы с ноября 1943 г. по февраль 1944 г. должны были пройти более половины всех председателей колхозов. Расширялась переподготовка колхозных кад-ров массовых специальностей. С этой целью работали краткосрочные курсы и одногодичные сельскохозяйственные школы.
Опираясь на преимущества плановой социалистической экономики, патриотический подъем советских людей. ГКО обеспечивал рациональное распределение кадров в общегосударственном масштабе. В его постановле-ниях по вопросам развития экономики указывались конкретные меры по подготовке и использованию трудовых ресурсов. Численность рабочих в наиболее важных в военном отношении отраслях промышленности росла значительно быстрее, чем в других.
В результате количество занятого населения в стране непрерывно увеличивалось. Среднегодовая численность рабочих и служащих в 1944 г. по сравнению с 1943 г. возросла на 4,2 млн. человек и составила 23,6 млн. человек, достигнув 75,6 процента их довоенной численности. Высоким было число работающих женщин и молодежи. Женщины составляли 57,4 процента всех занятых в народном хозяйстве против 38,4 процента в 1940 г... Росло их количество среди квалифицированных рабочих. На производство активно шла молодежь. На предприятиях важнейших от-раслей промышленности ее численность достигала 40—55 процентов от общего числа рабочих. К труду привлекались подростки и люди пенсион-ного возраста. Женщины, подростки и старики составляли около 86 про-центов занятых в общественном производстве колхозников.
Действенным средством мобилизации масс на подъем военной эконо-мики было Всесоюзное социалистическое соревнование, охватившее к маю от 80 до 87 процентов работавших в тяжелой и оборонной промыш-ленности и других отраслях. В соревновании наряду с борьбой за вы-полнение плановых заданий усилилось движение за качественные пока-затели. Развивались и набирали силу соревнование по профессиям, движение скоростников, соревнование комсомольско-молодежных и фронтовых бригад, проведение общественных смотров организации труда и оборудования, фронтовых вахт, открытие счетов сверхплановой продук-ции и т. д.
В соответствии с рекомендациями XII пленума ВЦСПС в борьбу за рост производительности труда, за перевыполнение норм выработки вовлекались рабочие как ведущих, так и подсобных производств. Менялся и подход к определению результатов соревнования. При подведе-нии его итогов стали учитываться не только количественные и качест-венные показатели по выпуску продукции предприятиями, но и степень экономии ими электроэнергии, участия хозяйственных и профсоюзных органов в удовлетворении культурно-бытовых нужд рабочих и служа-щих, в соблюдении правил охраны труда и техники безопасности. Широ-ко распространялся опыт организации соревнования на передовых заводах и фабриках.
По всей стране получила поддержку инициатива рабочих коллективов Магнитогорского и Кузнецкого металлургических комбинатов, Уральского танкового завода № 183, 13 предприятий авиапромышлен-ности, московского завода имени Владимира Ильича и Горьковского автозавода, призвавших выполнять повышенные планы без увеличения числа рабочих, исключительно за счет роста производительности тру-да, и взять шефство над возрождавшимися металлургическими, коксохими-ческими и машиностроительными заводами освобожденных от врага территорий. Газета «Правда» оценила этот патриотический почин как «новое слово в социалистическом соревновании» по оказанию помощи фронту.
В феврале рабочие завода «Красное Сормово» обязались увеличить выпуск военной продукции и досрочно выполнить план I квартала 1944 г. В начале апреля коллектив московского станкостроительного завода «Красный пролетарий» выступил с призывом развернуть предмайское социалистическое соревнование за досрочное выполнение производственных заданий II квартала. 12 мая работники Магнитогорского и Куз-нецкого комбинатов призвали металлургов страны закрепить успехи предмайского соревнования и начать движение за досрочное выполнение годовых заданий. Этот почин был подхвачен коллективами Кировского завода, московского завода «Серп и молот» и другими крупнейшими пред-приятиями страны.
Мощный размах получило движение комсомольско-молодежных бригад. С октября 1943 г. по март 1944 г. по рекомендации ЦК партии прошли Всесоюзные совещания руководителей этих бригад по 21 ведущей отрасли промышленности. В них участвовали свыше 1700 моло-дых передовиков производства, секретари ЦК ВЛКСМ, наркомы и их заместители, члены коллегий, главные инженеры и технологи наркоматов, директора заводов, руководящие партийные, комсомольские и профсоюзные работники. В конце февраля вопрос о работе комсомольско- молодежных бригад был обсужден в ЦК ВЛКСМ. Отмечалось, что, сорев-нуясь под девизом «С меньшим числом рабочих — больше продукции», молодые передовики производства находили все новые и новые пути мобилизации резервов, повышения производительности труда. Широкой поддержкой пользовалась инициатива бригадира Е. Г. Барышниковой. По ее методу работали 8 тыс. комсомольско-молодежных бригад, которые, не снижая выпуска продукции, за счет уплотнения рабочего дня, повы-шения квалификации, перехода на многостаночное обслуживание вы-свободили для работы на других участках более 37 тыс. человек. Боль-шую известность завоевала комсомольско-молодежная бригада Е. П. Агаркова, которая в течение длительного времени перевыполняла нормы выработки и за два года подняла производительность труда в 2,3 раза.
Общее число комсомольско-молодежных бригад увеличилось с 35,7 тыс. в октябре 1943 г. до 77,6 тыс. к апрелю 1944 г. Тем бригадам, которые систематически выполняли сменные задания на 150—200 процен-тов, добивались высокой квалификации всех своих членов и показывали пример на производстве и в быту, присваивались звания фронтовых. Их насчитывалось более 31 тыс.
Хорошие результаты приносили общественные смотры организации труда и фабрично-заводского оборудования. В смотре, проведенном в начале года Наркоматом танковой промышленности и ЦК профсоюза рабочих тракторной и танковой промышленности на восьми ведущих пред-приятиях, участвовали свыше 25 тыс. человек, в том числе более 5 тыс. в смотровых комиссиях и бригадах. В ходе его поступило несколько тысяч рационализаторских и других предложений, было создано 68 новых поточных линий. Прошел также пересмотр норм выработки, сопрово-ждавшийся разработкой и внедрением оргтехмероприятий.
Во Всесоюзном социалистическом соревновании активно участвовали и труженики деревни. По почину рабочих и служащих Каменской МТС Горьковской области и Бежецкой МТМ Калининской области с начала года развернулось движение за организованный и качественный ремонт машинно-тракторного парка. В апреле во время подготовки к весенним полевым работам колхозники артели «Красный путиловец» Краснохолм-ского района Калининской области выступили инициаторами соревнова-ния за отличное проведение сева и высокий урожай. На их призыв от-кликнулись другие колхозы страны. Бригада замечательной рязанской трактористки Д. М. Гармаш — зачинателя соревнования женских трак-торных бригад — вновь прославила себя трудовыми достижениями. Крупных успехов добилась тракторная бригада С. А. Шелковникова из Кузнецкой МТС Кемеровской области, перевыполнившая годовой план работ к началу лета на 30 процентов. Для повышения материальной за-интересованности соревнующихся вводились денежные премии. С февраля передовики-механизаторы стали награждаться нагрудными значками «Лучший тракторист», «Лучший комбайнер совхоза», «Отличный механик МТС», «Отличный механик совхоза».
Большую роль в распространении положительного опыта соревнования сыграли прошедшие весной областные и республиканские совеща-ния передовиков сельского хозяйства. На состоявшемся в середине марта в Московской области совещании с докладом выступил секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков. За достижения в развитии сельского хозяйства области было вручено переходящее Красное знамя Государст-венного Комитета Обороны.
Трудности военного времени существенно ограничивали возможности решения первоочередной социально-экономической задачи — повышения жизненного уровня народа. Однако партия и государство делали все возможное в этом направлении. Несколько увеличился фонд зара-ботной платы рабочих и служащих. Возросли общественные фонды потреб-ления. Наряду с некоторым ростом централизованных рыночных фон-дов продовольственных товаров с начала года стала развиваться коммер-ческая торговля. Расширялись подсобные хозяйства предприятий и инди-видуальное огородничество — важные источники увеличения производства продуктов питания в военное время. 19 февраля СНК СССР издал поста-новление «О мерах по дальнейшему развитию и улучшению индиви-дуального и коллективного огородничества рабочих и служащих в 1944 г.», предусмотрев расширение посевных площадей под огорода-ми по сравнению с предшествовавшим годом не менее чем на 20 про-центов.
Оказывалась большая помощь семьям фронтовиков и инвалидам войны, на пособия и пенсии которым ежемесячно расходовалось более миллиарда рублей. Для них были установлены дополнительные льготы по налогам. Совершенствовалась организация трудоустройства бывших фронтовиков и партизан, членов семей военнослужащих.
Расширялась система государственных мероприятий по устройству и воспитанию детей, прежде всего лишившихся родителей. Были организованы 9 суворовских и 23 ремесленных училища. Многие дети брались на полное государственное обеспечение. Росла сеть детских домов, площа-док, столовых, содержавшихся на средства предприятий, колхозов, совхо-зов, общественных организаций. В мае СНК СССР принял Постановление об организации отдыха детей в летний период. С 1 июня намечалось вывезти из городов на дачи, в пионерские лагеря, а также устроить на детские площадки 2 370 тыс. детей школьного и дошкольного возраста.
Развертывалось жилищное строительство. 23 мая ГКО вынес Постановление, наметившее ускоренное строительство заводов по производству сборных жилых домов, а также развитие жилищного строительства на базе использования гипса и шлакобетона. Партия и правительство всемерно поощряли восстановление индивидуального жилого фонда и усиление индивидуального жилищного строительства. Застройщики, особенно из числа инвалидов войны и передовиков производства, получали от госу-дарства значительные льготы и помощь. Партийные и советские органы на местах уделяли жилищной проблеме неослабное внимание.
Не прекращались градостроительные работы в Москве, других крупных административно-промышленных центрах. 18 января в столице с введением нового, Покровского радиуса метрополитена было завершено строительство его третьей очереди. 12 мая XV сессия Московского город-ского Совета, утверждая план развития города и бюджет на 1944 г., постановила ассигновать на улучшение жилищного хозяйства более 200 млн. рублей и городского транспорта — свыше 80 млн. рублей.
Значительное увеличение бюджетных расходов на социально-культурные мероприятия позволило выделить в 1944 г. на нужды просвещения 20,7 млрд. рублей, здравоохранения и для развития физической культуры — 10,2 млрд. рублей, что превышало аналогичные затраты в 1943 г. соответственно на 7,5 и 1,7 млрд. рублей.
И все же в экономике страны, в жизни советского народа остава-лось еще много трудностей, вызванных потерями и разрушениями на-родного хозяйства, условиями военного времени. Недоставало рабочих рук, не хватало многих видов сырья, медленно изживалось отставание сельского хозяйства. Лимитировалось как производственное, так и личное гражданское потребление. Но люди советского тыла мужественно преодо-левали трудности.
Таким образом, в первом полугодии 1944 г. народное хозяйство СССР достигло новых успехов. Советская экономика, развиваясь по законам социалистического расширенного воспроизводства, обеспечила значи-тельный рост материально-технической базы страны. На более высокую ступень поднялась военная промышленность. Это позволило увеличить превосходство над врагом в количестве и качестве вооружения и боевой техники. Экономическая мощь социалистического государства не только удовлетворяла потребности Советских Вооруженных Сил для достижения выдающихся побед над фашистской Германией, но и позволила расширить восстановительные работы в освобожденных от врага районах.
экономика. Для того чтобы люди могли мирно трудиться, им нужно
обеспечить безопасность, в том числе и военную.
Взаимосвязь войны и экономики проявляется во взаимном влия-
нии друг на друга:
а) воздействие войны на экономику проявляется:
- в отвлечении ресурсов на удовлетворение военных потребно-
стей;
- предъявлении высоких требований к уровню военно-
экономической готовности;
- разрушении части производительных сил;
- обострении социальных противоречий в обществе;
б) воздействие экономики на войну проявляется в том, что она:
- осуществляет материально-техническое обеспечение планируе-
мых и проводимых военных операций;
Влияет на определение форм, способов ведения войны и ее про-
должительность;
- предопределяет течение, исход и социально-экономические по-
следствия войны.
Военная (оборонная) мощь государства
- это способность госу-
дарства вести своими вооруженными силами военные операции различ-
ного характера и масштаба при напряжении всех материальных и ду-
ховных сил. В зависимости от того, насколько сильно представлен эко-
Гражданская экономика
Процесс
воспроизводства в
гражданском
секторе
Военно-экономические
отношения
Военно-экономические
отношения
Военно-экономические отношения:
- внутригосударственные; - межгосударственные;
- региональные; - глобальные
Военная организация
государства
Факторы влияния на
военно-экономические
отношения:
- международные
отношения государства;
- военно-политические
цели государства;
- военно-экономические
потребности государства
Военная экономика (ВЭ)
Территориальная ВЭ
Воспроизводственная ВЭ
Отраслевая ВЭ
Функциональная ВЭ
Военно-экономический процесс
Военное производство
Распределение предметов военного
назначения
Обмен (обращение) предметов военного
назначения
Потребление предметов военного
назначения
Государство
Рис. 2.5. Система военной экономики, ее структурные элементы
и взаимосвязи посредством военно-экономических отношений
Номический потенциал (возможности) государства, можно получить
представление об оборонной мощи государства.
Экономический потенциал
- это объективные экономические
возможности, которыми располагает государство (коалиция) для удов-
летворения всего многообразия потребностей общества и его граждан.
Экономическая мощь
- это экономический потенциал в дейст-
вии, функционирующая экономика. Рост экономической мощи отстает
от общественных потребностей, поэтому всегда актуальна проблема ее
эффективного использования. Применительно к обороне она выступает
двояко: как проблема поддержания достаточного уровня военной мощи
в мирное время и проблема максимального военно-экономического на-
пряжения в условиях войны. Отсюда и вытекают понятия военно-
экономической мощи и военно-экономического потенциала.
Военно-экономическая мощь (ВЭМ)
отражена в создании воо-
руженных сил и поддержании обороноспособности страны, военной
экономики на достаточном уровне. Так, ВЭМ СССР в годы Великой
Отечественной войны составляла более половины экономической мощи
государства, в 80-е гг. 20%, а в настоящее время в России 3-5%.
Военно-экономический потенциал (ВЭП)
выражает объектив-
ные экономические возможности, которые могут быть использованы
для решения оборонных задач при максимальном военно-
экономическом напряжении.
Исходя из вышеизложенного,
Предназначение военной экономи-
ки состоит в том, чтобы экономически обеспечить создание и функцио-
нирование военной мощи, необходимой для поддержания должного
уровня национальной безопасности.
Экономическая основа военной мощи государства
Зависит от
уровня развития структуры военной экономики и определяется эконо-
мическим потенциалом и экономической мощью.
Структура военной экономики и ее взаимосвязи представлены на
рис. 2.5.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Взаимосвязь войны и экономики » з дисципліни «Мікроекономіка »
Реферати та публікації на інші теми :Борис Грозовский: Добрый вечер, дорогие друзья. Сегодня мы начинаем цикл из трех дискуссий, который ведет Кирилл Мартынов, редактор отдела политики «Новой газеты». Дискуссии эти будут идти с лагом в две недели, и посвящены они современным и будущим войнам. Мы очень рады, что большую помощь в организации сегодняшней дискуссии нам оказал Фонд Науманна. И один из сегодняшних спикеров – Карл-Хайнц Паке, декан факультета экономики в университете Магдебурга и вице-президент Фонда Науманна, известный экономист, автор нескольких прекрасных книжек по мировой экономике и мировой торговле. Второго сегодняшнего спикера не надо представлять, это Андрей Мовчан, один из лучших и самых известных российских экономистов и экономических колумнистов, директор экономической программы Московского Центра Карнеги. И третий – это Василий Жарков из Шанинки. На этом передаю слово Кириллу.
Кирилл Мартынов : Спасибо, добрый вечер. Борис сделал часть моей работы, представив наших сегодняшних участников. Я совсем коротко скажу о сегодняшней встрече, о тех вопросах, которые мы будем обсуждать. Я думаю, что говорить о них мы будем по-разному, с разных сторон в силу интересов наших спикеров. В одном из ранних произведений Виктора Пелевина под названием «Омон Ра» один из мудрых советских генералов сообщает, что время всегда делится на предвоенное и довоенное. И задача советского человека – понять, когда одно из этих времен переходит в другое. В течение большей части 90-х и особенно нулевых годов все это читалось как своеобразная историческая ирония. Но, к сожалению, так получилось, что за последние два года слово «война» в первоначальном, не метафорическом, не переносном смысле слова, вошла в нашу жизнь, в новостную повестку, в жизнь того общества, в котором мы живем. Она к нам приходит в самых разных контекстах, и из самых разных регионов приходят военные сводки. И мне кажется, есть большая лакуна, связанная с тем, что мы все понимаем, что война каким-то образом влияет на экономику. Может быть, кто-то скажет, что экономика каким-то образом в тех или иных ситуациях провоцирует войну. Но у нас ясного ответа о том, как это происходит, мне кажется, нет.
Задача нашей первой встречи в этом цикле «Новые войны» – немножко придвинуться, сделать шаг к тому, чтобы на этот вопрос ответить. Что происходит с экономикой, когда начинается война? Сколько стоит война? Может ли война быть выгодна для кого-то? Есть ли в войне люди, которые на ней зарабатывают? И может ли быть так, что одна экономика выигрывает, например, а другая проигрывает? Вот с этими вопросами – и, думаю, что по ходу дискуссии у нас появятся и другие – я обращаюсь к нашим спикерам.
Последнее, что мне осталось сделать перед тем, как передать им с удовольствием слово, это сказать о нашем формате. У каждого спикера есть от 10 до 20 минут для того, чтобы рассказать о своей точке зрения, что они считают важным обсуждать в первую очередь в большом контексте этого разговора об экономике войны. И после того, как каждый из них выступит, я задам по одному вопросу, которые позволят завязать дискуссию. Когда спикеры будут отвечать на вопросы, в общем, можно задавать вопросы другим высказавшимся. Таким образом мы перейдем ко второй части – к дискуссии. Соответственно, в какой-то момент мы предложим пообщаться с участниками встречи вам – готовьте вопросы, я буду передавать микрофон в зал. Спасибо. Я попрошу первого высказаться Андрея Мовчана.
Андрей Мовчан: Спасибо. Добрый день. Я в очень неудобном положении, поскольку в принципе, вообще, классическая экономическая наука очень долго и практически до настоящего времени игнорировала такую вещь, как война. Потому что война – это своего рода разрыв, а экономическая наука всегда оперирует гладкими кривыми. И всегда в экономике считалось, что мы играем в игру, у игры есть правила, а если кто-то бьет кулаком и смахивает все фигуры, то это уже не экономика, уже не игра. И понятие global game, то есть игра, включающая возможность смахнуть все фигуры, а потом объясняться с судьями, вошло в теорию совсем недавно. С одной стороны, есть очень мало серьезных работ по поводу экономики войны и вообще экономики катастрофы. А с другой стороны, эта тема настолько большая, что попытаться что-то сказать в течение 15 минут очень сложно, в лучшем случае можно попытаться прочесть оглавление небольшой книги на эту тему. И вот я и подумал, что, наверное, лучший вариант – это попытаться прочесть оглавление. Кроме того, мне тут перед дискуссией сказали, что меня позвали, потому что все остальные отказались, и это несколько меня извинит: раз уж они вообще отказались, то я хотя бы попробую.
Что мне кажется важным вообще говорить про экономику войны. Ну, понятно, что экономика – это наука о бенефициарах и больше ни о чем. Потому что все остальное не воодушевлено и не интересно. Так вот вопрос, кто реальные бенефициары войн, почему, и как это будет меняться со временем, наверное, самый интересный, я попробую немножко поговорить на эту тему. Прежде всего, все, кто знаком с теорией игр, я думаю, поймут сходу выражение, что война – это игра с отрицательной суммой. Действительно, есть трех- или четырехзначное количество научных работ, убедительно доказывающих, что в истории человечества война всегда была игрой с отрицательной суммой, то есть стороны, вовлеченные непосредственно в вооруженный конфликт, в сумме теряют value в результате военного конфликта. Соответственно, теория, но мы можем поговорить и о практических примерах, в основном это подтверждает, поскольку игра с отрицательной суммой всегда очень невыгодна. Как правило, есть другие игры, которые выгодно начинать параллельно, поэтому, раз война начинается, это значит, что где-то что-то очень серьезно сломалось. И причин у этого немного.
Стандартный conventional-лист, такой конвенциональный (не знаю, как это по-русски) набор причин примерно следующий. Первая причина – это глубокая уверенность одной из сторон в том, что у нее есть подавляющее превосходство. Такое подавляющее, что они могут получить позитивный value за счет того, что вторая сторона получит негативный value по величине значительно большей. Так воевали древние империи. Римская империя входила на чужую территорию, понимая, насколько у нее подавляющее превосходство. При этом мы помним, как часто они ошибались. Та же война Красса против парфян – классический пример, когда уверенность есть, а результат сильно отрицательный. Сегодня такие войны вообще маловероятны, но не потому что нет империй и малых государств, а потому что империи стали по-другому оценивать свои потери. Сегодня развитая империя считает, что жизнь ста своих солдат намного ценнее, чем жизнь пары миллионов солдат малоразвитой страны. Именно поэтому количество таких войн стало сильно меньше. И тем не менее, они есть, все равно они происходят, потому что у них есть еще и другие причины.
Существуют ситуации, в которых есть сторонний фактор, который угрожает настолько большим убытком, что вы идете на войну, чтобы его нейтрализовать и получить меньший убыток. В частности, классический пример – это начало Великой Отечественной войны. Тотальное недоверия между двумя диктаторами привело к тому, что Гитлер был уверен, что Сталин начнет войну – нам с вами сложно судить, так это или не так, есть множество свидетельств за и против, но Гитлер был точно уверен, что это так. Он считал, что почти безнадежное начало войны против Советского Союза – все-таки меньший риск, чем если этого не делать, потому что позиции Советского Союза укрепляются, и он может скоро начать войну, и тогда Германия проигрывает. Вот такой классический пример стороннего отрицательного фактора. А существует еще сторонний фактор положительный.
Сторонний положительный фактор – есть, пожалуй, два базовых варианта. Первый вариант – это когда есть какое-то внешнее влияние: кто-то очень просит вас начать войну и обещает компенсировать потери с лихвой. Такое бывает. Или второй фактор – это когда вы с вашим противником по-разному оцениваете value. Например, вам нужно пробиться к морю, получить коридор к морю, а у противника, в принципе, этого моря сколько угодно, и он не будет считать огромной потерей уступку этого коридора. Таких войн тоже в истории было достаточно много с малыми территориальными изменениями. Та же самая финская война Советского Союза – классический пример. Для финнов эта территория была значительно менее важна, чем для Советского Союза, по разным причинам – по экономическим, по идеологическим, по агентским, о которых мы сейчас будем говорить. Но тем не менее вот классический пример позитивного стороннего фактора. Для Советского Союза даже огромные жертвы были в данном случае оправданы, потому что это стратегически важная вещь.
Наконец, конечно, серьезной причиной многих войн является агентский конфликт. Внутренний агентский конфликт понятен – какая-то страта или элита внутри общества бенефициирует, в то время как общество целиком проигрывает. Вот недавний русско-украинский конфликт, в нем с обеих сторон присутствует целый набор агентов. От небезызвестного Кости Малофеева как индивидуального агента до целых больших групп силовиков с нашей стороны и группы людей на Украине, которые явно так или иначе бенефициировали или думали, что будут бенефициировать от этого конфликта. Чуть позже мы поговорим о том, как агенты войну вызывают, но они действовали, на самом деле, очень логично и очень предсказуемо в этой ситуации. С другой стороны, например, вторая война между Соединенными Штатами и Ираком. Есть достаточно серьезные данные, что одним из таких агентов этой войны была компания Halliburton. Учитывая связи компании Halliburton в тогдашнем руководстве Соединенных Штатов Америки, это вполне реальный вариант. Действительно, в итоге они получили около 100 миллиардов долларов заказов на восстановление иракской нефтяной промышленности. Вот классический пример агентского начала войны. Вообще понятно, что Ираку война была не нужна. Понятно, что США война была не нужна. Понятно, что Ирак считал, что США война не нужна, потому что они недооценивали ситуации с агентом. В результате они просчитались, в результате США тоже просчитались, потому что все оценки ущерба от этой войны, которые готовились, в том числе, людьми, работающими на Halliburton, были сделаны заведомо неправильно, как мы уже теперь понимаем, они были занижены в десятки раз. Это классический пример агентского влияния.
Еще один классический пример агентского влияния – это так называемые «войны отчаяния», когда элита или правящая группа в стране начинают войну, потому что это способ удержаться у власти. Или способ девиации общественного сознания, увода его в другую сторону, или консолидации общества, или решения экономических проблем. Если мы, например, с той же Германией… но я не приведу того примера, который вы ждете. Если с той же Германией опуститься чуть-чуть назад, в середину 30-х годов, экономика Германии того времени была невероятно похожа на экономику России сейчас, у них даже были свой Кудрин и Греф, вполне конкретные люди, которые говорили ровно то же, что говорят Кудрин и Греф сейчас. При этом на фоне роста ВВП у них были продовольственные карточки, и население достаточно быстро нищало. И военная мобилизация была, вообще говоря, единственным выходом из ситуации. Но военная мобилизация требует выхода наружу, она требует войны. Вам нужны внешние ресурсы. Германии нужны были внешние ресурсы для того, чтобы поддерживать свою промышленность. Ну и кроме того там попался правильный человек – Герман Геринг, который очень убедительно это доказывал, а потом убедительно проводил в жизнь всю эту политику. Вот это тоже вариант такой агентской войны.
Кроме того, конечно, любая игра – это вещь многоходовая. У вас может быть так называемый Mouse Trap, когда серия субоптимальных шагов обеих сторон, основанных на, скажем, самый простой вариант – искаженной, неверной информации, приводит к ситуации, когда вы уже не можете отступить назад, когда отступление назад дороже, чем движение вперед, а в конце стоит война. Я очень боюсь, что мы увидим ровно эту ситуацию в Сирии в ближайшее время, потому что похоже, что, действительно, с разных сторон делаются субоптимальные шаги, и все втягиваются в ситуацию, когда выход становится дороже входа. Но пока, по крайней мере, мы об этом не знаем. Классическим примером такой ситуации является, скажем, нагнетание ненависти внутри общества к внешнему источнику проблем как попытка канализации протеста. В какой-то момент общество проскакивает точку невозврата, и власть уже не в состоянии удерживать ситуацию, потому что общество требует войны. Таких примеров в истории очень много, я даже не буду их приводить, они, по-моему, всем хорошо известны.
Ну, и наконец, на мой взгляд, самое главное, что приводит к войнам в современном мире, это влияние внешних бенефициаров – третьих лиц, которые находятся вне пространства войны и театра. Какие у внешних бенефициаров могут быть интересы? Ослабление сторон, ведущих войну – если это некоторая третья сторона, которая пытается покупать элиты, толкать их в войну, дезинформировать и так далее. Защита своих интересов. Например, руководство и группы, которые управляли Южным Вьетнамом, активно затягивали американцев внутрь войны ровно потому, что они должны были бенефициировать, не было option value – так и так они теряли все, и втягиванием в войну третьих сторон они могли попытаться отстоять, по крайней мере, часть того, что они хотели отстоять. Иногда крайне важным для ведения бизнеса является повышение рисков. Это важно там, где у вас должна быть очень высокая маржа. А высокая маржа появляется только там, где высокие риски. В частности, мы знаем, что крупные наркокартели лоббируют ужесточение антинаркотического законодательства по всему миру, потому что именно жесткое антинаркотическое законодательство позволяет повышать цены. И эта цена повышается непропорционально риску нарушения законодательства, и наркокартели получают большую маржу. То же самое получается, когда у вас есть территория наркотрафика или территория производства наркотиков. Вам нужно повышать риски на этой территории, вам нужно создавать нестабильность, потому что в противном случае вы не будете иметь возможность нормально производить и с высокой маржой продавать, вы не будете иметь возможность бороться с конкурентами и организовывать высокие барьеры входа. Поэтому, скажем, территория Афганистана вряд ли будет мирной в ближайшее время, потому что слишком важно иметь там нестабильность, неконтролируемость, непрозрачность. Грубо говоря, в противном случае все придут и начнут растить опиум, даже Харитонин. Сейчас Харитонин не может этого делать, а наркокартели могут. Или у вас есть территория трафика, вам нужно возить через эту территорию. Слишком дешевая перевозка будет доступна всем, а вы хотите контролировать ситуацию. То же самое связано с проблемами реализации своих товаров.
Как вы знаете, некоторые компании, например, производят вооружение. И наличие войн необходимо для этих компаний с точки зрения увеличения спроса на свой товар как впрямую, так и косвенно: чем больше войн, тем больше риска, тем больше вооружаются страны. Для того, чтобы испытывать свое вооружение, для того, чтобы показывать свое вооружение. Известно, что на локальные войны съезжается большое количество экспертов из третьих стран, ровно для того чтобы посмотреть, как работают новые системы оружия. Очень часто поставки новых систем оружия на театр военных действий ведутся бесплатно или по очень низким ценам для того, чтобы их проверять, чтобы смотреть, как это работает, чтобы потом лучше их продавать или адаптировать. И кроме того, есть еще такая вещь, как влияние на мировые рынки. Что может быть лучше для цены на нефть сейчас, чем война Ирана и Саудовской Аравии. Я не уверен, что войну эту удастся развязать, но действия российской армии в Сирии – это один из факторов, который может привести к такой войне. Поставка Ирану современных средств военной авиации, которую Россия может начать, это один из лучших способов развязать войну. Я не говорю, что Россия будет развязывать эту войну, я не знаю, я не допущен в Генштаб. Я не говорю, что это получится – я тоже не знаю. Но в принципе, это классическая картина, которая в мире не раз повторялась – развязывание войны в интересах того или иного рынка или увеличения цены товара на рынке. Когда вы выбиваете поставщиков с рынка и делаете искусственный дефицит.
Точно так же может происходить блокада торговых путей во время войны. Помните, что происходило – хотя вряд ли кто-то из вас помнит, даже я не помню – в 70-е годы. Что происходило во время предыдущего конфликта в Персидском заливе, когда были атаки на танкеры с обеих сторон, и в этот момент резко поднялась цена на нефть, и все, кто продавал нефть не через Персидский залив, очень радовались этой ситуации, естественно. Таким образом вы можете ухудшать условия бизнеса для конкурентов. Если, например, очень условно – мы говорим о войне, поэтому все слова условны – развязать войну с Египтом, то перекрывается Суэцкий канал, и перекрытие Суэцкого канала очень сильно повлияет, скажем, на перевозки из Китая в Европу. Соответственно, если вы можете перевозить по-другому, например, новый «шелковый путь» через Россию, то атака на Египет, когда этот «шелковый путь» есть, даст вам возможность зарабатывать гораздо больше на транспортировке здесь. И так далее. То есть такая геовоенная политика очень часто экономична и очень часто работает.
Как можно воздействовать на эти сферы? Понятно, что основное воздействие финансовое. Если вы будете внимательно смотреть за тем, что происходит в мире, вы увидите, что, например, ИГИЛ, который сейчас является врагом номер один всего прогрессивного человечества, при этом активно торгует нефтью. Но он торгует нефтью с кем-то. Он не сам с собой торгует нефтью. Значит, кто-то покупает нефть, и кто-то продает ему оружие. Учитывая, что счет в Европейском банке на клиента открывается примерно два месяца, потому что нужно проверить любого клиента, даже если это российский бизнесмен, торгующий овощами, у меня возникают большие вопросы относительно непрозрачности схем торговли оружием и нефтью ИГИЛ. Я думаю, что они абсолютно прозрачны, известны, и понятно, что ИГИЛ финансируется теми же самыми бенефициарами войны. И действительно, бенефициаров достаточно много – это можно отдельно поговорить. Плюс, как мы знаем, армия Асада и правительство Асада покупают и продолжают покупать у ИГИЛ достаточно много нефти, потому что, по большому счету, им больше негде покупать нефть. И это тоже часть общей картинки, которая здесь разворачивается. И это все можно очень долго обсуждать.
Помимо подобных финансовых мотивировок, есть, безусловно, идеологическое провоцирование, которое тоже очень часто работает. Все-таки мы живем в обществах, обществу свойственна аберрация сознания. И, конечно, высокий уровень дезинформирования. Вот я говорил об истории Halliburton и Ирака. Это классический пример, когда операция по дезинформации была поставлена на высочайшем уроне. Там крупнейшая страна мира, и лучшая разведывательная система, и самая, пожалуй, демократическая система принятия решений, тем не менее тотально дезинформирована относительно ситуации. Понятно при этом, если возвращаться обратно, кто бенефициирует. Население всегда проигрывает в войне. Как правило, оно всегда участвует и всегда проигрывает. Активные участники проигрывают оба, как я уже сказал. Внутренние агенты тоже проигрывают часто. Если вы посмотрите, скажем, на украинских агентов войны, да и большинство русских агентов, то, на самом деле, они проиграли в этой ситуации. Внешние агенты в прямом контакте проигрывают редко. И совсем никогда не проигрывают внешние агенты в непрямом контакте, которых даже не видно в самой войне.
Что еще, если говорить быстро, можно сказать про это? Ситуация в мире, конечно, меняется. Меняется ситуация с факторами войны, меняется ситуация с результатами войны. Самым главным противником войн является, как это ни странно, статистический рост внешней торговли. Существуют предельные уровни внешней торговли между странами, запретительные для ведения войны. Это совершенно точно известно, есть цифры. Ни одна война не происходит никогда при превышении определенного уровня внешней торговли между двумя странами. Потому что невозможно пожертвовать такими объемами. В частности, поэтому мы никогда не будем воевать с ЕС – там мы очень далеко за запретительными уровнями находимся. В частности, поэтому ничего нельзя сказать про Китай, потому что у нас очень маленькая торговля с Китаем. Рост индивидуального благосостояния. Есть формула, которая очень похожа на гравитационную: практически вероятность войны между странами обратно пропорциональна произведению квадратов благосостояния граждан в этих странах, то есть квадратичная функция падения этой вероятности, что тоже приятно, потому что есть хороший способ избегания войн – можно просто выращивать благосостояние. Частая сменяемость агентов. Очень четкая связь между средним количеством лет пребывания у власти одной группы и количеством войн, которые происходят в стране. Чем короче срок, тем меньше войн. Если вы смотрите на Соединенные Штаты Америки и недоуменно задаете вопрос, что вроде сменяемость очень быстрая, а войн много – там, на самом деле, всего два агента у власти. Здесь теория говорит, что в Америке сменяемость очень условная, потому что там два агента, две партии, которые сменяют друг друга примерно раз в восемь лет, и очень высокая преемственность поведения. В Европе партий больше обычно, и сменяемость лучше, и Европа намного меньше воюет. Кроме того, очень серьезным агентом против войны является блоковость стран. Страны, входящие в военные блоки, очень редко воюют, за исключением войн, которые они ведут, когда имеют подавляющее преимущество. Ну, а мы говорили, что войны с подавляющим преимуществом постепенно изживаются, потому что в данном случае очень высока цена для более сильной стороны.
Что с экономической точки зрения будет в ближайшее время с войнами происходить? Страшная новость состоит в том, что постепенно существенно падает цена войны. Самолет без пилота значительно менее ценен. Робот, который атакует – малый дрон, крылатая ракета – намного менее ценен для цивилизованного мира, чем рядовой Райан. Поэтому, с одной стороны, есть тенденция к увеличению вероятности войн первого типа, потому что ставки начинают падать – можно просто послать много ракет куда-нибудь и смотреть, что получится. С другой стороны, это же превращает войны в абсолютно другой тип противостояния – так называемое нелетальное противостояние или диверсионные войны, гибридные войны, которые мы сейчас видим. Войны без контуров фронтов, когда вы не понимаете, кто с кем воюет. Также достаточно много, видимо, в ближайшее время в XXI веке будет так называемых дружественных войн, когда две дружественные страны ведут между собой войну на третьем театре военных действий, потому что солдат там практически нет, воюет вооружение, они его таким образом испытывают, сравнивают друг с другом, кто что может сделать, идет конкуренция разных типов вооружений. В этом смысле какие-нибудь вьетнамские или корейские войны своего времени, которые были кровавыми и приводили к реформам внутри воюющих стран, сегодня будут значительно менее травматичными для империи – империи будут в состоянии выносить их на третий театр и проводить. И это плохая новость.
Хорошая новость состоит в том, что чем дальше мы живем, тем сложнее искажать информацию о войнах. Уже сегодня с наличием социальных сетей, с наличием средств разведки малых и так далее Halliburton было бы сложно фальсифицировать ситуацию в Ираке, например. Сложнее, чем тогда. Хотя мы знаем, что большое количество войн в мире происходило из-за так называемой petro-агрессии, когда страны накапливали излишки материальных и финансовых ресурсов в связи с продажей минеральных ресурсов. Минеральные ресурсы стали стоить намного дешевле, они вряд ли будут стоить дороже дальше. И скорее всего, будет меньше ресурсных войн просто потому, что ресурсы теряют стоимость, а ресурсы относительно легко захватить. Стоимость растет у технологий, а технологии захватить сложно. И поэтому страны будут переходить к другим, невоенным методам взаимодействия. В том числе недавно появилось понятие геоэкономики. Ну и, конечно, очень быстро меняются конкурентные преимущества. У нас каждые 10 лет новая палитра конкурентных преимуществ стран. Воевать становится глупо, потому что, пока ты воевал, поменялась конкурентная ситуация, воевать уже нужно в другом месте. И в этом смысле, наверное, это тоже хорошая новость.
С другой стороны, видимо, как тот же Стратфорд считает, будет расти доля войн отчаяния, о которых я говорил в самом начале. Это когда у вас дестабилизация ситуации в государстве приводит к войне с соседним государством. Дестабилизация будет больше, особенно в регионах, в которых низкая существующая природная рента и низкий ВВП на человека. Есть так называемый «красный квадрат» – от 0 до 6 тысяч долларов ВВП на человека и от 0 до 12% доля ренты ВВП, в котором все время происходят войны, цветные революции. Там, в общем, идет очень большая активность, и они все больше при этом захватывают соседние страны. Ну и поскольку увеличивается количество, так сказать, непобедимых блоков – блоков, в центре которых находятся ядерные державы, – цена войны тоже будет расти, и это тоже будет уменьшать количество войн. Ну, а геоэкономические войны – это войны санкций – выходят на первый план и будут развиваться. Санкции, действительно, могут быть страшнее бомб. Как мы видим с Ираном, даже не очень серьезные санкции могут заставлять страну менять свое поведение. И в этом смысле я бы даже где-то хотел закончить обратным выводом. Если сегодня в эпоху такой мощной геоэкономики вы видите санкции не страшные, то это значит, что мы имеем дело с классической дружественной войной, когда страны, которые в риторике и на экранах телевизоров враждуют между собой, на самом деле, хорошо договорились и ведут согласованную политику. То, что происходит сейчас, скажем, между Россией и США, тот уровень санкций, который применяется, показывает, что есть высокий элемент согласия в деятельности и никакой войны, на самом деле, нет.
Я уже много говорю, я готов передать слово, если только меня не попросят прочитать стихи, потому что стихи по этому поводу у меня тоже есть.
Кирилл Мартынов: Спасибо, Андрей. Сейчас было очень смешно, потому что я придумывал вам вопросы, и вы сразу на них отвечали буквально через несколько секунд. Но я еще придумаю, пока будут говорить другие спикеры. А сейчас хочу передать слово Карлу-Хайнцу Паке, профессору экономики Магдебургского университета, вице-президенту Фонда Науманна. Мы предварительно для высказывания господина Паке выставляли такую общую рамку – война как фактор неопределенности для экономики. Но о чем будет говорить Карл-Хайнц, сейчас мы узнаем.
Карл-Хайнц Паке: К сожалению, мои знания о войнах и, в частности, причинах войны достаточно поверхностны. В Фонде Егора Гайдара в качестве темы выбрали экономическую стороны войны. Однако, как я уже сказал, экономисты сегодня не обладают достаточной информацией, чтобы анализировать конфликты. Ведь обычно экономика рассматривает более конструктивные темы вроде, например, торговли, которую можно назвать полной противоположностью войне. Но я буду говорить сейчас скорее об экономических последствиях войны.
Перед тем, как начать раскрывать эту тему, я бы хотел отметить, что приехал из Германии, страны, которая проиграла две мировые войны в прошлом веке. В какой-то степени она несет ответственность за развязывание Первой мировой и полностью – за Вторую мировую. И если посмотреть на обе эти войны, то в экономическом плане их итоги были абсолютно разрушительны. Но в политическом плане результат Второй мировой был не так однозначен, потому что, к счастью, некоторые смышленые политики решили тогда задуматься о сотрудничестве и из этой ужасной истории вынесли урок о том, что ситуация, в которой мир оказался после Первой мировой и которая привела к новой войне, не должна повториться. И здесь стоит отметить, что сейчас Европу, действительно, можно назвать мирным регионом. Но в ее истории войн было предостаточно, и в какой-то момент эти национальные конфликты достигли своего пика. Но, к счастью, эти времена прошли.
Теперь давайте посмотрим на экономические последствия войн. Что такое война с экономической точки зрения? Технически, это огромное перераспределение ресурсов: в мирное время приоритет отдается потребительскому рынку (цель здесь – обеспечение товаров и услуг лучшего качества по меньшей цене), а в военное – это производство средств уничтожения. Поэтому, очевидно, производители вооружения выигрывают в войне, а производители других товаров – проигрывают. Возможно, это не заметно в одночасье, но последние действительно проигрывают. Многие историки, особенно историки-марксисты, апеллируют к этому как к доказательству того, что многие войны движимы материальным интересами индустриального военного лобби. Я думаю, в каком-то смысле они правы, но во многих случаях за конфликтами чаще всего стоят идеология, империализм, а не просто экономика. Она, конечно, играет определенную роль, но не стоит придавать ей такое большое значение.
Я выбрал всего два из множества примеров войн, которые, по моему мнению, очень поучительны своими уже очевидными экономическими итогами, а также результатами, которые могут проявиться в долгосрочной перспективе. Первый пример – война во Вьетнаме, а второй касается России – это украинский конфликт.
Война во Вьетнаме длилась около 10 лет. Что она значила для американского общества? Во-первых, в течение всего этого времени это была полная фиксация на военной теме. В те годы я был еще ребенком, смотрел телевизор в Западной Германии и не могу вспомнить ни одной программы, телешоу, новостной передачи, где бы не упоминался Вьетнам. Так что даже в Германии эта тема была все время на слуху, а что уж говорить о США. Поэтому, думаю, одержимость войной на психологическом, политическом, социологическом уровне была громадна. Во-вторых, когда она закончилась, американцы были чрезвычайно унижены. Ведь идеологические цели, поставленные властями для оправдания военных действий, не были достигнуты. А поскольку американцы в принципе не привыкли проигрывать, для них это было чрезвычайно болезненно. В-третьих, война очень пагубно сказалась на экономике Соединенных Штатов. Я даже не могу назвать ни одного позитивного итога в этом событии.
Здесь также следует помнить, что США в 1950-х - начале 1960-х годов были доминирующей экономикой в мире. Когда в 1973 году начался заключительный этап войны во Вьетнаме, госдолг Штатов был колоссален и в итоге был частично монетизирован. Дала сбой ранее исправно работавшая Бреттон-Вудская система с ее твердыми обменными курсами и ценами на золото, последовала высокая инфляция, она перекинулась на Германию, которая к тому времени уже пережила одну тяжелую гиперинфляцию в начале прошлого века. Немецкое общество было не готово принять эту чужую инфляцию, было массовое сопротивление, а весной 1973 года система твердых обменных курсов прекратила свое существование. Это было еще одним унижением для Америки, а следующие после краха Бреттон-Вудской системы годы были очень тяжелы не только для американской, но для всей мировой экономики.
Так что в данном примере я не могу найти ни одного позитивного экономического эффекта для экономики страны. Массовая одержимость, идеологическое противостояние в итоге привели к унижению всего общества, чья страна в те годы считалась супердержавой. Я думаю, в каком-то смысле мы до сих пор не до конца переварили последствия этого поражения. Слабость, которую показала американская экономика, была главным результатом этого макроэкономического дисбаланса.
Теперь о России. Я не буду говорить о политическом курсе страны, но это явно напоминает какой-то неоимпериализм, выраженный через попытку дестабилизировать или контролировать регионы, которые Россия считает своей зоной интересов. Так что здесь главная причина кроется не в экономике. Какими будут последствия этой войны? Если говорить очень коротко, то, в моем представлении, в первую очередь российской экономике придется столкнуться с новыми вызовами. Сейчас она сильно зависима от нефтегазовых доходов. За последние 10-15 лет доход на душу населения значительно увеличился именно благодаря продажам углеводородов. Такая модель нежизнеспособна в долговременной перспективе, цены на нефть падают, и многие эксперты считают, что такая ситуация продлится еще достаточно долго. Другими словами, легкие деньги закончилась, нужны новые источники дохода.
В моем университете в Германии учится много российских студентов, и я знаю, какие они смышленые. Поэтому Россия, если говорить об ее интеллектуальном, человеческом потенциале, может предложить миру многое. Но это возможно только при правильном применении, нужна какая-то инновационная деятельность. Нужны структурные реформы в экономике, уход от производства вооружения и нефтегазовой продукции.
Я считаю, что если Россия хочет процветания, то сейчас она идет по неправильному пути. Нынешнее старомодное империалистическое мышление не работает в условиях глобализации, оно мешает стране реализовать себя как высокотехнологичную, инновационную и современную страну-производителя. Так что в фундаментальном плане, мне кажется, сейчас Россия, как и США в 1960-х годах в ходе войны во Вьетнаме, отвлечена различными факторами и не может ступить на правильный путь. Сейчас самое время властям признать этот факт, иначе (если подобная ситуация продолжит развиваться, мышление не изменится, а цены на нефть останутся на нынешнем уровне и новая инновационная экономическая модель не будет создана) Россия будет неконкурентоспособной страной со средними экономическими показателями, молодежь которой будет уезжать в поисках больших перспектив. Так что к нынешней ситуации стоит отнестись с настороженностью. И хотя в краткосрочной перспективе картина представляется достаточно безобидной, в будущем страна может столкнуться с разрушительными последствиями не только в экономике. Потому что империалистические амбиции без стабильной экономики не могут существовать, в противном случае такое государство не сможет быть сильным и влиятельным.
Кирилл Мартынов: Даже если вы хотите быть империалистом, вам все равно нужна сильная экономика. Василий, что вы по поводу всего этого думаете?
Василий Жарков: Прежде всего, я хочу сказать, что, конечно же, я не экономист. И вообще с Московской высшей школой социальных и экономических наук, которую я здесь представляю, существует известная коллизия. Теодор Шанин основал ее 20 лет назад, и до сих пор в ней нет экономического факультета.
Но я думаю, что русский язык в этом кейсе играет с нами злую шутку, особенно постсоветский русский язык. Потому что когда мы говорим об экономике войны и когда мы говорим слово «экономика», мы часто понимаем его как economics, в то время как в мире и когда-то в России – но у нас есть аллергия, особенно у старшего поколения, на это понятие – это политэкономия, political economy. Сегодня в политической науке, не в экономике, а именно в политической науке и в теории международных отношений существует мощное огромное направление, базово неомарксистское, которое называется international political economy. Никто не рискует перевести его на русский язык, потому что если мы скажем «политическая экономия», все сразу застонут и скажут «ну, понятно, что это такое», это нечто марксистское, параноидальное. И, опять же, у многих из нас сидит в голове вот это представление, о котором частично сказал профессор Паке, что всем известное нам произведение Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма» говорит о том, что за ведущими мировыми державами, делящими мир, стоят интересы крупного капитала.
Кстати, обратите внимание (я недавно совсем перечитывал эту работу), для Ленина совсем не стоит вопрос доказательства этого факта. Он никаким образом не пытается объяснить, почему эти корпорации, этот капитал движут правительствами. Отчасти это редукция, безусловно. И это редукция вызывает большие вопросы у меня как у человека, смотрящего на это из перспективы политической науки. Потому что для политической науки существует как минимум один важный экономический аспект, от которого мы никуда не можем деться, если мы политическая наука. Это вопрос об общественном благе – один из центральных вопросов политической науки. Это не вопрос увеличения прибыли конкретных компаний или частных лиц, но это вопрос увеличения благосостояния обществ в целом. Опять же, здесь на уровне сегодняшней глобализации может так или иначе ставиться вопрос об интернациональном общественном благе. Существует ли оно и возможно ли оно в принципе? Но здесь я немножечко забегаю вперед.
Наконец, еще один важный тезис. В отличие от экономистов для тех, кто занимается политической наукой, как вы догадываетесь, война – это, во-первых, одно из базовых понятий, а во-вторых, без войны рассуждения о политическом довольно затруднительно. Как бы мы ни относились к войне, война присутствовала и присутствует в истории человечества, и это часть политического процесса. При том что, если мы будем следовать Гоббсу, то даже отсутствие военных действий есть состояние войны, потому что тогда, когда мы готовы к войне, когда мы собираемся участвовать в войне, это уже война. Точно так же, как дождливая погода – это не тогда, когда идет дождь, а когда мы имеем зонт и плащ у себя в прихожей. Ровно это состояние войны не является чем-то новым для тех, кто занимается политической наукой. Все вот эти благоглупости, которые можно прочитать в публицистике, особенно такой околокомсомольской, о том, что война – это проявление архаики. К сожалению, ничего подобного. Это как раз часть естественного состояния человека. Поскольку государство, находясь в естественном состоянии анархии, у нас не существует и невозможно единое государство в мире, между людьми, по факту, происходит то, что Гоббс описывал как война всех против всех.
Однако я здесь ставлю очень важную запятую, потому что я совершенно здесь не собираюсь быть апологетом войны. Ибо тот же Гоббс говорит нам о двух сторонах основного естественного закона. И первая сторона основного естественного закона обязывает нас искать мира в любой ситуации. Несмотря на то, что идет война, то, что обязывает нас – кого нас? – интеллектуалов в первую очередь. Но, правда, есть вторая сторона этого закона, которая говорит о том, что, если вы не можете найти мира, если вы не нашли его и если вашей жизни что-то угрожает, вы вправе защищать себя любыми средствами. На этом парадоксе, по большому счету, держится то, что можно назвать теорией отношений между странами и народами в новое время. И нахождение баланса между двумя этими сторонами – это тот вопрос, на который ищет ответ моя наука, базовая.
Здесь есть определенная оптимистическая перспектива, родившаяся в 1795 году, когда Иммануил Кант написал свой трактат «К вечному миру». В этот год Наполеон захватил Нидерланды, Пруссия, Российская империя и австрийская империя разделили и стерли с карты Европы Польшу, а Персидский шах устроил резню в Тбилиси, уничтожив практически все грузинское население этого города. Тем не менее, в этом году Кант написал свой политический проект, как он о нем говорит, «К вечному миру», где, не отрицая войны как данности, которую мы наблюдаем, не отрицая природной склонности человека к войне, связанной с недоверием, стремлением к соперничеству и с тем, что Гоббс называет жаждой славы, а Кант – честолюбием, не отрицая этого факта и не пытаясь изменить природу человека, но пытаясь опереться на нее, он ищет подходы к более мирному сосуществованию. И, в частности, Кант выдвигает гипотезу, именно как гипотезу, о которой в утвердительной степени сказал Андрей Мовчан, и говорит более осторожно, он все-таки не экономист. Он говорит: если мы начнем войну, даже если мы ее выиграем, совершенно неочевидно, что расходы, понесенные в ходе этой войны, не будут больше, чем то, что мы приобретем. И он перечисляет эти расходы: разрушение, самая важная, наверное, потеря, которую довольно трудно посчитать в количественных показателях – это человеческие жизни, на мой взгляд. Да, их можно сосчитать по головам, но ведь это человеческие жизни. Вы можете получить компенсацию в миллион долларов после своей смерти, но зачем он вам нужен. Это долги, и так далее, и так далее, о чем говорит Кант. И он выдвигает гипотезу о том, что то общество, где сообщество домохозяев (я попробую это перевести так) сообщество граждан, сообщество независимых экономических акторов принимает решения или участвует в принятии решения, это общество, как он выражается (он не говорит о том, что оно избежит войны обязательно), лишний раз подумает, прежде чем ввязаться в такую нехорошую игру.
Я хочу обратить на это внимание, здесь нужно избегать редукции в формулировках, ибо он не говорит о том, что войны обязательно не будет, он говорит о том, что такое общество граждан много подумает прежде чем начать войну. И здесь есть один очень важный момент. Этот момент связан с вопросом: а можем ли мы вообще говорить о причинах войны как чем-то рациональном? Профессор Паке упомянул слово аттитьюд. Это слово очень важное, на мой взгляд, и оно важно не только для психологии, оно важно и для политической науки, по крайней мере, с Габриэля Алмонда. Но предполагает ли аттитьюд рациональное поведение? Аттитьюд – это реакция на что-то, что связано с нашим представлением о плохом и хорошем. «Крым наш», а Украина нет и так далее – это иррационально. Какие-то рациональные аргументы в тот момент, когда люди совершают аттитьюд, точнее когда он происходит с ними, очень трудно приводить. Их можно приводить потом. И потом, действительно, выясняется, что это было тотально никому не нужно и не выгодно. Их можно приводить до, пока этот аттитьюд не случился. Но когда он случился, во многом связанный с жаждой честолюбия, с уязвленным честолюбием, желанием доказать что-то, что в какой-то степени в данный момент кажется больше, чем деньги, ваше домохозяйство и так далее, возникает еще один вопрос.
Я категорически не согласен с Андреем в одном пункте. В большинстве пунктов согласен, но в этом не согласен категорически, ибо, может быть, я не умею считать – правда, я не умею считать. Но вы сказали о том, что война становится дешевле – я правильно вас понял? В связи с тем, что беспилотники… Окей, если я неправильно вас понял, то, может быть, мы найдем какое-то компромиссное решение. Да, я буду признателен за ваше разъяснение.
Андрей Мовчан: Давайте я быстро скажу. Речь идет не о стоимости в долларах, речь идет об оценке стоимости для страны, которая ее ведет, потому что на сегодня для развитых стран стоимость жизни резко возросла, и с этим связано то, что страны стали меньше вести войны даже первого рода. И именно роботизация позволяет их снова начинать – вот о чем я говорил.
Василий Жарков: Вот здесь я, тем не менее, буду с вами спорить, простите. Потому что есть цена, которая определяется как стоимость. И с этой точки зрения именно в перспективе economics это абсолютно правильно. Но тот же Кант, обращаю ваше внимание, в 1795 году говорит о возможности всеобщей истребительной войны как результата развития войны как явления в отношениях между людьми. Он предполагает это гипотетически, это теоретическое предположение. Человек, который говорит, что война… нет еще никакого, как вы понимаете, не только ядерного оружия, нет даже гаубиц Первой мировой войны. Но он предполагает этот момент, который для нас сегодня очевиден на уровне обыденного сознания. И с моей точки зрения, именно это сегодня является ценой войны. Исчезновение человечества как вида. И пока мне никто не докажет существование инопланетного разума, а мне этого никто еще пока не доказал, я не смогу выдвинуть даже гипотезу о возможных бенефициарах подобного дела.
Вот здесь позвольте поставить многоточие. Потому что, смотрите, есть некоторый оптимистический момент, связанный с тем, что, действительно, после каждой войны, после каждой крупной войны ХХ века, в частности, человечество делало довольно серьезные шаги в сторону мира, в том числе реализуя большинство кантианских принципов, которые стали для нас сегодня практикой. И в частности, например, конечно, важнейшим итогом Второй мировой войны была упомянутая здесь Бреттон-Вудская система. И все последние 6-7 десятилетий мы видели очевидные оптимистические прогнозы в отношении того, что происходит усиление международной кооперации, возникают так называемые сильные международные режимы: валютный режим регулирования, режим, связанный с торговлей, который при всем кризисе сегодняшнем в ВТО позволяет говорить о колоссальном прогрессе, скажем, в масштабах даже истории нового времени, режимы, связанные с приемом беженцев (я не говорю про последний год), но все это сегодня проходит очередную экзаменацию. И у нас, как всегда, есть два выхода. Один хороший, который, возможно, приведет нас к большей кооперации и к большим институциональным решениям на международном уровне, ну а другую цену я вам тоже назвал. Эта цена не имеет счета, но для меня она тоже важна. Спасибо.
Андрей Мовчан: Я прошу прощения, что влезаю, но мне просто показалось, что сейчас говорились невероятно важные вещи. И это как раз то место, тот мостик, который не переходят политики для того, чтобы подружиться с экономистами. Поэтому у них остается большой вопрос – а как же так? Хотя экономисты, в общем-то, на это как раз легко дают ответ. Дело в том, что у нас есть три демона в экономической теории игр, да и вообще в теории игр. Первый демон – это дилемма вора. То есть проблема недоверия. Что такое гонка вооружений? Гонка вооружений – это выбор, как кажется, меньшего из двух зол: «если я не вооружаюсь, он вооружается и на меня нападает». И так думают обе стороны. В процессе развития дилеммы вора, в индуцировании дилеммы вора возникает раз за разом Mouse Trap: вы двигаетесь в сторону, в которую вы не можете не двигаться, хотя, на самом деле, если бы уровень недоверия был другим, можно было бы вообще не находиться в этой ситуации. Это происходит со всеобщим вооружением. Это очень часто происходит с войной – вы начинаете войну, потому что иначе ее начнет другая сторона. И агенты очень хорошо бенефициируют в этой ситуации: достаточно внушить вам, что другая сторона начнет войну. И, наконец, еще одна важная вещь состоит в том, что людям свойственно мыслить вероятностными категориями даже в ситуациях, когда у вас нет статистического множества реализации. Проблема в том, что мамы и папы учат людей считать, что если вероятность разбиться на самолете у вас 0,5, то, значит, половина вас не разобьется, а половина разобьется, но если вы 1, то это неправильная логика.
Так вот, если вы проанализируете, как даже вы мыслите в быту, вы увидите, что вы зачастую пытаетесь мыслить о себе как о статистическом множестве. Какова моя вероятность заболеть СПИДом? Тысячная доля процента. Вы можете заболеть СПИДом на тысячную долю процента? Нет. На самом деле, ваша вероятность заболеть СПИДом в каждой конкретной ситуации либо 0 либо 100%. И это надо понимать. А вместе 50 – либо встретятся, либо не встретятся. То же самое, к сожалению, имеет место и в отношении вопроса войны. Когда вы вооружаетесь, ваш риск того, что, условно, пьяный капитан подводной лодки выпустит первую ядерную ракету, не тысячная доля процента, потому что ракеты достаточно одной. У вас нет 30 планет Земля или 100 планет Земля для того, чтобы только на одной планете из миллиона это произошло. У вас одна планета. Поэтому, на самом деле, риск реализации, по большому счету, огромный. Но люди, которые структурируют стратегии и продолжают вооружаться, не хотят этого понимать. Они оценивают эти риски со статистической точки зрения. А потом, когда этот риск реализуется, не надо удивляться. Это, в частности, ответ на вопрос, почему мышление может говорить, что мы находимся on the safe side, а на самом деле, мы можем двигаться ко всеобщему уничтожению.
Кирилл Мартынов: Спасибо. Поскольку я наблюдал, внимательно слушал и даже записывал, я могу сказать, что уже на этом этапе я очень доволен дискуссией. Чудесно вот, Василий, вы резюмировали Канта, напомнили об этом. Что война в пределе – это уничтожение всех людей, а уничтожение всех людей, по определению, по умолчанию, не может быть выгодно никому. Следовательно, предельная война, предельная реализация войны предельно невыгодна. Ну и отсюда мы можем изучать всякие приближения этого тезиса.
Я хочу обратить внимание аудитории, слушателей, что в последнее время мы часто говорили о войне как о чем-то метафорическом: виртуальная война, медийная война, война пропаганды. Иногда под гибридной войной тоже понимаются какие-нибудь нападения хакеров на какие-то сайты или что-то подобное. Сейчас мы, конечно, сумели вернуться, действительно, к какому-то фундаменту, мы начали говорить, и все три наших участника это показали, мы говорим о войне, что называется, в полный рост. Мы говорим о войне как о вооруженном уничтожении одних людей другими. В этой войне, конечно, могут участвовать разные агенты. Но, конечно, главный агент – это национальное государство. Может быть, об этом мы сейчас еще коротко сможем поговорить. И вот обратите внимание, как у нас повернулась дискуссия. Профессор Паке сказал, что экономика – это по определению нечто, всегда противоположное войне. То есть мы можем сказать, война – это не экономика, экономика – это не война. Поэтому когда вы ставите два этих слова вместе, у нас уже возникает некий парадокс. С другой стороны, Василий сказал, что политики всегда себя прекрасно чувствовали рядом с войной. Я не могу сказать, на войне, может быть, но и самая известная, наверное, цитата Клаузевица как раз касается того, что война – это продолжение политики другим способом. Но любопытно, что мы попытались эти две логики сегодня объединить.
У меня вопрос, Андрей к вам, первый вопрос. Как я понял из вашего систематического анализа, который вы в начале заявили, все-таки мы можем сказать, что риски войны вместе с ростом благосостояния и с развитием современной экономики в целом несколько снижаются. То есть вряд ли мы достигнем окончательной отмены всех войн, но, тем не менее, часто людям выгоднее ввести друг против друга санкции, чем перейти просто к физическому уничтожению, как это было в старые времена. Если это так, то вопрос в следующем. Не кажется ли вам, что на эту тему в таком случае очень сильное влияние оказывает одна из самых популярных дискуссий в современной социологии и политэкономии – это экономическое неравенство. Если экономическое неравенство растет как внутри конкретного национального государства, так и в целом на планете или в некоторых регионах планеты, то мы переходим к ситуации, когда с одной стороны – дроны, а с другой стороны – фанатики, мигранты и люди, которым нечего терять. На это накладывается демография, которая резко повысила медицину и продолжительность жизни. И вот наш демограф Вишневский нам рассказывает, что ИГИЛ – это просто следствие демографического бума на Ближнем Востоке, по крайней мере, как один из факторов. Просто много молодых, необразованных, бедных, но сильных физически мужчин. И, наконец, последний фактор, который сюда накладывается, – это фактор, о котором много говорят, который, может быть, сейчас не так актуален – это фактор ослабления национального государства. Если все это суммировать, то что, если война перестает быть делом национальных государств, как об этом многие писали, у нас растет имущественное неравенство и у нас происходят некие глобальные изменения в демографии – что, если все эти три фактора, например, может быть, какие-то еще, но эти в частности, могут опрокинуть нашу надежду на то, что рост экономики и рост благосостояния людей приведет к большему миру на планете?
Андрей Мовчан: Это был один вопрос? Я представляю, если должно быть нормальное соотношение между длиной вопроса и длиной ответа, то я сейчас буду говорить часа два, наверное. Вообще, если попытаться ответить коротко, мы оперируем многофакторными или многопараметрическими задачами. Значит, более-менее бессмысленно говорить о росте благосостояния, как вы сказали, надо спрашивать – где. Между двумя странами, где высокий уровень благосостояния, война менее вероятна – мы это знаем. При этом, если в одной стране растет благосостояние, то ее война со страной с маленьким благосостоянием не становится от этого менее вероятной. Потому что мы не понимаем, как ведет себя второе благосостояние, и неравенство стран, особенно промышленное и экономическое, провоцирует войны, поскольку они делают выигрыш у более сильной страны более весомым. Мы возвращаемся, как я уже говорил, к войнам первого рода – это войны древних империй. И, действительно, поскольку в мире сейчас очень высокая пролиферация и перемещаются страты и сообщества, мы переходим к другим формам войн. И гибридные войны становятся в каком-то смысле ответом на войны первого рода. Нации, менее развитые и менее подготовленные к ведению войн, тем не менее, могут жертвовать бо льшим количеством людей и могут пролиферировать внутрь развитых сообществ, то есть здесь возникает такая тактика раковой клетки, которая доказывает, по крайней мере пока что, свою эффективность.
Но ситуация очень сложная, потому что большинство войн все-таки с точки зрения циничных экономистов – это войны агентов со стороны. Ну и все, что происходит на Ближнем Востоке сейчас, это однозначно войны внешних агентских сил. Эти войны происходят не потому, что внутренние силы очень хотят воевать или там есть какое-то внутреннее превосходство у одной или у другой силы, а потому, что там идет, с одной стороны, шантаж, с другой стороны, подкуп, а с третьей стороны, серьезное экономическое структурированное влияние извне, потому что очень много интересов вокруг. При таком масштабно разном мире вообще очень сложно говорить о каких-то простых законах. Мы с вами, если говорить физическим языком, все время начинаем изучать сферического штангиста в вакууме, который поднимает невесомую штангу, и, безусловно, мы будем получать простые ответы, очень далекие от реальности. Мы можем говорить о каких-то отдельных факторах. Да, роботизация увеличивает риск войн, потому что ценность человеческой жизни в империях высока, и можно избежать человеческих потерь. Да, неравенство в целом увеличивает риск войн, но к чему нам это знать, когда основные войны агентские, а агентские войны связаны не с неравенством, а с совершенно другими вещами, например. Да, между развитыми странами вероятность войн меньше, но зато выше риски перевооружения, и риск пьяного капитана подводной лодки такой, что зачем нам знать про благосостояние, когда у нас выходит из-под контроля оружие, а какие-нибудь там ядерные силы могут случайно попасть в руки международных террористов? Это все крайне сложно, и вот это экономисты очень не любят, про это они говорят «это уже политика, занимайтесь этим вы».
Кирилл Мартынов: Спасибо. Вот у меня вылетело из головы, а я к слову хотел заметить, что Андрея мы, конечно, пригласили не потому, что все остальные отказались – никто не отказался. Но все, с кем мы разговаривали, сказали: «Мы ничего не знаем о войне». Но мы же не будем звать военных – военные ничего не знают об экономике. То есть мы в некотором замкнутом круге, заметьте: мы видим, как экономика влияет на войну, как война влияет на экономику, но у нас нет никого, кто мог бы об этом сказать что-то разумное, кроме вас, здесь присутствующих.
У меня вопрос к профессору Паке. Один из ваших тезисов и, может быть, основной тезис заключался в том, что вы не видите позитивных влияний экономики на войну. А я бы хотел вот что спросить – к сожалению, вопрос будет из сферы истории, хотя отчасти экономической истории. Одна из гипотез, объясняющих тот прорыв экономический, военный, технологический, который совершила Европа ко времени промышленной революции к концу XVIII века, заключается в том, что причиной для такого прорыва была высокая конкуренция среди европейский стран и, попросту говоря, высокий уровень в том числе военных конфликтов. И в ХХ веке эта история повторилась еще раз, по крайней мере, тоже в качестве гипотезы. Потому что многие соглашаются с тезисом о том, что большинство тех технологий, которыми мы пользуемся сегодня, есть продукт «холодной войны», которая, конечно, имела достаточно большое количество горячих сторон.
Карл-Хайнц Паке: Возможно, и правда были ситуации, когда какие-то технологии развивались быстрее благодаря их использованию в военных целях и затем даже в послевоенное время. Но на этот вопрос сложно ответить, потому что никто не знает, чтобы бы случилось, если бы войны не было. Допустим, и правда авиационная техника частично обязана своим прогрессом разработкам для бомбардировщиков и других военных самолетов в ходе Второй мировой. Но если взглянуть на историю авиационной индустрии 1930-х, то она уже тогда быстро развивалась. И, возможно, прорыв в технологиях наступил бы на пару лет позже, но для меня такое отставание в развитии было бы приемлемее, особенно учитывая, что тогда в ходе войны миллионы жизней могли бы быть спасены. Такой анализ затрат и выгод (да, мне приходится использовать это ужасное слово в контексте войны) говорит не в пользу технического прогресса.
Но я бы хотел ненадолго вернуться к двум другим проблемам, которые уже поднимались здесь. Я бы был очень осторожен с выдвижением гипотезы о причинно-следственных связях, во-первых, между экономическим ростом и войной и, во-вторых, между неравенством и войной. Рост означает большее процветание, и для меня переломным моментом здесь, конечно, является Первая мировая. Она началась спустя 40 лет продолжительного роста всех крупных индустриальных стран, в том числе Германии, из-за ужасного дипломатического провала в ситуации, которую обрисовал Кристофер Кларк в своей замечательной книге «Лунатики». Так что всеобщий экономический рост не может предостеречь от какого-нибудь глупого конфликта. Если у вас нет необходимых для решения проблемы дипломатических инструментов, все может кончиться войной, даже если раньше все было хорошо. Например, до Первой мировой люди могли спокойно путешествовать по Европе без паспорта. В какой-то мере, это было прекрасное время.
Второй тезис – о связи неравенства и войны. Конечно, как либерал, я убежден, что мы должны развивать наше общество таким образом, чтобы не только богачи становились еще богаче, но и народ в целом. Но, опять же, буду осторожен, усматривая в этом какую-то причинно-следственную связь. Если анализировать ситуацию в арабских странах, то, например, Сирия отнюдь не самое бедное государство в мире, как и этот регион не самый бедный на планете. Там есть другие силы, общественные настроения, которые могут (или не могут) влиять на исламизм. Черная Африка – регион намного беднее, но там не происходит подобных событий. То же самое применительно к Украине и России. Поэтому я думаю, что мир чрезвычайно сложен в этом отношении, и я бы не придавал слишком большого значения экономическому фактору в войне.
Кирилл Мартынов: Василий, я вам два вопроса, к сожалению, придумал, но они более-менее короткие. Прежде всего, раз уж вы упомянули марксистов, я должен вас спросить. После наших классиков были более утонченные версии вот этой истории марксистской критики войны. Мне, конечно, здесь более близки какие-то авторы вроде Валлерстайна или Арриги, которые у нас достаточно хорошо известны. Они предполагают, что капитал не мог бы развиваться без вновь открываемых при помощи военной силы рынков. И основное такое доказательство бытового характера касается того, что американцы вынуждены вести войну, потому что они являются такой капиталистической квазиимперией, без этого они потеряли бы привилегированный доступ к ряду регионов, к ряду экономик. И тем самым прекратили бы свое доминирование в мире. Конечно, история азиатских тигров здесь очень показательная. Вот не могли бы вы этот вопрос прокомментировать. А второй вопрос у меня философский, я даже не знаю, нужно ли его задавать. Василий, вы хотите философский вопрос? Ладно, я задам его сразу, иначе потом забуду. Мне кажется, знаете, антропология Канта представляет собой некоторую проблему. Кант, конечно, рассуждает о человеке и об обществе в драматичном ключе, исходя из своей этики, исходя из своего представления о человеческом разуме. Но то, что мы узнали о человеке за последние десятилетия или столетия со времен Дарвина, катастрофически противоречит кантовскому представлению о человеческой природе. Человек – это примат, живущий в стаде, обладающий эмоцией, обладающий агрессией, обладающий делением на своих и чужих. Например, на либералов и на тех неприятных людей, которые им противостоят. И как мы можем перейти от этой нормативности Канта к обсуждению реального мира, коль скоро мы знаем, что люди всегда воевали и им это нравится?
Василий Жарков: Кирилл, с вашего позволения начну с последнего вопроса. Не забывая о первом. И так будет хронологически вернее, потому что то, что вы перечислили, на самом деле, уже было известно таким антропологам, как Локк. В данном случае я смотрю на Канта и на всех остальных упоминаемых мной авторов немножко не в той перспективе, в которой было принято смотреть на них в нашей советской науке. Потому что в советской науке, как известно, были хорошие авторы, но они в какой-то момент устарели и стали такими вот памятниками культуры, начиная с Аристотеля ну и всех до Маркса, Энгельса и Ленина. Можно дальше продлевать эту линию, говорить, что Маркс устарел и так далее. На самом деле, то, что мы называем социальными науками, политическими – это большой круглый стол, за которым находятся все те, кого мы упоминаем. И они остаются релевантными в том смысле, что они дали что-то в этот стол, но никто не дал законченной версии, конечно. Все, что вы перечислили: эгоизм, группизм, склонность к агрессии, недоверие. То, о чем, кстати, сказал Андрей Мовчан, что вы никогда не знаете, нападут ли на вас и сколько у вас силы, чтобы обороняться, поэтому вы должны все время наращивать силу, но когда вы наращиваете силу, вы становитесь опасны, поэтому, вероятно, на вас еще скорее нападут. Это все нарратив Гоббса, это нарратив Канта, который идет за Гоббсом и, кстати, нигде его не отрицает. Кант ведь не прекраснодушный мечтатель, как мы его обычно представляем. Это человек, который достаточно реалистично смотрит на человека и на его эгоизм. Он лишь пытается найти в эгоизме человека жажду наживы – дух торговли должен победить дух войны. Но дух торговли основывается на жажде наживы, на очень низменном, эгоистическом желании, особенно в нашем таком русском классическом литературном представлении человека, далекого как от дарвинского, так и от кантианского, на самом деле. Поэтому я бы не сказал, что какие-то базовые представления о человеке здесь переворачиваются, когда мы узнаем что-то из Дарвина. Это важно уточнение, спасибо, что вы позволили мне его сделать.
Теперь о неомарксистах. Безусловно, они сделали такой очень хороший логический ход. Если марксисты, глядя на ранний английский капитализм, глядя на опиумные войны, которых Кант, кстати, не мог видеть… Вот здесь у Канта, действительно, засада. В 39 году, когда Кант уже давным-давно умер, в Европе установилась венская система, в какой-то степени первый подход, как, например, невмешательство во внутренние дела государства и так далее, который стали приниматься среди этих белых европейский империй, как их сегодня мы называем, старых богатых стран. И вдруг происходит опиумная война. Как она происходит, первая опиумная война? Ост-Индская компания захотела восстановить баланс в торговле с Китаем, который не хотел покупать, в общем-то, ничего английского, ему не надо было, но зато очень хорошо продавал предмет роскоши – чай. Баланс в меркантилистской перспективе рушится. Что делать? В Индии рядом, относительно рядом, находится опий, который можно продавать. Опий в это время не считается чем-то очень страшным, в самой Англии он не запрещен. Но, тем не менее, английская Ост-Индская компания, которая по факту является госкорпорацией, если совсем грубо сказать (многие члены парламента, многие должностные лица Британской империи входят в состав ее акционеров), не хочет с этим связываться, как-то это все-таки не очень прилично, что-то есть в этом двойственное. Тогда появляются посредники – частные компании, которые торгуют опием. С другой стороны существует китайское государство, которое все слабее, которое поражено коррупцией, поражено наркоманией. И процент наркоманов среди китайских чиновников чудовищен в этот момент. Но, тем не менее, из последних сил китайская империя пытается этому противостоять и вышвыривает эти частные компании из Китая. После чего происходит война. Кстати, нельзя сказать, что весь английский истеблишмент был целиком за нее. Кстати, происходит она под лозунгом фритредерства – нарушена, в принципе, свободная торговля. А консерваторы скептически говорят об этом, они не видят в этой войне ни справедливости, ни пользы для Британии. Но марксисты, которые в это время уже начинают где-то рождаться и готовить свой манифест коммунистической партии, который выйдет примерно через 10 лет после этого, ведут как четкий кейс: вот, смотрите, частные компании, стоят за государством, в интересах этого они совершают экспедиционную войну.
Дальше, если мы посмотрим глубже, мы увидим, что, на самом деле, это делает само государство, а частные компании здесь в лучшем случае посредник. И дальше мы видим две версии марксизма, которые смотрят на это с двух сторон, но, по большому счету, не отрицают главного. Они видят мир системы капитализма, экосистема, в которой существуют международные отношения. Это взгляд неомарксистов. И в этом ключе, как всегда, в любом случае бо льшая роль отводится именно экономике и меньшая роль – политике и государству. И тем более, конечно же, здесь не присутствует то, о чем я говорил, или присутствует в очень специфическом виде – общественное благо существует как классовый интерес. Да, если мы исходим из этого, то мы исходим из такой довольно грубой реалистической рамки, которая присуща марксистам, но я позволю себе быть скептиком в этом отношении, потому что это выглядит очень стройно и очень не противоречиво, но у меня здесь очень много вопросов. Например, существует ли американская гегемония в настоящий момент. Это, как правильно скажет любой коллега в любой науке, вопрос эмпирического исследования. Гегемония Соединенных Штатов, если вы спросите меня, безусловно существовала после Второй мировой войны, когда на долю Соединенных Штатов – Андрей, может быть, вы меня поправите – приходилось более половины всего мирового…
Андрей Мовчан: Менее.
Василий Жарков: Ну, менее, но очень близко к этому. Очень близко к этому. И понятно, что лежавшая в руинах Европа и так далее, да, это была гегемония США. Я придерживаюсь той версии, что гегемония США заканчивается где-то на стадии проигрыша во Вьетнамской войне и экономического кризиса, о котором говорил профессор Паке. Поэтому давайте уточнять эмпирику, а потом, может быть, неомарксисты создадут какую-то третью версию, только я теперь не знаю, с какого угла они посмотрят на свою конструкцию.
Кирилл Мартынов: Спасибо. Мы, наконец-то, можем вам дать слово. У меня большая просьба – не повторяйте моих ошибок, не задавайте по два вопроса и не задавайте очень длинных вопросов, потому что иначе, как Андрей правильно подметил, эти замечательные люди не успеют на них ответить.
Вопрос: Спасибо за очень интересные выступления. Я в принципе хотел бы здесь объединить две позиции, которые высказали Василий Жирков и Андрей Мовчан. Мне кажется, что война может рассматриваться как продукт, то есть продукт, который подчиняется тем же законам, что любой другой продукт, который выбрасывается на рынок. То есть его сначала планируют, готовят, у него есть определенные технологические процедуры, в конечном счете его нужно продать. Для того чтобы его продать, нужно как раз создать аттитьюд, нужно создать некую эмоциональную характеристику этого продукта, и дальше он начинает жить своей жизнью, его дальше продают, используют. Ну, допустим, Вторая мировая война, Великая отечественная война, мы видели прекрасно, как этот продукт эксплуатировали в последний 15-й год. И в общем-то все его потребляли, в том числе люди на нем зарабатывали и так далее. Это я как реплику, скорее.
Андрей Мовчан: Очень короткая ответная реплика. Надо понимать, что все-таки война – это продукт с отрицательной стоимостью, поэтому она подчиняется, в частности, другим законам. Например, она может случиться вдруг. Как все, что увеличивает энтропию, может случаться вдруг, без усилий и без планирования, может случиться, наоборот, как результат неудачи. Поэтому эти вещи тоже не надо забывать.
Вопрос: Вопрос такой, кто-нибудь сможет ответить, все-таки в России какие группы непосредственно в бизнесе могут быть заинтересованы в войне, в конфронтации, на ней зарабатывать?
Кирилл Мартынов: Простите, можно уточнить, вы во всемирно-историческом масштабе?
Вопрос: Нет, сейчас, в сегодняшней России.
Андрей Мовчан: Ну, Россия-то сегодняшняя, но слово война было произнесено очень глобально. Вообще в войне и в конфронтации где бы то ни было могут быть заинтересованы очень широкие группы. Значит, давайте считать. Производители вооружений, разработчики вооружений, нефтяные компании, которые заинтересованы в войнах, увеличивающих стоимость нефти, транспортные компании, которые заинтересованы в перерезании альтернативных транспортных потоков, компании, которые производят продовольствие, заинтересованные в поставках продовольствия в бедствующие страны за счет госсзаказа, идеологи, политработники, партработники, которые заинтересованы в увеличении своего влияния за счет консолидации общества с помощью войны. Ну и примерно еще до утра я готов этот список продолжать в среднем темпе.
Вопрос: Касательно вот этого очень хорошего вопроса о заинтересованности Российского государства и вашего ответа, мне кажется, вы немножко противоречили своему предыдущему тезису о том, что война не дает толчок экономике. Вы говорили до этого, что война не дает развитие экономике, а сейчас вы назвали многие экономические группы, которые заинтересованы в войне. Мне кажется, предыдущая ваша мысль ближе к истине. Но я хотел еще другое сказать. Все, что вы говорили, весьма дискуссионно. Но мы говорим о войне в рамках государства, насколько я понял, то, что я слышал. А мне кажется, как раз война между государствами, в том числе Россией и какими-то крупными государствами достаточно маловероятна, а вот войны малой интенсивности, которые идут везде сейчас, более вероятны, и они представляют наибольшую опасность, а не ядерная война между нами, Китаем, еще какими-то ядерными странами. Потому государства все-таки сохраняют какие-то здравые рамки в отличие от полупартизанских движений, которые представляют наибольшую опасность.
Андрей Мовчан: Я быстро отвечу на первую часть и отдам Василию вторую. На самом деле, мы же говорили много, я говорил много. Когда я сейчас отвечал, кто может быть заинтересован в войне, я, безусловно, имел в виду агентов, внешних, в войне где-то. И в моем ответе это звучало: где-то транспортные пути, где-то поставки нефти, где-то гуманитарная помощь и так далее. И это ровно то, о чем я рассказывал в первой части, что внешние агенты – это основной драйвер современных войн. С другой стороны, надо понимать, что и внутри государство неоднородно. Если государство в целом теряет, то какие-то группы и страты могут выигрывать даже на войне, которая идет внутри. В частности, во Вьетнамской войне была понятная группа южных вьетнамцев, которая выигрывала от американского вмешательства или, по крайней мере, имела шанс выиграть. Это по поводу первой части.
Василий Жарков: Я, прежде всего, хочу упомянуть об одной вещи, мне кажется, этот вопрос дает мне на это основания. Она касается экономики и определенного долго формировавшегося, по моим наблюдениям, в России представления. Сегодня у некоторых моих коллег-журналистов, даже из весьма либеральных изданий в том числе, есть аргумент: вот у нас сейчас идет операция в Сирии, заводы военные работают с полным заказом, у людей есть работа, у людей есть зарплата, все хорошо, социальные вопросы решаются. Это, кстати, мне говорил не экономист, а человек, который отвечает за отдел общества. Вот как хорошо – люди зарплату получили, все замечательно. И еще этому, как правило, предшествует как база представление о том, что вот, ну как же, ведь Гитлер поднял экономику Германии. Я вынужден это упомянуть, но это не значит, что я с этим согласен. Прежде всего, это, конечно, взгляд из очень короткого горизонта. Если мы представляем себе германскую экономику 1938 года и не представляем, не хотим себе отдавать отчета о германской экономике 1946 года, то у нас что-то не так с анализом. Я повторяю, это не вопрос, который задают люди на кухне, это вопрос, который задают люди, считающие себя интеллектуалами в России, поэтому я вынужден об этом сказать, простите, хотя это полнейшая глупость.
Кстати, уж если мы все время упоминаем этого человека, Кант запрещает давать долги на войну и делать государственные долги на войну. По вполне понятному резону – чем вы их отдавать-то будете? Вы будете отдавать их трупами, которые будут в результате развязанной войны? Теперь то, что касается государствоцентризма. Безусловно, нам было бы проще, если бы международные отношения и международные политика строились как, прежде всего, отношения между государствами. И классические теории ровно так на это смотрят, придавая государству даже роль некой такой символической личности, действующей в международном обществе. Но, увы, государство нового времени – это относительно недолгий эксперимент мировой истории, и это раз. И чем он закончится, неизвестно, в том числе тем, кто этот эксперимент проводит. В наиболее сильных государствах, кстати, отдают себе в этом отчет.
Не только, скажем, отцы-основатели Соединенных Штатов, но и все действующие сегодня политики понимают хрупкость и непредсказуемость этого мира. Непредсказуемость в том числе в отношении тех структур и тех институтов, которые созданы в этом мире трудом людей. Но все рукотворное может быть разрушено, к сожалению, поэтому оно нуждается в защите. А не государственные акторы, кстати, если мы говорим о возникающих сегодня структурах, как, например, ДАИШ, запрещенный в России и, на мой взгляд, некорректно называемый Исламским государством. Представьте себе, если бы СССР 23 года называли Республикой рабочих и крестьян, как бы тяжело было с ним бороться, скажем, в Великобритании и в других странах. А его называли Советы – это нечто обезличенное, поэтому я предпочитаю понятие ДАИШ. Вот они так себя называют, как Советы называли себя Советами, и возникло слово Soviets, давайте называть их ДАИШ. Может быть, кстати, ДАИШ, как и Soviets , которые тоже были некой преступной группировкой, захватившей власть на огромной территории мира и пытавшейся распространить ее на остальной мир, смогут институализироваться, как государство, а, может быть, им этого не позволят сделать – скорее всего, нет, не позволят. Но есть еще один момент: всегда существует очень какая-то тонкая, незаметная грань между бандформированием и молодым государством. Мы всегда понимаем, что то, что терпит поражение, можно потом назвать бандформированием, а то, что потом институализируется и существует хотя бы десятки лет, можно назвать Республикой рабочих и крестьян. Поэтому мы будем сталкиваться с этими вызовами. Хорошо или плохо? Вопрос – как мы будем на них реагировать. И это сейчас вопрос кооперации. Но я не вижу кооперации в Сирии, я вижу там обратное, я вижу чудовищную ситуацию, когда армии разных стран входят в эту страну и действуют по собственной линии, что является немыслимым перечеркиванием всех результатов послевоенной кооперации.
Карл-Хайнц Паке: Быстро скажу пару слов о финансировании войн. Был упомянут Гитлер в 1930-х, и если внимательно посмотреть на его деятельность в эти годы, после Великой депрессии в Германии безработица достигала почти 30%, что двигало экономику в сторону абсолютно инфляционной ситуации. В 1936 году были введены запреты и ограничения на рост цен и зарплат, что, по сути, обозначило переход от рыночной экономики к централизованному планированию. В ходе войны все это пошло прахом, после чего все сбережения немецких граждан были практически уничтожены в ходе денежной реформы. И об этом стоит помнить, потому что все эти когда-то позитивные эффекты экономической экспансии оказались неэффективны в долгосрочной перспективе. И я не знаю ни одной ситуации, когда прямое или косвенно финансирование войн приводило к стабильному росту. Здесь я не хотел бы говорить о России, но глядя сегодня на уровень инфляции в Европе, я пока вижу самые высокие показатели в России. Рубль обесценивается, и для этого есть целый ряд причин, но в конечном итоге все они так или иначе связаны с проводимой политикой. Исторически ни одна война не решала никаких экономических проблем, и поэтому не стоит строить иллюзии на этот счет.
Кирилл Мартынов: Мне кажется, профессор Паке очень убедителен, когда говорит о том, что воевать очень плохо, обе руки можно поднять и с этим согласиться. Я прошу прощения, если у кого-то остались вопросы. У меня их у самого еще около восьми. Но, думаю, нам пора завершать. По-моему, мы получили какую-то пищу для ума и нужную нам информацию. Это был Гайдар-клуб, приходите к нам на следующие мероприятия. Спасибо!
К началу Великой Отечественной войны Германия превосходила СССР по общему объему промышленного производства в три-четыре раза. Поэтому первые полгода войны были самыми трудными для советской экономики. В это тяжелое время последствия использования директивной системы управления имели достаточно противоречивый характер. Так, в минимальные сроки под чрезвычайно жестким руководством Государственного комитета обороны (ГКО) была проведена эвакуация заводов, фабрик на восток и перевод гражданского сектора экономики на военные рельсы. Через неделю после начала войны правительство приняло «мобилизационный народнохозяйственный план» на третий квартал 1941 г. В августе был принят военно-хозяйственный план на четвертый квартал 1941 г. и на 1942 г. 26 июня 1941 г. вышел указ «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время», согласно которому отпуска отменялись и вводились обязательные сверхурочные: рабочий день для взрослых – 11 часов при шестичасовой рабочей неделе. С февраля 1942 г. стала проводиться плановая мобилизация на промышленные предприятия и стройки среди трудоспособного городского населения, включая 14-летних подростков. Однако военная экономика, сопряженная с дефицитом сырья, кадров, неблагоприятной политической обстановкой и т. п. факторами, не могла функционировать в условиях чрезмерного централизма. Уже 1 июля 1941 г. вышло постановление правительства «О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени», которое фактически использовалось для расширения прав не только наркомов, но и руководителей крупнейших предприятий прежде всего в области распоряжения материальными ресурсами. В ноябре 1941 г. были воссозданы политотделы в МТС и совхозах, а также утвержден институт уполномоченных ГКО и парторгов ЦК ВКП(б) на предприятиях всех отраслей промышленности. Зачастую параллельное существование партийных и государственных органов управления осложняло экономическую жизнь страны, создавало неразбериху и суету, приводило к ошибкам, некомпетентным решениям и припискам. Вместе с тем в условиях военного времени реализация лозунга «Все для фронта» позволила обеспечить наибольшую (по сравнению с германской) эффективность экономики. Известно, например, что к концу войны в расчете на 1000 т выплавленной стали советская промышленность выпускала в пять раз больше танков и оружия, чем немецкая промышленность (табл. 17).Таблица 17
Безусловно, основным источником развития военной экономики, обеспечивающей единство фронта и тыла, был трудовой героизм советских людей. Однако особую роль в монолитности СССР сыграла его тоталитарная сущность, ежедневное жестокое и государственное регулирование жизни отдельных людей и целых народов, террор против реальных и мнимых противников режима. За 1941–1945 гг. в ГУЛАГ прибыло 2,55 млн. человек, а убыло 3,4 млн. человек, в том числе в армию – 900 тыс. (в первые два года войны). За весь военный период в системе НКВД было добыто 315 т золота, 6,5 тыс. т никеля, 8,9 млн. т угля. В годы войны усилилась репрессивная политика по отношению к отдельным национальностям (немцам Поволжья, балкарцам, карачаевцам, калмыкам, крымским татарам и другим). В особенно сложных условиях развивалось сельское хозяйство: почти весь урожай колхозы и совхозы должны были сдавать государству в счет обязательных поставок. Между тем сбор зерновых в 1942 и 1943 гг. составил всего 30 млн. т по сравнению с 95,5 млн. т в 1940 г. Поголовье крупного рогатого скота сократилось вдвое, свиней – в 3,6 раза.
Важное значение в подготовке победы имел внешний фактор, а именно деятельность антигитлеровской коалиции. Усилению мощи Советского Союза способствовало выполнение подписанного 2 августа 1941 г. тройственного соглашения с Великобританией и США о снабжении Советской Армии оружием, военной техникой и материалами. Особое место имел закон о ленд-лизе, по которому происходила передача взаймы или в аренду вооружения, боеприпасов, продовольствия и др.
С 1943 г., по мере изгнания оккупантов, в СССР началось восстановление разоренной экономики. Помимо этих работ, предстояло провести конверсию промышленности.
Конверсия военного производства (реконверсия) – перевод предприятий, выпускающих военную продукцию, на производство гражданской, мирной продукции.
Однако конверсия в этот период носила частичный характер, т. к. одновременно с сокращением удельного веса выпускаемой боевой техники, боеприпасов и пр. происходила модернизация военно-промышленного комплекса, разработка новых видов оружия, включая атомное. Подобный характер имела и демобилизация. Личный состав вооруженных сил сократился с 11, 4 млн. человек в мае 1945 г. до 2, 9 млн. человек в 1948 г., а в начале 50-х гг. снова вырос до 6 млн. человек.
Стратегия послевоенного развития народного хозяйства заключалась не только в ликвидации нанесенного войной ущерба и достижении довоенного уровня народного хозяйства, но и в дальнейшем подъеме производительных сил. При переходе к мирному строительству руководство страны вновь вернулось к разработке пятилетних планов как основной формы планирования. Как и в годы первых пятилеток, основное внимание уделялось развитию тяжелого машиностроения, металлургии, топливно-энергетичес-кого комплекса. Легкая и пищевая промышленность финансировались по остаточному принципу, и их продукция не удовлетворяла даже минимальные потребности населения. Победа в войне, сохранив и упрочив независимость страны, одновременно укрепила командно-административную систему, распространив ее влияние и на так называемый социалистический лагерь.
Источники послевоенного экономического роста:
1. Внешние:
¦ репарации (4,3 млрд. долл.);
¦ труд 2 млн. военнопленных;
¦ вывоз промышленного оборудования;
¦ создание Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) в январе 1949 г.
2. Внутренние:
¦ мобилизационный характер экономики;
¦ принудительные займы у населения;
¦ неэквивалентный товарообмен;
¦ увеличение налогов и сборов крестьянских хозяйств.
По имеющимся данным, послевоенный пятилетний план по развитию народного хозяйства был в основном выполнен, а по производству национального дохода, объему капитальных вложений, валовой продукции промышленности, машиностроения, основным изделиям других отраслей тяжелой индустрии, грузообороту железных дорог даже перевыполнен. Так, капиталовложения на восстановление и развитие народного хозяйства в 1946–1950 гг. в 2,3 раза превысили вложения довоенных лет третьей пятилетки. Такие масштабы инвестиций обеспечивали быстрое восстановление народного хозяйства. В эти годы в СССР не было экономических районов, где бы не осуществлялось крупное капитальное строительство. В целом в четвертой пятилетке было построено, восстановлено и введено в действие 6200 крупных промышленных предприятий.
В четвертой пятилетке восстанавливались текстильная, пищевая, швейная, трикотажная, обувная и другие отрасли легкой промышленности. Но их продукция увеличилась в 1950 г. по сравнению с 1940 г. лишь на 17 %. Основными причинами отставания производства предметов потребления являлись медленный рост сельского хозяйства, недостаточность сырья и финансирования для легкой и пищевой промышленности. Сказались огромные потери сельхозугодий, сильная засуха 1946 г., недостаточное количество трудоспособного населения, слабая техническая оснащенность и неэффективная организация сельскохозяйственного производства. В целях повышения отдачи от аграрного сектора экономики в 1948 г. был принят грандиозный Сталинский план преобразования природы, предусматривающий создание в определенных районах полезащитных лесных полос для задержания влаги на полях и уменьшения воздействия суховеев, а также строительство оросительной системы в Средней Азии и Волго-Донского канала. Однако главным результатом этих преобразований стало нарушение экологического баланса. В начале 50-х гг. было проведено укрупнение колхозов под предлогом усиления процесса механизации. В действительности, укрупнение колхозов упрощало государственный контроль за хозяйствами через МТС. Количество колхозов сократилось с 237 тыс. в 1950 г. до 93 тыс. в 1953 г. Сельское хозяйство развивалось очень медленно. Даже в относительно благоприятном 1952 году валовой сбор зерна не достиг уровня 1940 г., а урожайность в 1949–1953 гг. составила всего 7, 7 ц/ га (в 1913 г. – 8,2 ц/ га).
Население страны за этот период выросло на 30–40 млн. человек, поэтому продовольственная проблема оставалась очень острой. Отмену карточной системы удалось провести только в конце 1947 г. Одновременно был осуществлен переход к торговле по единым ценам. В результате сближения существовавших ранее карточных (пайковых) и коммерческих цен новые розничные цены выросли в среднем в 3 раза. Зарплата же увеличивалась медленно и за четыре послевоенных года выросла лишь в 1,5 раза. Параллельно в конце 1947 г. осуществлялась и денежная реформа.
Причины денежной реформы 1947 г.:
¦ инфляция военных расходов;
¦ большое скопление денег у населения;
¦ низкая покупательная способность рубля;
¦ существование фальшивых денег.
Денежная реформа проводилась следующим образом: наличные деньги в течение недели обменивались на новые в расчете 10:1, разменная монета обмену не подлежала и обменивалась по номиналу. Вклады в сберкассах и банках до 3 тыс. рублей оставались без изменения в номинале, вклады больше 3 тыс. рублей обменивались из расчета 3:2, а вклады сверх 10 тыс. рублей – 2:1. Одновременно проводилось объединение всех ранее выпущенных займов в единый новый двухпроцентный заем, а старые облигации обменивались на новые в соотношении 3:1, облигации свободно реализуемого займа 1930 г. – в соотношении 5:1. Таким образом, реформа приобрела в основном конфискационный характер. В ее ходе пострадали в большей степени сельские жители, которые, как правило, хранили денежные накопления дома. 28 февраля 1950 г. было принято решение о привязке рубля к золоту. Советский рубль получил золотое содержание в размере 0,222168 г. чистого золота. Госбанк мог покупать золото по цене 4 рубля 45 копеек за грамм; курс рубля повысился с 5,3 до 4 рублей за доллар. Установление золотого содержания было вызвано двумя основными причинами:
1) снижение цен увеличило меновую стоимость рубля;
2) создание социалистического лагеря – стремление придать рублю международный стоимостной уровень (рубль заменяет доллар в качестве клиринговой расчетной единицы).
Цены в государственной торговле по мере восстановления хозяйства и роста производства товаров снижались несколько раз, поэтому период 1947–1954 гг. обычно называют «золотым веком цен». Однако хотя по сравнению с 1947 г. цены 1954 г. составили 43 %, они были выше предвоенных на 1/3. К тому же снижение цен было связано с резким ограничением платежеспособного спроса крестьян и ограничением денежных доходов рабочих и служащих. Чтобы сопоставить правильное представление о положении советских и зарубежных рабочих, можно сравнить покупательную способность 1 часа затраченной работы. Если взять один и тот же объем продуктов, который мог купить рабочий СССР, за 100, то по другим странам получим такую картину:
Восстановление и последующее развитие народного хозяйства в послевоенный период происходило при дальнейшем усилении плановой хозяйственно-организаторской роли государства. ГКО был упразднен, т. к. он выполнил свои задачи в военный период. Но централизм и диктат центра во всей их полноте сохранились. Были расширены функции Совета Министров СССР и Госплана СССР. В это время проводились различные реформы управления, но они не вносили коренных изменений в сущность планово-административной системы. Так, в марте 1946 года наркоматы превратились в министерства. Во многих министерствах была введена обязательная форма для служащих. В 1947 г. были образованы Государственный комитет по снабжению народного хозяйства (Госснаб) и Государственный комитет по внедрению новой техники в народное хозяйство (Гостехника).
Таким образом, развитие экономики в первые послевоенные годы осуществлялось на основе тех же тенденций, которые имели место в 30-40-е гг., а именно: свертывание товарно-денежных отношений, укрепление монопольного положения государства в экономике, фактическое подчинение хозяйственного механизма государственно-политическому управлению.
Великая победа Советского Союза над фашистской Германией оказалась возможной благодаря тому, что СССР превзошёл её не только в военном, но в экономическом и морально - психологическом противостоянии. Война потребовала максимальной мобилизации сил и средств на разгром врага.
На начало войны совокупная промышленная мощь Германии превышала советскую приблизительно в два раза. Первые полгода войны были самыми трудными для советской экономики. Промышленное производство сократилось более чем в два раза, прокат чёрных металлов - в три раза, цветных металлов - в 430 раз и т.д. Резко сократилось производство самолётов, танков, боеприпасов, поскольку в это время основные мощности перебрасывались на восток страны.
Под чрезвычайно жёстким руководством Государственного комитета обороны (ГКО), созданного 30 июня 1941 г., была проведена эвакуация заводов, фабрик и перевод гражданского сектора экономики на военный лад. Предприятия, вывезенные на восток, сравнительно быстро начали выпускать продукцию для фронта. "Вырастали" новые заводы, которые через 4 - 6 месяцев работали на полную мощность, а к середине 1942 г. удалось полностью запустить эвакуированное оборудование и обеспечить рост производства в отраслях тяжёлой промышленности.
В целом, к началу войны, советская экономика оказалась более эффективной, чем германская. За все военные годы в СССР было выпущено почти вдвое больше военной техники и вооружений.
Наряду с людскими потерями во время боевых действий, в годы войны продолжала действовать система ГУЛАГа, где пребывало огромное количество людей объявленных "врагами народа". Труд заключённых применялся в промышленности, строительстве, в шахтах, рудниках, на лесозаготовках. За 1941-1944 гг. в системе НКВД было добыто 315 т золота, 6,5 тыс. т никеля, 8,9 млн. т угля и т. д.
Поскольку основные материальные ресурсы шли на военные нужды, экономическое положение советских людей было очень тяжёлым. Карточная система снабжения, введённая в самом начале войны, обеспечивала городское население продуктами питания лишь в минимальной степени. Существовало несколько категорий при распределении продуктов. Наиболее высокие нормы были установлены для рабочих, занятых в добывающей и химической промышленности, металлургии, на военных заводах.
Они снабжались по первой категории: от 800г до 1-1,2 кг хлеба в день. В других отраслях производственные рабочие были отнесены ко второй категории и получали по 500г хлеба. Служащие получали по 400 - 450г, иждивенцы и дети до 12 лет - по 300 - 400г. По обычной норме в месяц выдавали на одного человека 1,8 кг мяса или рыбы, 400г жиров, 1,3 кг крупы или макарон, 400г сахара или кондитерских изделий. Существовали также повышенные и сверхповышенные нормы.
Военная перестройка советской экономики протекала в исключительно сложной политической обстановке. Осенью 1941 г. фашисты находились на подступах к Москве. В их руках оказались важнейшие экономические районы страны. На захваченной, к ноябрю 1941 г. территории, проживало около 40% населения. На долю этих районов приходилось 68% производившегося в стране чугуна, 63% добычи угля, 60% производства алюминия, 58% выплавки стали. Это были важнейшие районы производства с/х. продукции.
По этим данным можно сказать, что страна, к началу войны, потеряла половину своих мощностей. Из оккупированных районов вывозились промышленное оборудование, сырьё и продовольствие, исторические и художественные ценности. Большой урон был нанесён с/х. Оккупанты увезли в Германию или уничтожили 137 тыс. тракторов, 49 тыс. комбайнов. Они захватили 7 млн. лошадей, 17 млн. голов крупного рогатого скота, 20 млн. свиней и т.д.
Потеря ряда важных экономических районов остро поставила вопрос об ускорении строительства новых промышленных объектов, установлении новых хозяйственных связей, добычи полезных ископаемых, создании новых энергетических мощностей, строительстве железных дорог и т.д.
Перед промышленностью, прежде всего, была поставлена задача, обеспечить резкое увеличение производства вооружения. В первые годы войны это достигалось, главным образом, путём перевода на производство военного снаряжения тысяч заводов и фабрик, ранее выпускавших продукцию мирного назначения. В июле военная продукция составляла 70-80% всей валовой продукции промышленности. Развернулось строительство новых промышленных объектов. За период с 1 июля 1941 г. по 1 января 1946 г. капитальные вложения в промышленность составили 75,9 млрд. руб., из которых 93% было направлено в тяжёлую индустрию. 11 сентября 1941 г. СНК ЧЧЧР принял постановление "О строительстве промышленных предприятий в условиях военного времени". Разрешалось сооружать здания производственного назначения временного типа, рассчитанные на сокращ1нные сроки эксплуатации. Это постановление позволило резко сократить сроки строительства "зданий производственного назначения", примерно эти сроки уменьшились в два - три раза. За годы войны было построено и восстановлено 30 доменных печей, 169 мартенов, 88 прокатных станов, 78 коксовых батарей.
В 1942 г. страна получила по сравнению с предыдущим годом 40% железной руды, 34% чугуна, 45% стали, 50% каменного угля. Но уже с 1943 г. Начался неуклонный подъём промышленности СССР.
За последние 2,5 года войны выработка электроэнергии увеличилась в 1,5 раза, добыча угля - почти в 2 раза, производство грузовых автомобилей - более чем в 2 раза. Однако в целом довоенный уровень промышленности достигнут не был.
Война также резко ухудшила положение с/х. В 1942 г. тракторный парк
уменьшился по сравнению с 1940 г. на 44%, количество зерновых комбайнов - на 34%, автомашин - на 89%.
За годы войны было сдано в эксплуатацию 9 тыс. км новых железных дорог общего пользования. В результате строительства ж/д. Линий увеличилась общая протяжённость сети железных дорог, было достигнуто более рациональное распределение грузопотоков на территории СССР, улучшилось снабжение промышленных предприятий сырьём и топливом. В первый период войны объёмы грузоперевозок резко сократились. В 1942 г. они составляли 53% к уровню 1940 г. Начиная с 1943 г. Наблюдается постепенное увеличение грузоперевозок. В 1945 г. объём грузоперевозок достиг 77% к уровню 1940 г. 3 января 1942 г. ГКО принял постановление "О восстановлении железных дорог". По мере освобождения советской территории масштабы восстановительных работ на ж/д-ом транспорте увеличивались.
К концу войны было возобновлено движение на всех дорогах.
Водный и автомобильный транспорт использовался для переброски войск, боеприпасов и продовольствия. Авиационный транспорт использовался не только в военных целях, но и для экономических связей с труднодоступными районами СССР и с зарубежными странами.
Карточная система охватила 80,6 млн. человек. Это позволило в сложнейших хозяйственных условиях военного времени обеспечить бесперебойное снабжение десятков миллионов работников тыла. По мере возможности государство стремилось распространить на всё больший круг населения различные формы дополнительного снабжения. Они использовались для стимулирования роста
производительности труда.
Для улучшения снабжения рабочих и служащих в середине 1942 г. при отделах рабочего снабжения (ОРСах) стали создаваться подсобные хозяйства. Это позволило получить дополнительные ресурсы мяса и
других продуктов. В 1945 г. на долю ОРСов приходилось около 1/3 всех
проданных товаров.
В годы войны повысилась роль общественного питания. Контингент потребителей, обслуживаемых предприятиями общественного питания, удвоился, а его оборот за 1942-1944 гг. увеличился на 56,5%.
Также война поставила перед советскими финансами чрезвычайно сложные и ответственные задачи. Необходимо было обеспечить финансирование военных мероприятий государства, покрыть расходы, вызванные переходом экономики на военный лад. Нужно было обеспечить финансирование народного хозяйства и социально - культурных мероприятий в специфических условиях военного времени. В 1942 г. общая сумма государственных доходов уменьшилась с 180 млрд. руб. (1940 г.) до 165 млрд. руб. (1942 г.), сумма которую страна получала в 1940 г. за счёт налога с оборота и отчислений от прибыли снизилась к 1942 году с 165 млрд. руб. до 81,3 млрд. руб.
Доходы и накопления народного хозяйства увеличивались на основе роста производительности труда, соблюдения режима экономии. Например, за годы войны экономия в промышленности дала стране 50 млрд. руб. Большую роль сыграли государственные займы. В результате принятых мер, доходы государства росли (за исключением 1942 года). За годы войны они увеличились со 1,77 млрд. руб. в 1941 г. до 302 млрд. руб. в 1945 г. Увеличение государственных доходов позволило полностью обеспечить финансирование нужд фонда, а также повысить расходы на развитие народного хозяйства и социально - культурные мероприятия.
В 1941-1945 г. на военные цели было израсходовано 582 млрд. руб., или 50,8% всех расходов бюджета. Бюджетный дефицит покрывался за счёт эмиссии бумажных денег. За годы войны количество бумажных денег в обращении увеличилось в 3,8 раза. Но даже в 1942-1943 гг. когда денежная эмиссия достигла наивысшего уровня, советский рубль был относительно устойчивым. Это обусловливалось прочностью советской
экономики, государственной политикой цен (сохранением твёрдых цен на нормируемые товары, неизменностью заготовительных цен на с/х-ые продукты), ограничением выпуска бумажных денег. Уже в 1944 г. государство добилось бездефицитного бюджета и отказалось от использования денежной эмиссии как метода финансирования.
Говоря о факторах, сыгравших главную роль в победе, нельзя обойти молчанием и внешний фактор - это создание антигитлеровской коалиции "Большая тройка" (США, Англия, СССР) и её помощь в войне (закон о Ленд-лизе, поставка вооружения, боеприпасов, продовольствия.). Всего же за время войны СССР получил от союзников 18,7 тыс. самолётов, 10,8 тыс. танков, 9,6 тыс. артиллерийских орудий, 44,6 тыс. металлорежущих станков, 517,5 тыс. т цветных металлов, 1860 паровозов, 11,3 тыс. железнодорожных платформ, большое количество консервов, медикаментов, одежды и т.д.
Таким образом, можно сказать, что неимоверными усилиями Государственных органов и народа, страна в самые минимальные сроки сумела справиться с потерями и даже в военное время поддерживать экономику (народное хозяйство) на устойчивом уровне.