Двое бездомных с улиц Москвы рассказали о том, где они ночуют, чем питаются и как они дошли до такой жизни.
Образование у меня среднетехническое, я окончил ПТУ. Всю жизнь работал строителем, до распада Советского Союза - в одной и той же конторе. Потом все предприятия распались, и я стал искать работу самостоятельно. Ездил в разные города на заработки, всё время где-то пропадал.
Потом стало портиться здоровье. От тяжёлого физического труда суставы просто разваливаются. Работать стало невмоготу. Периодически ещё где-то халтурил, лесом пытался заниматься, но не пошло. Просто сил не было. Да и не берут никуда инвалида моего возраста.
В Москве я жил в квартире с женой и детьми. Но поскольку я всё время уезжал в другие города, контакт с ними потерялся. Мы не ссорились, а просто перестали общаться. Жене на меня, видимо, плевать. Говорят, женщина не может жить без мужа - может, у неё уже другой мужик есть. Мне всё равно. А дети не знают, что я бездомный. Я им периодически звоню и говорю, что уехал в другой город на заработки. Вру то есть.
Решение уйти на улицу пришло само. Решил больше не мешать детям и уйти на улицу. Я посчитал, что не нужен своей семье. А они, наверное, и не заметили моего исчезновения и не догадываются, что я на улице обитаю. Я сразу решил, что домой никогда больше не вернусь. И за три года так ни разу в своей квартире и не ночевал. Друзей тоже не осталось. Кто-то умер, с другими тоже что-то случилось. Ни к кому пойти я не мог. Были бы друзья - помогли бы.
Первым делом на улице я стал думать, где переночевать и добыть еду. Стал просить милостыню, учился подрабатывать. Оказалось, что подзаработать можно почти всегда и везде. Например, подметёшь рядом с палаткой - от продавца копеечку получишь. Или поможешь кому-нибудь по хозяйству. Я хромаю, с моими ногами работать сложно, но что делать?
Ночую я в социальном центре «Люблино». По закону там вроде только три ночи подряд можно находиться, но зимой каждую ночь пускают. Там спишь до утра, а потом куда хочешь, туда и иди. Весь день нужно пробыть на улице. Но мы как-то справляемся. Сейчас вот в настоящем тулупе хожу, мне его отдали. С вещами в принципе проблем нет - много отдают. Сегодня вот тёплые брюки дали - завтра надену. Проблема только в том, что хранить вещи негде. Летом раздеваешься, а старые вещи выбрасываешь.
Зимой всё равно холодно в любой одежде. Спускаемся погреться в метро. Сел на кольцевую - и едешь себе. Никто нас оттуда не гоняет. Но там только до часу ночи можно. В подъезды не заходим - там же люди, а они нас не любят. В подъездах можно задержаться, только если образцово себя вести.
Питаемся мы чем придётся, почти всегда всухомятку. Даже если соцпомощь даёт какое-то питание, то холодное. Горячее получается съесть, только если церковь накормит или сам на него заработаешь. В магазины, кстати, пускают без проблем. Почему бы им нас не пускать?
Из-за такого питания желудок болит постоянно. Не знаю, что там у меня - панкреатит, цистит или гастрит. Может, язва. В социальном центре нам дают таблетки, но они не всегда помогают. Нужду справляем в «синих кабинках» или в туалетах на вокзалах. Не бесплатно, конечно, а за деньги. Но если прихватит, можем и на улице присесть. Но, конечно, в каком-нибудь не слишком людном месте. Мы же понимаем всё, да и стесняемся.
Из-за желудка я вообще не пью алкоголь. Но если бы нормально себя чувствовал, обязательно бы выпивал. А как на морозе не пить? Вы попробуйте в минус 10 весь день по улице погулять, вам тоже захочется. Поэтому все бездомные и выпивают. Может, алкоголь согревает и кратковременно, но как ещё согреться? Тем более если кто-то начал пить, то редко останавливается, пока не свалится спать прямо на улице.
С гигиеной особых проблем нет. На Курском вокзале можно помыться, на платформе «Северянин». Там прожарка, пропарка, можно хоть каждый день ходить бесплатно. Я вот часто хожу. Не смотрите, что я небритый - это я для стиля отпустил. Станки для бритья там тоже дают. А постричься можно на Павелецком вокзале. Там обучают парикмахеров, и они тренируются на наших головах.
Обычно я провожу время в компании с двумя-тремя такими же бездомными, как я. В коллективе всегда веселее и проще себе пропитание добывать. Есть ли среди бездомных любовь? Наверно, да. Но лучше у молодых спросить - мы-то уже старые, куда нам? А молодёжь под алкоголем вся друг в друга влюбляется. Но вообще среди бомжей молодёжи не очень много. В основном только приезжие, которые работу да жизнь счастливую ищут. Не находят - и примыкают к нам. Я их не понимаю. Они могут всего добиться, а не хотят. Хотят выпивать и балдеть. Почему они такой дорогой идут?
У меня есть желание вернуться к нормальной жизни, но нет возможности. К семье я вернуться не могу. Есть такие поговорки: «Разбитую чашку не склеишь» и «Назад не пляшут». Мне это уже неинтересно. Поживёшь с моё - сам поймёшь, почему интерес пропадает. Жизнь такая - что у нас, что у вас, молодых.
Я бомжую второй раз. Во всём алкоголь виноват. Первый раз я начала пить, когда третьего своего мужа похоронила. Жалела себя, не могла понять, почему мне так не везёт. Постепенно связалась с бродягами и сама ушла на улицу, но довольно быстро вернулась домой. Дом у меня в Орловской области. Но потом умерла мама. И отец меня тогда попрекнул, что я его хлеб ем. Я психанула и сказала ему: «Уйду и сама себе кусок хлеба найду».
Я уехала в Ливны, это тоже в Орловской области. Жила там в квартире, всё нормально, хотя в ней нет ни газа, ни света. Кое-как подключались. Связалась опять с алкашами. А потом мне это надоело. Среди бродяг повстречался мне один Скалозуб - кличка у него такая была, он только вышел после срока за убийство. Он предложил мне поехать в Москву. А я согласилась, потому что, честно говоря, подпила. Приехали в столицу, а тут Скалозуб меня сразу бросил. Но знакомых у меня тут много было. Все - бродяги, но хорошие люди. Они говорят: «Кто тебя обидит - скажи, нас здесь никто пальцем не смеет тронуть».
Какое-то время я в Москве бомжевала и пила, а потом устроилась в центр для реабилитации алкоголиков и наркоманов в Алабино работать на кухне. У меня хорошо получалось, особенно блинчики и оладьи удавались. Начальник всё время со мной советовался, что купить. Но наступили какие-то праздники - и я поехала на выходные в Москву. Встретила здесь друзей-товарищей, деньги в кармане - и понеслось. Позвонила в Алабино, сказала, что уезжаю домой. А какой «домой»? Вот улица - мой дом. Я сама дура. Если бы не бухала, так бы там и жила до сих пор.
Сколько прошло с того момента, как я уехала из Алабино? Не помню. Вообще не помню. Зато пить я уже почти перестала. Конечно, когда холодно, пью. А когда не хочу, не пью. Вот недавно стою на кольцевой «Павелецкой». Вижу двух мужиков прямо трясёт. Я говорю: «Чего, ребята, хотите похмелиться?» - «А чего, у тебя деньги есть?» - «Пока есть». Взяла им бутылку. Они предложили присоединиться. Говорю: «Отстаньте! Пейте, похмеляйтесь». Я их состояние понимала. Сама эту школу прошла. Сколько людей от такой похмелки померло.
Деньги у меня были от собранной милостыни. Женщинам обычно больше подают, чем мужчинам. Вот по нему (показывает на первого собеседника The Village) же не видно, что он хромает. Поэтому все думают, что вот, мужик, мог бы себе работу найти. А к женщинам снисходительнее относятся. Поэтому нам проще деньги зарабатывать.
Но вообще помощи ни от кого никакой нет, одни расспросы. Хорошо, если хотя бы на ночь где-нибудь примут. Но потом всё равно гуляй по городу. Кушанье привозят холодное. Когда нет копеечки, без горячего можно несколько дней просидеть. Пирожок купите, а?
Ночую я где придётся. То здесь договоришься, то там. Сегодня ночевала в аэропорту Домодедово. 17 рублей 50 копеек заплатила в кассу - и меня пропустили в зал ожидания. Совершенно трезвая, спокойная, чистенько одетая, я там до утра проспала. Утром пошла в туалет, умылась и поехала обратно в город. Хотела купить в аэропорту чай, но он там 40 рублей стоит. Это для кого вообще?
Царапину на носу я уже сегодня днём получила. Тоже хожу еле-еле, подвернула ногу и потёрлась о забор. Нет, драки между бездомными редко случаются. Только если по пьяни и между молодыми. Нам-то, старикам, чего делить?
Я бы всё отдала, только бы домой вернуться. Клянусь, землю буду есть - лишь бы уехать из этой Москвы проклятой. Это утопия какая-то. Кто сюда попадёт, тому добра не видать. Сколько раз меня здесь грабили. 10 тысяч один раз украли, представляешь? Хорошо хоть паспорт в Орле оставила.
У меня там верующий брат, сестра, две дочки, сын, трое внуков. Отец, может, ещё жив. Может, сын уже женился. Почти пять лет я уже здесь, там всё могло измениться. Но я ничего о своей семье не знаю. Если бы родственники знали, что я тут, поломанная, они бы меня забрали. Может, они и ищут меня, но не могут найти. Я же то тут, то там. А сама я уехать не могу, денег нет. А тут ещё эта выпивка. Вот что меня гробит. Хоть бы в монастырь куда-нибудь устроиться. Клянусь, я бы бросила пить. Меня бы уже не тянуло на улицу. Я только и хочу, что богу кланяться. Или бы старушку бы приняла какую-нибудь, чтобы ухаживать за ней. Только паспорта и прописки московской нет. Но вообще не могу уже больше. Или я здесь умру, или как-то.
Не спешите презирать бомжей... Бомжом стать проще, чем вы думаете. Расскажу печальную историю одного бомжа, которую мы со Львом Мышкиным услышали сегодня вечером.
Мы спокойно стояли у Казанского Собора и обсуждали последние новости, когда к нам подошёл классический седобородый петербугский пахучий бомж с просьбой выдать ему десять рублей на поправку здоровья. Если вы знакомы с Князем, вы уже догадываетесь, что произошло дальше.
Конечно же, Князь торжественно вручил бомжу пятьсот рублей, чтобы тот мог сегодня по-человечески выпить и закусить, а также с искренним участием в голосе пожелал узнать, что же довело явно интеллигентного человека до такой жизни.
Пересказываю вам поучительную историю падения этого бедолаги.
Ещё каких-то пятнадцать лет назад сей бомж был не бомжом, а вполне себе успешным и уважаемым человеком: преподавателем матанализа в одном из престижных петербургских вузов. Зарплата у него была небольшой, но зато он мог брать взятки с нерадивых студентов: юноши платили ему деньгами или спиртным, а студентки, в зависимости от их внешних данных, или деньгами или поцелуями.
Жил Иван Николаевич - так я буду называть нашего героя - в собственной небольшой квартире совершенно один, если не считать верного породистого пса, который был единственным другом преподавателя.
Однажды вечером, стоя на остановке и потягивая свое законное утреннее пиво, Иван Николаевич допустил оплошность: случайно прожег сигаретой куртку дамы, которая вместе с ним пряталась на остановке от дождя в ожидании троллейбуса.
Дама вначале было раскричалась, но когда поняла, что Ивану Николаевичу глубоко наплевать на все её предметы гардероба вместе взятые, притихла, многозначительно поглядела хулигану прямо в глаза, и шипящим зловещим шёпотом выдала угрозу: «Тебя Б-г покарает».
Будучи атеистом до мозга костей, Иван Николаевич угрозу начисто проигнорировал. Однако кара небес настигла маловера уже через несколько дней: на очередной вечерней прогулке его пес отбежал в дальний конец пустыря, коротко взвизгнул там и вернулся к хозяину... весь перепачканный в зеленой краске.
Напомню: зарплата у Ивана Николаевича была небольшой, и лишних денег у него никогда не водилось. Поэтому, дабы пёс не испачкал краской ковры и обои, Иван Николаевич решил оставить пса переночевать на пустыре, а утром, когда краска подсохнет, прямо на улице выстричь ножницами всю испачканную шерсть. Собственно, именно так Иван Николаевич и поступил.
В этот момент судьба нанесла преподавателю первый серьёзный удар. Выйдя на пустырь утром следующего дня он обнаружил там полное отсутствие своей собаки. Забегая вперёд, скажу, что расклейка объявлений и прочие поисково-спасательные меры успехом не увенчались: пёс исчез навсегда.
Примерно через неделю, когда преподаватель уже начал понимать, что собака потеряна навсегда, он снова увидел в троллейбусе ту самую женщину-пророчицу. Ярость вскипела у него в жилах, он проследовал за женщиной до её остановки и на пустынной улице набросился на даму с кулаками, требуя или вернуть собаку или заплатить ему денежную компенсацию за породистого пса.
Возможно, кончилось бы всё совсем плохо, но женщина, к счастью, оказалась вооружена перцовым баллончиком, который она, уже лёжа на асфальте, и применила против обезумевшего от горя агрессора.
Иван Николаевич пострадал очень сильно: он получил ожог лёгких и провалялся в больнице целых два месяца. Вдобавок во время последовавших разбирательств выяснилось, что Иван Николаевич ошибся: это была совсем посторонняя дама, которой он ничего сигаретой не прожигал, и которая только что вернулась в Петербугр из какого-то монастыря.
На его счастье дама оказалась глубоко православной: она не только не стала подавать на Ивана Николаевича заявление в милицию, но и носила ему все эти два месяца в больницу пирожки и прочие столь необходимые больным гостинцы.
Это был второй удар судьбы.
Оправившись от ожога лёгких, Иван Николаевич снова начал преподавать свой матанализ. Слухи в институте распространились, и на него начали посматривать косо. Во время же наступившей сессии случилось страшное.
Один из нерадивых студентов, которому Иван Николаевич влепил на экзамене вполне заслуженную двойку, тихо наклонился к преподавателю и рассказал, что двойка его не огорчает, так как собаку преподавателя зелёной краской облил именно он, в отместку за вечер любви, к которому Иван Николаевич несколько месяцев назад склонил под угрозой отчисления из вуза подругу этого самого двоечника.
Слова провокатора достигли цели. Кровавые мальчики заплясали в глазах у преподавателя, он могучей рукой отбросил в сторону отделявший его от студента стол и начал так жестоко избивать пакостника, что прежде чем его оттащили от жертвы, успел сломать студенту несколько рёбер.
Само собой, после этого Ивану Николаевичу показали на дверь, и это был третий удар судьбы.
Дальше история Ивана Николаевича не представляет особого интереса. Он с трудом избежал уголовного преследования за нанесение побоев, запил горькую, связался с нехорошими людьми, наделал долгов, продал квартиру, чтобы рассчитаться с долгами… и, конечно же, быстро пропил все вырученные от продажи деньги. Какое-то время он жил в студенческом общежитии, в котором его по старой памяти терпели, но в итоге его вытурили и оттуда.
Последние годы Иван Николаевич бомжует, а единственным человеком из прошлой жизни, с кем он сохранил хоть какие-то отношения, является та самая православная женщина, на которую он тогда напал. Когда ему становится совсем плохо, он знает, что может прийти к ней в гости, чтобы получить тарелку горячего супа и немного денег на лекарства.
Так вот. К чему я всё это пишу.
Сидя за тёплым компьютером легко рассуждать: дескать, бомжи - отбросы общества, и, дескать, если бы я оказался внезапно без квартиры, я бы тут же устроился на работу и начал жить в квартире съёмной. Однако жизнь бьёт нас иногда очень больно, и далеко не у всех хватает душевных сил, чтобы не упасть под её ударами в самую грязь.
александра савина
Бездомных людей до сих пор окружает множество стереотипов: считается, что жить на улице могут только люди из «неблагополучных» семей, сделавшие «неправильный выбор» и не сумевшие победить зависимости - а потому они «заслуживают» всё, что с ними происходит. На самом деле всё намного сложнее, а на улице может оказаться абсолютно любой человек, вне зависимости от возраста, социального положения, образования и других формальных признаков. В честь прошедшей 19 мая благотворительной акции «Эспресс-помощь», направленной на поддержку бездомных, которую придумала организация «Ночлежка », мы поговорили с Илоной, долгое время жившей на улице - о том, как это произошло и что помогло ей выжить.
Без любви
Я родилась и выросла в Санкт-Петербурге, в профессорской семье. Отношения были сложными: дома были строгие нравы. С мамой (она была академиком) отношения не складывались с детства - сейчас, в силу возраста, я её понимаю, но раньше мне было очень тяжело. У меня были проблемы со здоровьем, и мама всячески показывала, что я ей не нужна и я её позорю.
Моя жизнь была плотно связана с улицей лет с пятнадцати. Первый раз я ушла из дома ещё подростком - из-за нелюбви и непонимания в семье. Однажды мама, уже, видимо, не зная, как со мной бороться, сказала: «Или ты уходишь, или я отдам тебя в психиатрическую больницу». Я понимала, что дома она мне жить не даст и действительно отправит в больницу - она уже так поступала. Мама всегда считала, что мои проблемы лежат в области психиатрии, а не в том, как складывается жизнь. Она не замечала, что просто не понимает меня.
Естественно, мне хотелось самоутвердиться, хотелось, чтобы меня понимали - и я нашла таких людей на улице. Мы уходили в подвалы, слушали музыку, употребляли вещества и алкоголь. В том возрасте решение уйти далось легко: мне казалось, что я знаю, что делаю, что я поступаю абсолютно правильно. Я не понимала, зачем мама держит меня при себе, зачем соблюдать какие-то правила, если можно этого не делать, и тебя будут уважать. Было очень больно - но боль утихала, когда я общалась с людьми или употребляла вещества.
Думаю, что когда меня выселяли
из квартиры, мне ещё можно было помочь, но мне не к кому было обратиться.
Я уже была совсем одна
Я очень рано вышла замуж - мне было восемнадцать лет. Я понимала, что мне негде жить, а оставаться на улице нереально, поэтому сделала это. Мы жили у него дома, я продолжала гулять - муж любил меня и поэтому терпел. С пятнадцатилетнего возраста я перенесла очень много операций. Мне казалось, что раз идти некуда, лучше оставаться с мужем, хотя я его не любила - это хоть какая-то поддержка. Я пыталась говорить с мамой, но общаться у нас с ней никогда не получалось. Потом я начала употреблять более тяжёлые вещества, потому что стало совсем плохо: любви в семье нет, плохие отношения с мамой, идти некуда, страшно. В наркотиках я находила успокоение: мне казалось, что это может «вылечить». Наверное, это было от страха.
В 1999 году мама умерла. Она оставила всё наследство моему младшему брату, ему тогда было четыре года. В Россию приехал отчим (они с мамой жили в Америке) и продал все квартиры (мама была очень состоятельной женщиной) - последнюю в 2007 году. Этот человек растил меня много лет, мне казалось, что уж он-то меня никогда не предаст - но отчим с лёгким сердцем выкинул меня на улицу. В 2007 году я стала бездомной. Думаю, что когда меня выселяли из квартиры, мне ещё можно было помочь, но мне не к кому было обратиться. Я уже была совсем одна.
В этот момент мне опять подвернулся мужчина, за которого я вышла замуж во второй раз - и снова только ради жилья. Я употребляла наркотики, он тоже, и я начала понимать, что это не жизнь - я там погибну. В это время мне сделали операцию - удалили желчный пузырь. Чтобы я не умерла (или умерла не у них), меня отправили из гатчинской больницы в Питер. Муж мне изменил, и я понимала, что возвращаться к нему не вариант: в этом состоянии мне не хотелось выяснять отношения, хотелось куда-нибудь забраться и умереть. В итоге меня приютила тётя, но позже выгнала на улицу за употребление. Так я окончательно оказалась бездомной.
Люди отчаиваются
Ночевала я на лестницах, вокзалах. Я помню это - холодно до боли, и ты ничего не можешь с этим сделать. Останавливались в недостроенных домах, где кучкуются бездомные, набрав одеяла и тёплые пальто. Зимой (если прийти вовремя и не все места заняты) можно было попасть в государственную ночлежку. Для бездомных это пятизвёздочный отель. Отремонтированное здание, дают сухие пайки, раз в десять дней меняют постельное бельё, есть кровати, тумбочки, шкафы. Есть социальные работники, которые подскажут, что нужно делать и куда идти - но делать всё ты должен сам. Там есть всё, что нужно: и холодильники, и столы, и книжки, и телевизоры, и компьютеры, и психологи, и юридическая помощь. Просто нужно этим пользоваться - идти, если работники тебя куда-то направляют. Многих устраивает жизнь в ночлежке, они долго там живут и ещё права качают. Попасть в такую ночлежку несложно, но нужно приложить усилия - например, пройти несколько врачей. Многие не знают, что их ждёт, и боятся, что их опять обманут.
Помыться бездомные могли только в одном месте - на станции дезинфекции Санкт-Петербурга, там же можно было взять бесплатные вещи. «Ночлежка» кормила - они привозили еду в определённые точки города. Единственной серьёзной проблемой оказалось моё здоровье - было тяжело проходить пешком большие расстояния, чтобы поесть, поэтому мы старались кучковаться у мест, где раздавали еду. Кто-то просто просил деньги - как правило, на лекарства, но и на употребление, конечно. Воровали в магазинах. В какой-то момент жизни на улице у меня был уже такой вид, что меня никуда не пускали, поэтому воровать всё равно не получалось.
Никто не рождается «неблагополучным». Люди, попадающие на улицу, становятся «неблагополучными» в силу обстоятельств. Многие мои ровесники сталкиваются с мошенничеством вокруг жилья или с употреблением веществ. Например, семья, с которой мы жили - женщина и её сын, - абсолютно обычные люди. Они раз за разом ходят в городскую администрацию, пытаются выбить себе хотя бы временное жильё, хотят, чтобы их поставили на очередь, но их не ставят, потому что у них нет никаких льгот. От безысходности они начинают что-то употреблять, действовать нечестно - мальчик, например, обращает внимание на девочек с жильём. Люди отчаиваются.
Встречаются и те, кто продал жильё: человек остаётся один в квартире и из-за одиночества начинает употреблять алкоголь или какие-то вещества - естественно, тут же находятся нечистые на руку люди. Ещё очень много иногородних. В большом городе проще, чем в маленьком - им предлагают вернуться домой, но это для них вообще не вариант.
Преподаватель философии в моём институте говорит, что люди, которые вели асоциальный образ жизни в течение трёх лет, не могут адаптироваться к обществу полностью. Отчасти это так. К сожалению, у нас очень мало людей, которые могут на своём опыте объяснить, как поступить, что делать дальше. Люди, которые попадают в городские общежития благодаря социальным службам, начинают от страха, что вновь могут оказаться на улице, мучить социальных работников - качать права, говорить: «Вы мне должны». Чувство благодарности меркнет - они до дрожи боятся, что их опять выкинут и они вернутся к прежней жизни.
Бытует мнение, что все бездомные - «пьяницы и маргиналы», а другие люди на улицы не попадают. Те, у кого всё благополучно, даже не подозревают, что могут оказаться в такой же ситуации. Жизнь такая непредсказуемая.
Как я относилась к самой себе в это время? Никак. Мне всё время было больно. И абсолютно всё равно, как на меня реагируют люди, что происходит вокруг. У меня была цель - например, доехать до «кормушки», а остальное меня не волновало. Меня как будто не существовало. Это была жизнь в постоянной боли и страхе. Поначалу была какая-то брезгливость к себе, но это очень быстро прошло - всё уже казалось нормой.
Ты кто вообще?
Однажды я сломала руку, пришлось делать несколько операций. В итоге я оказалась на улице в минус двадцать с аппаратом Илизарова - и каким-то образом выжила. Не представляю как - было и насилие, и многое другое. Мной пытались заниматься социальные работники, но у них ничего не получалось, потому что я уже практически не разговаривала - вообще не было необходимости говорить.
Людям с улицы получить медицинскую помощь очень сложно, почти невозможно. Даже если у тебя есть полис, к тебе относятся с брезгливостью, с пренебрежением. Когда мне потребовалось поставить аппарат Илизарова (у меня гнила рука, и я могла её лишиться), выяснилось, что я не имею права на высококвалифицированную медицинскую помощь, и только благодаря характеру я дошла до Минздрава. Мне очень жаль тех, кто не может этого сделать - они теряют руки и ноги.
Медперсонал в основном вёл себя ужасно. Было очень много унижения. Для того чтобы заселиться в государственную ночлежку, нужно было сделать флюорографию, это занимает два дня. Я приходила к заведующему поликлиникой и обещала, что останусь на ночь, потому что меня никуда не пустят без флюорографии. У меня пробивной характер.
Наркотики бездомные принимают от боли - боль, конечно, страшная. К сожалению, бездомные гниют заживо, и никто этого
не понимает
Помню ещё, как однажды я лежала в больнице, специализирующейся на лечении гнойных заболеваний - там есть отдельное отделение для бездомных и наркозависимых. У меня был ожог руки, а мне отказали даже в обезболивающих. Лекарства мне покупала соседка по палате, а врачи сказали: «Слушай, тебе проще сдохнуть, что ты паришься вообще?» Мне было безумно больно, перевязочную я запомнила на всю жизнь. С температурой сорок меня выписали на улицу, сказали, что я сама виновата в своих бедах. Я говорила: «Куда я пойду? Я же умру на улице». Мне отвечали: «Мы не можем вас больше держать, у нас не хватает коек. До свидания!» Если бы не социальные работники одной из ночлежек, где мне находили лекарства, я бы умерла.
Однажды водитель автобуса открыл дверь на ходу, и я выпала из него. Рядом остановились машины, люди были готовы подтвердить, что виноват водитель автобуса, а не я. Приехала скорая, меня запихнули в машину и сказали: «Слушай, тебе лучше вообще рот закрыть. Какие могут быть обвинения в сторону водителя? Ты кто вообще?»
Меня выкидывали из больниц. Если я попадала с передозировкой, меня просто прогоняли - хотя я и объясняла, что не могу идти. Когда человек бездомный, никакие доводы не действуют. Только благодаря социальным службам я могла хоть где-то получать медицинскую помощь. Наркотики бездомные принимают от боли - боль, конечно, страшная. К сожалению, бездомные гниют заживо, и никто этого не понимает. С ними вообще очень сложно работать - у некоторых совсем нет мотивации жить.
Максимум настучать по голове
Однажды меня изнасиловали и выкинули на помойку, отобрав все документы. Я приехала в «Ночлежку» - мне помогли восстановить паспорт, оплатили пошлину. С аппаратом Илизарова было очень больно - но мне находили лекарства, делали перевязки. Там я поняла, что можно жить. Я им очень благодарна. У меня не было других вариантов: нужны были деньги, а где бы я их взяла?
Когда нет паспорта, возникают проблемы и с медицинской, и социальной помощью - больше потеря документов для бездомного человека в принципе ничем не опасна. Ещё нельзя поесть: в городских пунктах кормят, дают одежду, лекарства, но нужен паспорт. Больше бездомные люди не пользуются практически никакими социальными услугами - не могут получать ни пенсию, ни пособие по инвалидности. А в остальном без паспорта может быть даже удобнее, потому что никто не может привлечь тебя к ответственности. Что бы ни происходило, максимум тебе могут настучать по голове.
Для нас они все на одно лицо. Старички - независимо от возраста, толстые от большого количества надетых на себя нелепых одежек, с вечно позвякивающими пакетами в руках. Но эти люди - очень разные. У некоторых из них еще недавно была вполне благополучная жизнь. С паспортом и своим домом. Участник православной группы помощи бездомным Татяна КОСИК рассказала о нескольких своих подопечных.
Помяните Папу Римского
Почти в каждом отделении есть палата, куда определяют бездомных бродяг. Как правило, она становится самой обтрепанной и убогой. На тумбочках не видно гостинцев, только пустой стакан, да засохший кусок больничного хлеба.
В одной из таких палат в отделении хирургии больницы №53 уже несколько месяцев находится Алексей Горшков. За время лежания он успел обрасти бородой, сам рыжеватый, скуластый. Рассказывает о своей жизни с философским спокойствием: « в аккурат под Новый год привезли меня на скорой. Я совсем уж было помирал - слабый, упал в лужу и ноги отморозил, но повезло – выполз на дорогу к автобусной остановке, а тут молодежь меня заметила, а сейчас же у всех сотовые телефоны, вот и вызвали скорую помощь».
Читаем в истории болезни: «доставлен в состоянии алкогольного опьянения». Об этом многие стараются умолчать.
Ситуация у него невеселая – паспорт давно потерян, прописка в Москве хоть и сохранилась, но отец отказался его пустить домой. Сам о себе говорит: «надоело пьянство это, уже хочется покою, в дом инвалидов бы мне».
Для того, чтобы оформить инвалидность и отправить его в дом инвалидов – нужен паспорт. С пропиской в центр социальной адаптации не берут. Куда его, на улицу?
Социальный работник Анна Климова поехала хлопотать о нем в департамент социальной защиты, и там, к счастью, дали добро на отправку Горшкова в Филимонки. Алексей переживает, как он будет ходить на костылях – одна нога ампутирована до колена, вторая пол-стопы. Очень слабый, от напряжения, когда стоит на костылях весь дрожит. Перед дорогой ему надавали фруктов, булочку. Он все оставляет своим соседям, говоря: помяните отца.
Спрашиваем: какого отца?
- Да Папу Римского.
На дороге много всего лежит
Алексей Старостин пешком шел из Орла в Москву, крепко простудился. Теперь попал в терапию. Весь мокрый от слабости, но в глазах некий горячечный блеск. На засаленной бечевке висит красный пластмассовый крест. Откуда? На дороге нашел. Там много всего лежит, и вещи хорошие прямо в мешках выбрасывают. Это из машины не видно, а так все найти можно. А что ел? Снег кушал оттого и весь простыл. Зачем шел? А справку получить, что работал на заводе. Паспорт есть? Нет, отняли в милиции. Разве Господь велел паспорта давать?
У нас попросил только одежду, да обувь - уж износилась.
Cтать бездомным может любой, вне зависимости от социального положения и цвета кожи
Катя из Подмосковья. Невысокая, стройная девушка. Острижена наголо, под глазом синяк. Голос хриплый. В больницу попала с обморожением пальцев: «На улице, то снег, то оттепель, а валенки, что у меня были намокают. Спали мы в одном домике, где холодно, вот нога у меня стала болеть. Ребята вызвали скорую и меня сюда привезли». Здесь Кате ампутировали пальцы на одной стопе.
Рассказывает, что жила в Подмосковье, но мать умерла, с отцом отношения не сложились. Ушла жить к парню, но тот погиб. Когда вернулась домой, оказалось, что квартира продана, отец уехал неизвестно куда. С тех пор живет на улице, как она говорит: «с ребятами». Рассказывает про то как отец ее обманул - голос дрожит, слезы в глазах. Соседки говорят, что приходили ребята к ней в больницу, но такие пьяные, что пришлось их выпроваживать.
Катя мечтает восстановить паспорт и устроится на работу: «Мне одна женщина обещала из ларька у метро, где мы снег убирали».
С жителями Подмосковья самые сложные возникают ситуации – в центры социальной адаптации Москвы их не принимают, а у Московской области нет своих центров. Ездить хлопотать за Катю с получением паспорта, проблематично. Сама она вроде бы передвигается, но бюрократическая волокита ей предстоит длительная. Так как никаких документов нет, то придется, как объяснили в паспортном столе, получать дубликат свидетельства о рождении, а затем уже с ним начинать восстанавливать паспорт. На все это нужно несколько месяцев, а за воротами больницы ее ждет привычная среда, откуда так трудно вырваться. Соседки по палате жалеют Катю, одна из них пожилая женщина горячо вступается: «Помогите ей, а то будет у церкви сидеть и покалеченную ножку свою разбинтовывать, да показывать». Лечащий врач жалеет Катю и оставляет ее еще подлечиться, но обнаружили сифилис и отправили в диспансер.
Мы успели только снабдить ее вещами. Куда она дальше отправится?
Ваш папа умер в пятницу
В ординаторской сообщили, что поступил новый больной. Тяжелый. Евгений уже в годах, рассказывает, что поменял квартиру в Москве, на Клин, а Клин на Тулу и живет бродягой давно. Есть у него сын, но он «презирает отца, за такой образ жизни». Очень тяжелый запах от Евгения и сестра, отчитывая его за неряшливость, обтирает спиртом. А через несколько дней, сообщили, что у Евгения рак… Может надо позвонить сыну? Поискали и нашли телефон, но дома все никого не было. И думалось, что еще успеется. Когда в очередной раз спросила про него у врачей- сказали: « Уже отдал Богу душу». Вот и не успелось. Пытаюсь дозвониться в очередной раз. Что сказать… Ваш папа умер в пятницу? Как-то ни разу не приходилось сообщать о смерти родственников. В один из дней, наконец, трубку берут и на мое сообщение слышу в ответ растерянное и нелепое "спасибо".
Помимо той помощи, которую бригада оказывает всем бездомным, например, раздача еды, некоторыми занимаются "адресно".
Первая медицинская помощь обычно принимается с робкой благодарностью: слишком отвыкли обитатели улиц от нормального человеческого лечения. Внизу справа: консервы - самое ценное продуктовое приобретение: их можно съесть сразу, а можно сохранить до еще более голодных времен
Из бедных регионов и людей больше в больнице. Из ближнего зарубежья - Украина. Россия - жители Ивановской и Владимирской областей - приезжают, пытаются устроиться на работу. Чаще всего на стройку, там их и обсчитывают и обкрадывают. Один из таких бедолаг Игорь Широков. Попал в отделение терапии с сильной простудой. Приехал в Москву и пытался найти работ - ничего не получилось: паспорт украли, оказался на улице. Что-то настолько в его облике располагающее к себе - обстоятельный, спокойный. Говорит, окая. В отделении всем старается помочь. Засобирался домой - бомжевать не по мне, - говорит. Среди вещей, которые удалось сохранить бережет иконочку. На вопрос, что за иконочка с глубокой уверенностью отвечает: «От всех бед помогает». «Так вы в Бога верите?» - «Часто в церковь не хожу, но доверяю».
Помогаем сделать фотографии на паспорт, отправляем на электричке. Его провожает все отделение, в дорогу собрали продукты.
Москвичи хорошие – сердечные люди
Виктор Алексеевич Чайкин – ампутация пальцев обеих стоп, паспорта нет, родом из Омска. Просится на родину восстанавливать документы. Отправляем по железной дороге. Говорит, что впервые в жизни едет на пассажирском поезде. « А так, все на столыпинских!» 22 года в тюрьме провел и всем рассказывает не без удальства. И соседке на автобусной остановке, и мне.
Родителей не помнит – в детском доме воспитывался. А там на выживание. «Но я и там самый авторитетный был. Кому скажу, укради велосипед – украдет, потому, что я приказал. Ну а потом по тюрьмам... Я Бога принял на зоне и Новый Завет несколько раз перечел. В последний раз когда вышел, не хотел больше такой жизни. В Москву поехал электричками из Омска. В Переделкино у храма милостыню просил. Вот у нас на зоне москвичей не любили почему-то. А я теперь скажу, что москвичи хорошие – сердечные люди. Один раз много насобирал, угостил малолеток, напоил. А они потом деньги у меня забрали, меня в речку бросили. Думали, что утону. А я выкарбкался на берег, только ноги обморозил. Потом в больницу попал с обморожением, там последний фильм про Христа показывали "Страсти Христовы"! Вот так фильм! Мы еле упросили медсестру чтобы досмотреть, а то он поздно начался. Как Он шел и Крест нес, уронил его…» 
Молился Богу об одном, – чтобы весна теплая была
Крепкий пожилой мужчина Анатолий Александрович Добров оказался в отделении хирургии несколько дней назад. Невысокий, глаза карие, с цыганщиной. Рассказывает о себе, что родился в Москве, но очень рано сел в тюрьму, а в Москву потом не пустили, мать умерла, квартиры лишился. И просидел в тюрьме лет тридцать. За, что не спрашиваю. Да только сейчас вышел он из тюрьмы и почувствовал, что надо хлопотать о квартире, что есть такой закон, чтобы права на жилье восстанавливать. И приехал он в центр социальной адаптации Люблино, поселился, но тут... "встретилась девка. И закрутилось". Ушел он из центра, да и не появлялся там дней десять. А правила такие, что взяли его и отчислили. А там ведь ему и паспорт оформлять взялись, восстанавливать. Как оказался он на улице, так и намаялся – без документов работать нигде не устроишься, либо всем надо платить. Спать приходилось на лестничных клетках, а там и побьют, и выгонят, и милицию вызовут. «Молился Богу об одном – чтобы весна теплая была!», говорит.
И очень ему хочется обратно в Люблино, а уж он бы там жил потихоньку и не пил бы совсем. «Пить надо бросать! – решительно говорит, - раньше то столько не пили, вот и молодежь сейчас на зоне не та – пьют много!»
Позвонили в Люблино, там и не против принять его, говорят, что просто ушел, а это сурово не наказывается. И как обрадовался Анатолий Александрович, приодели мы его и поехали в центр обратно устроили.
Эти люди отвыкли от внимательного отношения к себе. Но это не значит, что им ничего не нужно
Их никто не ждет и не ищет
Дедушку Воробьева Ивана Владимировича привезли в больницу на скорой. Очень ветхий, худой старичок – в чем только душа держится. Только и помнит, что как зовут и дату рождения. Ему уже за восемьдесят, белая длинная борода, из одежды на нем только памперс. Так и лежит, похожий на индийского йога. Память улетела вместе с прожитыми годами. Глубокий склероз. А может дедушка вышел на улицу, да заблудился и теперь его ищут везде, гадали мы. Помогли в департаменте социальной защиты, нашли адрес и телефон. Звоним, но напрасно - никто не отвечает. Сообщили данные и заведующему отделением Павлу Николаевичу, он отправил запрос в милицию. Скоро стало известно, что живет старик вместе с сыном-алкоголиком, который не заботится о нем. Дедушка часто ночует на лестничной клетке. Весь грязный и голодный. Как же горько за старика! Сердобольные женщины в отделении кормят его с ложечки, угощают фруктами. А родной сын даже не позаботился заявить в милицию, что пропал отец. Только через полтора месяца совместными усилиями удалось заставить сына забрать старика. А что его дальше ждет? Позвонили в местное отделение социальной защиты, сообщили о ситуации, - там обещали наведываться по этому адресу.
Всю жизнь на улице
Остриженная наголо, отросшие грязные ногти, обломанные по краям, на ноге глубокая язва до кости. Говорит, что натерла сапогом. Лечащий врач сообщил, что здесь нужна ампутация. Надежда Николаевна Мазикова 50 –ти лет рассказывает, что живет в Тамбовской области – там и корова есть, и речка. А приехала на похороны отца, да вся обгорела, вот и по больницам. Просит одежду потеплее – очень замерзла и голова мерзнет. Женских вещей не очень много в запасе, приношу пуловер, вязаный берет. Тут же начинает прихорашиваться: «А как я в берете? Идет мне? А то не носила никогда».
Вообще женщины, чуть придут в себя, сразу начинают прихорашиваться. Соседки по палате им помогают, приносят вещи. С какой-то легкостью многое оставляют – еще наживу.
Напоследок Надежда Николаевна просила позвонить дочке, которая живет в Москве. По телефону мне ответила молодая женщина с усталым голосом:«Опять она в Москве! Сколько же раз мы отправляли ее в деревню, с продуктами, с вещами, возвращается обратно и начинает бродить. Всю жизнь провела она на улице, я в интернате выросла. Но мы обязательно придем, мать ведь».
Надежда Николаевна, не смотря на свой неухоженный вид вызывает симпатию – голос мягкий, глаза полны слез. Очень, говорит, голодала, последние несколько дней. А тут и люди какие добрые, поесть ей принесли. И в Бога она верит. Подарили ей иконочку опять стала плакать. И что удивительно, в ту палату, где она лежала вместе с двумя старушками пришел священник пособоровать и причастить одну из них, и Надежду Николаевну тоже пособоровали и причастили.
Недавно поймала себя на том, что внимательно всматриваюсь в лица бродяг у метро,- ищу знакомые лица.
Моя нынешняя работа ответила мне на этот вопрос, который я также задавала себе когда-то.
Ну как обычный, психически и социально здоровый человек может стать бездомным? Ну как?!
Статистика ужасающая: бОльшая часть взрослых бездомных - это пожилые люди, которые оказались не по своей воле в таком положении.
Очень часто их выгоняют дети. Часто старики попадают в больницу, а уже покинув её, возвращаясь домой, обнаруживают, что в прежде их доме, живут чужие люди.
С ухудшением экономической ситуации в стране те же старики все чаще становятся жертвами махинаций с недвижимостью.
Достаточно большое количество бездомных взрослых - это люди с ограниченными физическими возможностями или психическими расстройствами. Этой их слабостью и пользуются те, кто позарился на их жильё.
Есть ещё категория взрослых, которые покинули места лишения свободы. И уже на воле они остаются ни с чем, жильё им не предоставляется и реальной возможности ранее осуждённому получить его, или найти работу (чтобы потом снимать жильё) нет.
Что касается бездомной молодежи и детей. Около семи лет назад ситуация была крайне печальной. Огромное количество детей сбегали из детских домов и интернатов, и жили на улице - в люках, заброшенных разрушенных домах, подвалах, дворах, подъездах. Эта проблема была настолько острой, что огромное количество общественных и благотворительных организаций бросили свои силы на её решение. Волонтёры спускались в люки, завоевывали доверие маленьких волчат, жили с ними, пытаясь и таки находя подход к ним. Это дало результаты и спустя время дети выходили из своих убежищ, их возвращали в учреждения, устраивали в семьи, находили для них оптимальное решение.
Проблема детской бездомности постепенно решилась, но не только благодаря силам организаций. Дети выросли. И сейчас на ряду с проблемой взрослой бездомности стоит вопрос подростковой. Выпускники интернатов, сталкиваясь с взрослым миром, оказываются абсолютно не подготовлены к нему: они не умеют распоряжаться деньгами, часто не умеют элементарно готовить, и многие не имеют ни какого полового воспитания. Они быстро тратят стипендиальные деньги, их выгоняют из общежитий и техникумов, они начинают воровать и заниматься проституцией, чтобы как-то себя прокормить. Некоторые девочки-выпускницы интернатов попросту не понимают почему у них такой большой живот, в то время когда уже скоро пора рожать.
Самый распространённый миф - это то, что бездомными становятся алкоголики и наркоманы. Безусловно, такой процент присутствует. Но намного чаще человек спивается и скатывается к тяжёлым наркотикам уже будучи на улице.
И кстати, есть очень маленький процент тех, кто страдает так называемым "синдромом бездомного" - человеку просто хочется жить на улице, ему не нужен дом. Но думаю вы понимаете, что таких людей единицы.
Как выходят из этого? Это невероятный труд по реинтеграции в общество, ресоциализации и очень важно чтобы в этом процессе рядом был тот, кто поможет тебе не вернуться назад. Работа с каждым индивидуальна. Вероятность того, что у человека получится самостоятельно и без чьей-либо помощи выйти из этого положения, ничтожна. Но, самое главное чтобы человек этого хотел.