1925 г. XIV съезд партии – программа индустриализации (ее задачи: превратить страну из аграрной в индустриальную, оборонная, экономическая база для построения социализма). От горизонтального управления промышленностью времен нэпа – к вертикальному через главки и наркоматы.
С 1923 г. – подготовительная работа на Урале: учет минеральных ресурсов, составление перспективных планов развития. 1927 г. XV съезд партии – директивы по первой пятилетке 1928 –32 гг. Уралу большое внимание, т.к. в стране металлургический голод, а мощная угольно-металлургическая база только одна – на юге, и испытывает дефицит всего (до 1930 г. Урал+Сибирь+ДВ – только 12% общесоюзной добычи угля и 21% производства черного металла). Некоторые за шведский путь развития Урала *уточнить* – только металлургия на древесном угле, но выбор в пользу комплексного развития. По плану: 148 промышленных предприятий, 3 млрд рублей капитальных вложений (13 % от всей страны), из которых более 70 % на тяжелую индустрию.
1928 г. good по результатам => “Пятилетку в четыре года” + в 1929 г. на Урале открыта нефть => идея Большого Урала – повышенные задания + идея Урало-Кузнецкой базы – постановления мая и августа 1930 г., которые утвердил XVI съезд: форсирование металлургической и химической промышленности, увеличение капиталовложений в 2 раза, выплавки чугуна – в 3.5 раза, машиностроения – в 2.5 раза, Уралмаш – уже не 18, а 100 тыс. тонн изделий, реконструкция и т.д.
Результаты первой пятилетки: 149 промышленных предприятий, 6 электростанций, начат Урало-Кузнецкий комбинат. 1931 г. – Челябинский завод ферросплавов.
Второй пятилетний план: главное – реконструкция, техническое перевооружение, завершение строек. На завершение Урало-Кузнецкого комбината – ¼ капиталовложений в народное хозяйство СССР.
Также завершаются: а) Уралмаш в Свердловске (1933 г. - готов); б)Челябинский тракторный (превосходит Сталинградский и Харьковский вместе); в) С 1929 г. строительство Магнитогорского комбината: 4 млн. т металла/год. Гора Магнитная, новый город Магнитогорск, плотина на реке Урал. 1932 г. заработала первая в Магнитогорске и самая большая в Европе доменная печь; Уралхиммаш около Свердловска – крупнейший в стране химического машиностроения.
Новые стройки: с 1933 г. в Свердловске строится Эльмаш – Уральский завод электромашиностроения.
Реконструкция, переоборудование около 30 предприятий машиностроения и металлообработки: Мотовтилихинский, Златоустовский, Александровский, Кунгурский.
Цветная металлургия: медь (Карабашский завод, Пышма), алюминиевая промышленность, никель (Верхние-Уфалей), цинковая (Челябинск).
Химическая промышленность: к 1933 г. 1-ое место в СССР: 1929-32 гг. – Березниковский химический комбинат (15 заводов), новый город Березники. 1934 г. – Соликамский калийный комбинат
Целлюлозно-бумажная промышленность: 1931 – Вишерский целлюлозно-бумажный комбинат (Берзин во главе стройки), 1936 г. – Камский целлюлозно-бумажный комбинат, крупнейший в Европе.
Новая отрасль промышленности – нефтяная: в 1929 г. в Верхнечусовских городках профессор Преображенский искал калий – нашел нефть; 1932 г. – Ишимбаевское месторождение в Башкирии; 1934 г. –Краснокамское нефтяное месторождение; Уфимский и Оренбургский нефтеперерабатывающие заводы.
Электроэнергетика: 1930 г. – крупнейшая Челябинская ГРЭС, расширяется Кизеловская, Березниковская, Пермская и Соликамская ТЭЦ. Уральское энергетическое кольцо – единая энергосистема Сев, Ср и Юж Урала, 3-я по мощности после Москов. И Украин. В 1928 –38 гг. мощность электростанций Урала увеличилась в 7 раз, а производство электроэнергии – в 13.
Ж/Д: новые – 1938 г.Свердловск – Курган (363 км), 1930 г. Троицк – Орск (401 км), Комарихинская – Уралнефть, Оверята – Краснокамск
C 1931 электрификация Пермской ж/д, в 1937 г. электрифицирована Свердловск-Кизел, горнозаводская линия – третья и самая большая электрифицированная линия в стране.
1930 г. – безработица ликвидирована. Источник кадров – деревня. Женский труд в промышленности – 25% в 1938 г. В 1927 г. на Лысьвенском металлургическом – первая на Урале ударная бригада, в Златоусте, Перми и др. – на основе примитивной интенсификации труда. С 1935 г. – стахановское движение, основанное на новаторстве (Стаханов – 14 норм в августе): первый на Урале – Батуев, забойщик шахты в Кизеловском угольном бассейне – 10 норм в сентябре 1935 г. Ноябрь 1935 г. в Свердловске первое областное совещание стахановцев.
Конец второй пятилетки – замедление темпов индустриализации. Итог: построено и реконструировано 400 крупных и средних промышленных предприятия – промышленный рывок, но большая цена.
по книге В.В. Алексеев, Д.В. Гаврилов "Металлургия Урала с древнейших времён до наших дней". - М.: "Наука", 2008. - 886с.
Начало протоиндустриализации. Истоки модернизации в европейской истории, как отмечалось выше, уходят в XV-XVIвв. Возникает вопрос: с чего она начиналась? С протоиндустриализации, отвечает одно из влиятельных направлений в западной историографии 1 . Под протоиндустрализацией понимается мелкое товарное производства продуктов внутри сельских домохозяйств, которые продавались в ранний современный период на местных и отдаленных рынках.
На Западе такой процесс генерировался демографическим давлением, когда крестьянам не хватало земли, и сельское хозяйство уже не являлось для них единственным источником дохода. В этих условиях росла рабочая сила, отличающаяся от традиционной крестьянской, готовая к грядущей индустриализации. Кроме того, протоиндустарилизация способствовала накоплению капитала для будущих инвестиций в собственно промышленность и стимулировала интеграцию разрозненных рынков. На более абстрактном уровне протоиндустриализация может рассматриваться как переходная фаза от феодально-го к капиталистическому обществу. В итоге она готовила основу для будущей индустриализ ации.
Аналогичные процессы имели место на Урале. Здесь благодаря большим запасам железной руды местные жители с давних пор занимались выплавкой металла кустарным способом, главным образом для собственных нужд и местного рынка, поскольку его доставка из европейской части страны обходилась очень дорого. Первый небольшой Ницинский железоделательный завод, по утверждению Г.Ф. Миллера, начал действовать в 1631 г. Вслед за ним возникли другие: Пыскорский медеплавильный, Красноборский железодела-тельный, заводы Д. Тумашева и Далматовского монастыря. На частной мануфактуре, принадлежащей Д. Тумашеву и его братьям, использовался вольнонаемный труд. Заметный центр крестьянского железоделательного производства сложился в Кунгурском уезде, в котором находилось более 40 мелких железоделательных заводиков, вырабатывавших до 50 пудов железа в год. Многие местные жители кормились за счет плавки железной руды в кустарных доменках.
Такие предприятия, конечно, условно назывались заводами, исходя из пос-ледующей распространенной терминологии. На самом деле они не имели домен и механического оборудования, а представляли собой сыродутные горны-домницы, в которых традиционным прямым путем из руды с помощью древесного угля выплавлялся металл. Немногие из них дожили до следующего столетия.
Специфическими предприятиями по выработке железа были кузницы. В 1680 г. крестьяне Невьянской, Арамашевской, Нщинской, Белослудской, Усть-Ницинской, Аятской, Краснопольской, Уткинской (Чусовской) слобод имели 24 кузницы, что составляло 2% от общего числа крестьян-домохозяев. Через 40 лет, в 1720 г., в Белоярской, Пышминской, Багорянской, Каменской слободах, а также в Катайском и Колчедановском острогах насчитывалось 65 кузниц, т.е. 2,7% от количества крестьянских домохозяйств. Многие кузни-цы имели плавильни, где производилось кричное железо. Крестьяне готовили его в специальных амбарах, некоторые имели даже небольшие вододействую- Щие установки с примитивным оборудованием.
Любопытно, что с постройкой крупных доменных заводов их руководство в начальный период эксплуатации требовало от крестьян сдачи криц для дальней- 734 пуда 3 фунта кричного железа, выплавленного крестьянами в ручных димницах, в то время как производство металла заводским способом колебалось от 1560 пудов 39 фунтов в 1704 г. до 13 633 пудов 16 фунтов в 1713 г.
В 1717 г. указом сибирского губернатора князя М.П. Гагарина выделка металла крестьянами была строжайше запрещена, но она фактически продолжалась. В докладе, составленном для В.Н. Татищева в 1720 г., сообщалось: “В Кунгурском же уезде в разных местах на государевой земле обретаютда железныя руды, а копают тое железную руду и промышляют кунгурские кре-стьяне, плавят железо и из того железа делают уклад при своих домах ручною работаю, а не водяными заводы”. Всего на тот период в том уезде действовали три маленьких вододействующих завода, принадлежавших крестьянам и посадским людям, а также 43 “плавильных анбара” по кустарной переработке железа.
Такое производство не было специализированным, им занимались как побочным промыслом, непрофессионально в традиционной крестьянской среде, чаще всего на основе семейных связей и замкнутости, самодостаточности своего домохозяйства. Металлургическая продукция, как правило, не уходила далеко от своего производителя, а использовалась в той же местности в обмен на другие изделия.
Предпосылки модернизационных преобразований.Предпосылки модерни- зационных преобразований России медленно вызревали со второй половины
XVII в., отставая от Западной Европы на целое столетие. Мощный импульс пре-одолению этого отставания дал Петр Великий. В отличие от европейских стран, где модернизация прокладывала себе путь как результат внутреннего развития на своей собственной базе, в России она стала искусственно насаждаться силой авторитарного режима и преследовала прежде всего военные цели, приобрета-ла защитный характер. Под давлением могущественной в начале XVIII в. Швеции Петр I начал интенсивное перевооружение армии. Потребовалось огромное количество металла, который не могли дать маломощные заводы европейской части страны, базирующиеся на слабом горнорудном и энергети-ческом потенциале.
Великий преобразователь обратил свой взор к уникальным природным богатствам Урала, которые к этому времени стали постепенно разведываться. Наряду с железной рудой были обнаружены крупнейшие месторождения меди, а позднее - золота, платины и других редких полезных ископаемых.
Все это при наличии предшествующего опыта металлургического производства, а также дешевой рабочей силы крепостных, приписанных к заводам, сделало Урал крупным, надежным и эффективным очагом российской промышленности, положившей начало первому этапу модернизации страны.
В 1711г. один из старейших горнодобывающих центров Германии - Фрейберг посетил Петр I, который не только осмотрел горные выработки, но и спускался в штольню, где собственноручно добыл куски разных пород.
В 1719 г. состоялась длительная командировка в Германию выдающегося деятеля горной промышленности России и Урала В.И. Геннина, способствовавшая переносу самых передовых немецких технологий на Олонецкие заводы и на Урал. Там же он завербовал контингент квалифицированных специалистов, которые сыграли важную роль в совершенствовании уральской металлургии. В 1724—1725 гг. видный государственный деятель, руководивший горнозавод-ской промышленностью на Урале, В.И. Татищев во время поездки в Швецию изучал там организацию и технологию горного дела, вербовал специалистов для работы в России.
В привлечении западных технологий и опытных кадров металлургов в Россию активно помогали сотрудники русских дипломатических миссий. Специальным указом было предписано “иметь постоянно несколько горных инженеров в чужих краях, подчинив их заведованию наших миссий”.
В 1797-1799 гг. в Англии стажировался выдающийся русский механик Л.Ф. Сабакин. По возвращении он был назначен механиком управления заводов в Екатеринбурге. Начиная с декабря 1803 г. Сабакин работал на Ижевском и Боткинском заводах по механизации вредных и трудоемких работ. Тогда же по английским образцам он начал строить одну из самых первых на Урале паровую машину, предназначенную для золотых рудников. В 1842 г. штабс-капитан Милованов, изучив в Германии изобретения известного немецкого металлурга Фабр дю-Фора, удачно применил их на Златоустовском заводе. Ценную инфор-мацию по горному делу вывез из Саксонии управитель крупнейших на Урале Березовских золотых промыслов капитан Окладных.
Командировки за рубеж для приобретения сведений о новых технологиях и передовых методах организации производства осуществлялись не только госу-дарством, но и частными предпринимателями. Активно этим пользовались заводчики Демидовы. Только с 1804 по 1837 г. они отправили за границу 48 человек, которые обучались в лучших учебных заведениях Европы. На уральских металлургических предприятиях служило много приглашенных западных специалистов. На заводах Екатеринбургского ведомства в ранние годы XVIII в. работали около 600 специалистов из Германии. На Ижевский оружейный завод, вступивший в строй в 1807 г., были приглашены 140 иностранных мастеров-оружейников и 115 человек на Златоустовскую оружейную фабрику. В итоге диффузия европейских инноваций сыграла очень существенную роль в станов-лении уральской металлургии.
При переходе от сыродутного способа производства металла к доменному удачно использовался зарубежный опыт, обогащенный уральскими традициями и технической сметкой мастеров. Если “старые” английские и шведские домны в. давали в сутки в среднем по 40-50 пудов чугуна, усовершенствованные “новые” шведские - по 134 пуда, то уральские домны, построенные в начале в., сразу стали выплавлять от 245 до 325 пудов чугуна в сутки. Кроме того, они оказались значительно экономичней западноевропейских. На 100 кг выплавленного чугуна екатеринбургские домны расходовали 156-172 кг древесного угля, шведские старые - по 600-1000 кг, шведские “новые” - 300 -350 кг. На протяжении всего XVIIIв, домны Урала считались самыми мощными, и высокопроизводительными, что заставляет усомниться в безупречности тезиса о вестернизационном характере уральской модернизации. С 1704 по 1860 г, затраты рабочей силы на выплавку тонны уральского чугуна уменьшились в три раза, что лишний раз подчеркивает социально-экономический эффект модернизации.
При этом не стоит отвергать значение конвергенции европейских и российских технологий. Ведущую роль в этом играла Англия, как передовая в то вре-мя индустриальная держава, занимавшая ведущие позиции в металлургическом производстве. В самом начале XVIII в. английские мастера X. Левенфейт, Р. Жартон, В. Панкерст участвовали в строительстве одного из первых уральских заводов - Каменского. К концу века перенос английских технологий в уральскую металлургию усилился и достиг пика в XIX в. Если первые английские цилиндрические воздуходувы появились на Урале в 90-е годы XVIII в., то уже в 1809 г. ими были оснащены почти 73% доменных заводов.
Широкое распространение на Урале получили пудлингование, бессемеровская технология, паровые молоты и прокатные станы английской конструкции.
Пудлинговые печи, рожденные в Англии, позволили ей заменить в передельном производстве древесный уголь каменным, что в сочетании с доменной плавкой на минеральном топливе устранило зависимость металлургии от древесного топлива. С начала XIX в. пудлинговый метод стал распространяться на Урале, где он сочетался с использованием древесного топлива. В 1817 г. на Алапаевском заводе был проведен первый удачный опыт. С 1825 г. аналогичная работа началась на Нижнетагильских заводах. К 1861 г. на Урале действовали 225 пудлинговых печей, которые производили почти столько же металла, как и 958 кричных горнов.
Из Англии пришла идея использования воздухонагревательных аппаратов для горячего дутья в домнах, что резко увеличило выход металла и на треть сократило расход топлива. Первый такой опыт был проведен на Кушвинском заводе в 1833 г. К середине 50-х годов половина кричных горнов Нижнетагиль-ского завода имела горячее дутье. Оно получило распространение на других уральских заводах.
Уральский металл был таким “добрым” и мягким”, что его сравнивали с соболиным мехом. Именно под маркой “Старый соболь” он стал известен всему миру. Уральскую продукцию с маркировкой демидовских заводов зарубежные потребители предпочитали любой другой. Высокое качество металла не раз высоко оценивалось на международных выставках. На Всемирной выставке в Париже в 1872 г. Нижнетагильские заводы были удостоены золотых наград, а на Всемирной выставке в 1878 г. “Старый соболь” получил “Гран-при”.
В целом уральская древесно-угольная металлургия по своему техническому оснащению находилась на уровне передовых стран Европы. В 1858 г. на древесном угле выплавлялся весь чугун в Швеции, почти весь в Австрии, 40,5% чугуна в США, 37,6% - во Франции 24 . Однако в это время мировая металлургия, начиная с Англии, активно переходила на минеральное топливо - каменный уголь. Уральская же, опираясь на старые традиции и значительные запасы леса, упорно держалась за древесное топливо, тем самым закладывала технологиче-скую причину своего последующего отставания.
Уже на том этапе был создан мощный рынок металлургической продукции как внутри страны, так и за ее пределами, что свидетельствует о реальных и шачимых шагах на пути модернизации. Продажа железа на внутреннем рынке России выросла со 335 тыс. пудов в 1722 г. до 4814 тыс. в 1817 г., или в 14 раз. Объемы продаж и темп их роста в мануфактурную эпоху не могут не впечатлять. Если в условиях домашнего производства железа на Урале оно реализовывалось в пределах местного товарооборота, преобладал вывоз сельскохозяйственной продукции в город, то теперь индустриальный продукт многократно перекрыл сельскохозяйственный и способствовал взаимному товарообмену между городом и деревней, что соответствует критериям модернизации.
Еще более впечатляет международная торговля уральским железом. Оно появилось на мировом рынке в самом начале ХVIIIв., а с 1754 по 1799 г. его вывоз увеличился с 694 тыс, до 2509 тыс. пудов. Основными покупателями были Англия, Голландия, Испания, Франция и даже Америка. В частности, за океан в 1799 г. было вывезено 240 тыс. пудов. Главным импортером на протяжении всего ХVIIIв., особенно со второй его половины, оставалась Англия. - 1754 по 1793 г. ее доля в экспорте "сибирского” железа возросла с 55 до 74%. Эно привлекало высоким качеством и низкой себестоимостью, сыграло принципиально важную роль в промышленном перевороте этой державы. “Но, - по выражению академика С.Г. Струмилина, - ускорив наступление машинного века в чужой стране, русская металлургия тем самым, резко усилив своего опаснейшего конкурента, надолго затормозила свое собственное развитие”.
Торговля уральским железом давала огромные прибыли. За неполную первую половину ХVIIIв. Никита и Акинфий Демидовы умножили свое состояние в 930 раз. Капитальные вложения в строительство, не считая оборотных фон-дов железоделательных заводов, выросли за две трети ХVIIIв. в 167 раз. Для мануфактурного периода развития промышленности такие темпы самовозрастания капитала считаются исключительными. За первую четверть ХVIIIв. этот рост составлял 7,7 раза, за вторую - 7,6 раза, тогда как “основной капитал” всей фабрично-заводской промышленности России за четверть века капиталистической эпохи (1885-1910) вырос только в 5,2 раза.
XIX в. оказался менее блистательным из-за внешних и внутренних обстоятельств. Первое обстоятельство было вызвано тем, что в результате промышленного переворота в западных странах, особенно в Англии, их металлургия поднялась на качественно более высокий уровень прежде всего за счет перехода на минеральное топливо. Ни по производительности труда, ни по себестоимости продукции уральская древесно-угольная металлургия не выдерживала конкуренции с коксовой металлургией Запада, хотя спрос на уральское железо в мире сохранялся из-за его высокого качества. Американцы потратили много времени и усилий, чтобы раскрыть секрет этого качества и только в 1880 г. достигли своей цели. К середине XIX в. Урал по производству чугуна и железа скатился с первого места в мире на седьмое.
Второе обстоятельство порождалось крепостничеством в самой России, которое тормозило технический прогресс. То, что было преимуществом уральской металлургии в XVIII в., обернулось для нее упадком в XIX в. Если в начальный период модернизации на Урале дешевизна крепостного труда компенсировала его низкую производительность, обеспечивая рентабельную продукцию, то теперь, когда появилась более совершенная техника, сократившая затраты труда, заводчик не мог уволить лишних рабочих, потому что они были прикреплены к его предприятию. В отличие от западного капиталистического предпринимателя, уральский заводчик в своем горнозаводском округе оплачивал все вспомогательные производства и социальную сферу: госпиталь, школу, церковь - все, что было необходимо для жизни округа, а это включалось в расхо-ды на производство металла и заметно его удорожало.
Промышленный переворот в уральской металлургии в условиях крепостничества, а позднее его пережитков действительно растянулся надолго, но для этого были и конкретные экономические причины. Англичане к началу XIX в. практически исчерпали свои лесные ресурсы, поэтому и форсировали переход на минераль-ное топливо. На Урале же леса были в изобилии, как, впрочем, и в США, которые тоже не торопились переходить на минеральное топливо. К тому же на Урале не было известно достаточного количества угля, пригодного для металлургического производства.
Проблемы древесно-угольной металлургии продолжали дискутироваться здесь вплоть до второй четверти XX в., пока не была решена задача надежной массовой поставки коксующегося угля. А опыты, и не безрезультатные по применению минерального топлива, систематически проводились на протяже-нии всего XIX в. Однако вскоре стало ясно, что Урал не может конкурировать с Донбассом и металлургией Юга России. При том нельзя забывать, что доставка металла с Урала в Европу стоила очень дорого и требовала много времени, в несколько раз замедляла оборот капитала, вложенного в готовую продукцию. По мере совершенствования производства и средств передвижения в Европе Урал, в силу большой отдаленности, естественно не мог конкурировать с ней, хотя его продукция пользовалась там спросом.
Дело не только в крепостнических порядках на Урале, а в том, что Россия в целом “застряла” на стадии протоиндустриализации, ее модернизационный переход тормозился феодально-крепостнической системой. Слабое развитие промышленности не предъявляло большого спроса на металл, военные закупки, в отличие от петровских времен, были не столь велики, а экспорт, как отмечалось выше, был ограничен.
Нечто подобное переживало металлургическое производство США накануне великого железнодорожного строительства. В России оно началось позднее и не очень-то скоро достигло восточных районов. Наиболее мощные уральские заводы - Нижнетагильские, Алапаевские, Катавские освоили рельсопрокатное производство только в 50-х годах XIX в. К тому же набирала темпы более эффективная южная угольно-металлургическая база. Вся эта совокупность причин привела к затяжному кризису уральской металлургии.
Однако неумолимый процесс модернизации продолжался. Главным его содержанием в области технологии был постепенный переход к паровым двига-телям и оптимизация самого металлургического цикла. Первый образец парового двигателя (водоподъемная установка англичанина О. Гилля) появился на Урале еще в 1799 г. В 1840 г. на Урале действовали 73 паровые машины, в 1860 г. - уже 141. В этом году 32,6% частных горных округов и 68,2% казен-ных заводов имели паровые двигатели. Однако они применялись пока еще в качестве дополнения к водяным.
Из общей мощности энергетического хозяйства металлургических заво-дов Урала в 1860 г. на долю водяных колес приходилось 73,5%, водяных тур-бин - 9,6, паровых машин - 16,9% 35 . Следовательно, в энергетическом хозяй-стве металлургических заводов произошли заметные изменения, связанные с внедрением паровых двигателей, провозвестников новой машинной эпохи, од-нако они пока еще играли вспомогательную роль. Основой же энергетической базы, как и в начале протоиндустриализации, оставалось водяное колесо, что никак не свидетельствовало о завершенности промышленного переворота в металлургии и переходе ее на индустриальные рельсы, как того требует модернизация.
Важнее были транспортные проблемы (отдаленность от рынков сбыта, не-совершенство средств передвижения) и переход на коксовую металлургию, что лимитировалось ограниченностью запасов углей на Урале и большими затрата-ми на технологическую перестройку. Кардинально решить эту задачу удалось только в первой трети следующего, XX в, в совершенно иных социально- экономических условиях.
Исходя из вышесказанного, придется уточнить и тормозящую роль крепостного труда в металлургии. В принципе подневольный труд всегда менее эффективен по Сравнению с вольнонаемным, но поскольку в уральской металлургии на том этапе массовый ручной труд применялся в основном на вспомогательных работах, особенно на заготовке леса и углежжении, то потребность в нем как раз и обеспечивали крепостные. Других-то рабочих рук в массовом количестве тогда не было. Более того, с отменой крепостного права трудности уральской металлургии возросли еще больше. В конечном счете ее отставание в XIX в. определялось не только социальными (крепостничество), но и технологическими причинами.
В этой связи встает вопрос о степени завершенности технологических укла-дов, которые характеризуют степень продвижения общества по пути модерни-зации. Если в Англии первый технологический уклад сформировался в конце - начале XIX в., то в уральской горнозаводской промышленности этот период его становления затянулся до начала 60-х годов XIX в.
В результате темпы развития черной металлургии Урала резко сократи-лись, что привело к крутому падению роли России на мировом рынке металлов. Если в начале XIX в. Англия выплавляла чугуна столько же, сколько и Россия - около 10 млн пудов в год, то в I860 г. она стала производить 240 млн, или в 24 раза больше, тогда как в России увеличение составило только 1,5 раза - 14,5 млн пудов 33 . Упал экспорт русского металла за границу. В то время как в начале XIX в. треть его производства шла за рубеж, то в середине века — только 7%. В начале века железо отправлялось преимущественно в Англию и США, а со второй его половины - главным образом в Турцию.
В аналогичном положении оказалась медная промышленность, где процесс модернизации тоже затормозился. С одной стороны, медь перестала играть ре-шающую роль в денежном обращении в связи с переходом на другие денежные знаки. Только в 1821-1831 хт. казна вывезла за границу 2432 тыс. пудов ненужной медной монеты. С другой, в это время русская медь встретила непреодоли-мую конкуренцию со стороны английского, а несколько позднее чилийского, австралийского и североамериканского металла. В начале XIX в. на Урале и в Приуралье действовали 40 медеплавильных заводов, из них 33 производили только медь, а 7 - к тому же и железо. Рудная база медной промышленности к началу века заметно истощилась. Техника добычи руды и выплавки меди мало изменилась с ХУШ в.
Производство меди в регионе за столетие (1767-1867) сократилась со 190 тыс. до 187,2 тыс. пудов. Если в XVIII в. Россия, главным образом за счет Урала, за-нимала первое место в мире по выплавке меди (до 27%), то в I860 г. ее доля сни-зилась до 3,9%. В связи с тем что в стране было слабо развито машиностроение, значительная часть ее вывозилась за рубеж. В 1823 г. экспорт достиг пика - 376,6 тыс. пудов. Сюда вошли избытки меди при перечеканке русской монеты. Уральская медь шла не только на заводские нужды Европы, но и на изготовление произведений искусства. Есть предположение, что американская статуя Свободы была отлита в Париже в середине 70-х годов XIX в. из красной уральской меди 41 .
Традиционно в России власть и собственность слабо разделялись, а для модернизационного перехода требовалась частная инициатива, наличие рынков труда и капитала, которые на Урале отсутствовали. Правда, основы предпринимательской инициативы в гор-норудном деле стали закладываться со второй половины XVII в. Тогда возникла практика поддержки желающих заниматься поисками и разработкой рудных месторождений, но правительственные решения по данному вопросу носили ограниченный характер. Лишь в первой четверти XVIII в. привилегии промышленников были закреплены общероссийским законодательством.
Однако частные лица не имели достаточных капиталов для того, чтобы раз-вернуть крупное металлургическое производство, а национальные интересы страны, прежде всего геополитические, потребовали в начале XVIIIв. оперативных и решительных мер в этом направлении. С назревшей задачей справился Петр Великий, который взял трудное дело в свои руки. С тех пор модернизация в России осуществлялась сверху, а не снизу, на собственной основе, как это было в Западной Европе.
Такая практика имела две стороны медали. С одной стороны, государство смогло обеспечить модернизационный толчок на еще неподготовленной почве и добиться на этой ниве значительных успехов, имевших принципиальное значение для страны. А с другой, модернизация пошла по мобилизационному пути с огромными издержками как экономического, так и социального плана, не создала модель саморазвития, что приводило к многочисленным срывам и гигантским человеческим жертвам, не обеспечила свободу личности, являющуюся главным залогом успехов и необратимости процессов модернизации.
Строя государственные заводы, Петр I поощрял частную промышленную деятельность, что нашло яркое выражение в знаменитой Берг-привилегии 1719 г., которая разрешала представителям всех сословий находить руды и сооружать свои металлургические заводы, провозглашала промышленную деятельность делом государственной важности.
Соотношение между казенными и частными заводами постоянно менялось.
В первое десятилетие XVIII в. преобладали казенные, во второе - частные. За первую четверть XVIII в. на Урале было построено более 10 заводов, в том числе 5 казенных, причем более 50% металла выплавлялось на среднеуральских заводах Демидовых без государственных субсидий за счет их предприниматель-ской деятельности 43 . На Южном Урале преобладали заводы, принадлежавшие купцам, становившимся стержнем модернизации. В дальнейшем казенные заво-ды все чаще переходили частникам. К 1760 г. из всех уральских заводов в руках казны оставалось только два - Каменский и Екатеринбургский.
В ходе этого процесса возникли широко известные династии промышленни-ков: Демидовых, Яковлевых, Баташовых, Мосоловых и др. Наиболее яркими представителями были Демидовы. Начав с одного Невьянского завода, передан-ного по личному распоряжению Петра Великого основателю династии Никите Демидову, они создали могучую промышленную империю, насчитывавшую 22 заводов, множество вспомогательных производств, хорошо отлаженную инфраструктуру и солидные представительства как в Центральной России, так и за рубежом, активно участвовали в политической и культурной жизни своей страны и Западной Европы.
Изменение форм собственности и характер управления уральскими заводами демонстрируют отход от патриархальных традиций и утверждение модерни-стских приоритетов. Если в период формирования крупной заводской собственности ее управлением активно и непосредственно занимались сами владельцы, осуществляя так называемый предпринимательский тип управления, то постепенно, со второй половины XVIII в. они стали передавать эту функцию наемным управленцам (менеджерам), оставляя за собой владельческие права. Создаются специальные конторы с немалым бюрократическим аппаратом не только на местах, но и в столице, а нередко и за рубежом.
Примечательно, что в качестве управленцев иногда выступали специально обученные крепостные, которые лучше нанятых “со стороны” знали положение на заводах и были больше преданы своему хозяину. Парадоксальным являлся и тот факт, что, несмотря на генезис капитализма в России, среди уральских заводчиков увеличивалось число дворян. В 1800 г. на их долю приходилось 63,3%, а в 1861 г. уже 86,7%.
В горнозаводском деле Урала удивительно сочеталось натуральное хозяйство, сложная кооперация производителей и капиталистическая мануфактура, а горнопромышленники были одновременно и помещиками, и заводчиками. Такого не знает европейская модернизация. Видимо, поэтому столь многочисленны западные, да и современные отечественные попытки отлучить от нее Россию в целом и Урал в частности. На самом деле модернизация Урала началась в XVIII в. и шла в специфических, смешанных феодально-капиталистических формах.
В то время как на Западе модернизация несла раскрепощение личности, расширение ее свобод, вытеснение отношений личной зависимости между людьми отношениями их личной независимости, смену социального критерия сословности на критерий классовых отношений, на Урале в XVIII в., в начальный период доменной металлургии, происходили обратные процессы. В связи с интенсивно нараставшей потребностью в рабочей силе для нарождавшихся металлургических заводов власть пошла на прикрепление к ним крестьян. Наряду с понятием “крепостной” возникли новые термины - “вечноотданный” к заво-дам и “непременный работник”.
По указу Петра I от 18 января 1721 г. заводчикам разрешалось покупать де-ревни вместе с крестьянами и использовать их на своих предприятиях. В резуль-тате промышленники недворянского происхождения получили возможность эксплуатировать крепостных крестьян. Позднее эти крестьяне стали называть-ся посессионными, как и заводы, к которым они приписывались.
Приписные крестьяне стали основным источником социального слоя масте-ровых работных людей на уральских казенных заводах. В 1726 г. рекруты из ме-стных приписных составляли 27% мастеровых и работных людей, а в 1745 г. уже 70% (на некоторых предприятиях до 90%). В 1757 г. частным владельцам также было дано разрешение набирать учеников из числа приписных крестьян и селить их при заводах 48 .
Приписные крестьяне составляли основную производительную силу новой металлургии, достигнув в начале XVIII в. 12-15 тыс. человек, а в конце царствования Петра 1 - 25 тыс. человек. Часть из них жила и работала на заводах круглый год, а другая, большая, выполняла заводские повинности параллельно с ведением земледелия. В таком случае нагрузка на работника возрастала как бы вдвое, следовательно, ни о каком переходе от аграрного общества к индустриальному говорить не приходится. В этом заключается парадокс петровской модернизации.
Хуже того, система прикрепления крестьян к заводам прогрессировала. В ревизию 1741-1743 гг. на уральских заводах насчитывалось 87253 крепостных, а в 60-х годах уже 243452. Одну треть года крестьяне должны были ра-ботать на заводе, остальное время в своем хозяйстве. При этом вотчинные кре-стьяне покупались заводчиком и полностью принадлежали ему. Посессионные прикреплялись к заводу, но не принадлежали его хозяину.
Наряду с традиционным феодально-крепостническим способом привлече-ния рабочей силы существовали элементы вольнонаемного труда, который представляли “гулящие” люди, бежавшие от своих хозяев в европейской части страны или из местных вотчин, опальные стрельцы, раскольники и т.п., добровольно пришедшие на заводы, а затем со временем тоже зачисленные в крепо-стные. Таких в середине XVIII в. на заводах Демидова насчитывалось 6728 человек, что составляло значительную часть коллектива. Однако свободного рынка труда, подобного тому, что поставлял кадры для западноевропейской модернизации, не существовало. Более того, во второй половине XVIII в. шло активное прикрепление к заводам даже прибившихся к ним вольнонаемных людей. В 1770 г. на Нижнетагильском заводе около 95% работников числилось либо демидовскими крепостными, либо “сверстанными с крепостными”. Происходило закрепощение потомков вольных мастеров, а новые ученики подбира-лись преимущественно из крепостных. В результате вплоть до отмены крепостного права вольнонаемные работники составляли крайне незначительную часть квалифицированных специалистов, но они выполняли не менее сложные задания, чем западные вольнонаемные рабочие.
Как крепостные, так и вольнонаемные работники, в отличие от западной модернизации, были лишены элементарных прав. В горном уставе 1832 г. официально было записано: “Мастеровые и рабочие состоят при казенных горных промыслах и заводах на правах военнослужащих”. За нерадивость, порчу заводского имущества и другие провинности применялась не только смертная казнь через повешение, но и четвертование. Работников били “батожьем и плетьми насмерть”. Демидов держал непокорных в собственной тюрьме закованными в кандалы.
Таким образом, если технология металлургического производства на Урале в условиях протоиндустриализации XVIIIв. находилась на уровне, близком к Западной Европе, то социальные отношения катастрофически отставали, их даже нельзя было назвать модернизирующимися, поскольку они сохраняли черты традиционного аграрного общества. В первой половине XIX в. наметился некоторый прогресс, но до отмены крепостного права он не имел существенного значения.
1. Система административного управления.
2. Развитие промышленности. Осуществление форсированной модернизации.
3. Развитие сельского хозяйства. Проведение коллективизации, её результаты.
4. Состояние торговли. Развитие транспортной системы региона.
Литература:
Бакунин А.В. Борьба большевиков за индустриализацию Урала в годы второй пятилетки (1933-1937). - Свердловск, 1968.
Зуйков В.Н. Создание тяжелой индустрии на Урале (1926-1932) - М. 1871.
История народного хозяйства Урала. Ч. I. (1917-1945). - Свердловск, 1988.
История Урала. Т. II/Под ред. И.С. Капцуговича. Пермь, 1977.
История Урала XX век/Под ред. Б.В. Личмана. - Екатеринбург, 1996.
Урал в панораме XX века. - Екатеринбург, 2000.
Урал: век двадцатый. Люди. События. Жизнь. - Екатеринбург, 2000.
Фельдман В.В. Восстановление промышленности на Урале (1921–1926).- Свердловск, 1989.
На Урале в 1920-е гг. апробировалась идея административно-территориального районирования. В 1923 г. была образована Уральская область, в состав которой вошли Екатеринбургская, Пермская, Челябинская и Тюменская губернии (такое деление было принято во второй половине 1919 г.). Уральская область превосходила по территории Англию, Францию и Германию вместе взятые. В области было образовано 15 округов (в 1925 г. был создан еще один – Коми-Пермяцкий национальный округ). Область объединила 205 районов, 87 городов, 3100 сельских Советов. Административным центром области стал Екатеринбург (с 1924 г. – Свердловск).
В 1930-е гг. в административно-территориальном делении Урала происходили изменения. В 1930 г. были упразднены округа, остались две ступени административно-территориального деления – область и район. В январе 1934 г. Уральская область была разделена на три: Свердловскую, Челябинскую и Обь-Иртышскую с центром в г. Тюмени. В 1938 г. из состава Свердловской области была выделена Пермская (с 1940 – Молотовская). К Уралу относились две автономные республики – Башкирия (создана в 1922 г.) и Удмуртия (с 1934 г.). По переписи 1939 г. на территории Урала проживало 13,5 млн. чел, что составляло около 8 % населения страны.
В 1920-е гг. на Урале интенсивно шло восстановление промышленности, разрушенной в годы гражданской войны. Новая экономическая политика в промышленности сопровождалась процессом её денационализации и переводом большинства промышленных предприятий на хозяйственный расчет. В условиях отсутствия у государства денег на содержание всей промышленности лишь важнейшие предприятия были оставлены на финансировании государственного или местного бюджетов. Лучшие предприятия, необходимые для нужд государства, объединились в промышленные тресты и синдикаты . В 1922 г. на Урале было организовано 17 промышленных трестов. Шесть металлургических трестов объединились для развертывания коммерческой деятельности в синдикат «Уралмет» - один из крупнейших в стране. Деятельность всей государственной промышленности возглавило Урал-промбюро ВСНХ (с 1924 г. – Уралоблсовнархоз).
Местная промышленность объединилась в промкомбинаты . Наиболее рентабельные предприятия управлялись губернскими совнархозами и финансировались из местного бюджета. Остальные предприятия либо акционировались, либо передавались частному, в том числе иностранному капиталу. Частные лица охотно вкладывали средства в предприятия легкой или пищевой промышленности, в добычу полезных ископаемых, где была быстрая оборачиваемость капиталов. Большая же часть уральских предприятий относилась к добывающей промышленности и это делало их непривлекательными для частных инвесторов. Вследствие этого, частная аренда на Урале большого развития не получила. В 1925 г. было арендовано всего 111 предприятий с количеством рабочих 2260 человек.
Вместе с тем, именно на Урале в 1920-е гг. имеются примеры интересного сотрудничества с иностранным капиталом. 29 октября 1921 г. совнаркомом был утвержден концессионный договор между Советским правительством и американским предпринимателем А. Хаммером о концессии асбестовских рудников в Алапаевском районе. Хаммер завез на рудники новое оборудование, нанял специалистов. К 1925 г. производство асбеста достигло дореволюционного уровня, стало рентабельным. Однако, в 1927 г. Советское правительство под надуманным предлогом не продлило концессионный договор, рудники со всем оборудованием были национализированы.
Другим примером сотрудничества с иностранным капиталом был договор, заключенный в ноябре 1925 г. с английской компанией «Лена Голдфидс Лимитед», которая стала самой крупной концессией на территории Советского Союза. На Урале компания владела Ревдинским, Сысертским, Бисертским, Северским железоделательными и Полевским медеплавильным заводами, Дегтярским и Зюзельским медными рудниками, рядом лесосек и шахтами Егоршинского угольного бассейна. На предприятиях концессии работало около 3-х тыс. рабочих. Концессия существовала до начала 1930 гг., когда была ликвидирована.
С восстановлением сельского хозяйства возрос спрос на машины и инвентарь. Уральские металлургические заводы переориентировались на местный рынок, наладили выпуск плугов, молотилок, кос и др.
Важнейшей проблемой металлургии Урала была нехватка минерального топлива. Уральские заводы работали на древесном угле. До отмены крепостного права, когда заготовка угля была повинностью крестьян, это не играло роли. Теперь же уральский металл стал неконкурентоспособен на мировом рынке. Уральские домны имели среднесуточную производительность 76 т., а домны Украины – 290 т. В середине 1920-х гг. начался переход ряда заводов на минеральное топливо. Первые опытные плавки прошли на Нижне-Салдинском и Нижне-Тагильском металлургических заводах. На них использовался уголь Егоршинского месторождения в сочетании с кузнецким углем из Сибири, что позволило получить кокс хорошего качества. В 1926 г. 27 % уральского чугуна выплавлялось на минеральном сырье.
Летом 1927 г. был разработан «Генеральный план хозяйства Урала». Это была первая попытка перспективного планирования развития крупнейшего промышленного региона страны. Основная масса средств направлялась на реконструкцию металлургических предприятий. В середине 1920-х гг. «трудовой стаж» 33-х заводов Урала составлял от 153 до 201 года, у 6 заводов – от 141 до 145 лет, у 3-х заводов – от 100 до 119 лет, у 7 заводов – от 42 до 76 лет, и у 4-х заводов до 31 г.
В 1927 – 1928 гг. началась реконструкция старых заводов.
Мелкие предприятия с устаревшим оборудованием закрывались. На заводах черной металлургии по выплавке чугуна из 83 предприятий осталось 20 наиболее крупных. Вошли в стой реконструированные цеха доменного железа и трансформаторной стали на Верх-Исетском заводе, жестепрокатные и штамповочные цеха в Лысьве, цех рельсового скрепления в Нижней Салде, доменная печь на Кушвинском металлургическом заводе и др.
Была укреплена горнорудная база. Вместо 300 мелких железных рудников горнорудное производство было сосредоточено на 11 крупных предприятиях, объединенных двумя железорудными трестами – Уральским и Бакальским.
Наряду с реконструкцией шло строительство новых предприятий . Были пущены новые медеплавильные заводы – Калатинский (1922), Пышминско-Ключевской (1924), Карабашский (1925).
Реконструкция коснулась и других областей уральской промышленности. В 1926 г. на Урале работало 60 сельских электростанций. В апреле 1924 г. была пущена Кизеловская ГРЭС, построенная по плану ГОЭЛРО. К 1926-27 гг. на Урале насчитывалось 67 машиностроительных и металлообрабатывающих предприятия, наиболее крупными из которых были Ижевский и Мотовилихинский заводы.
В последние годы НЭПа на Урале развернулось крупное промышленное строительство. В 1926 г. началось строительство Красноуральского медеплавильного комбината, мощностью 20 тыс. т. черновой меди в год (что было больше производства меди всеми заводами Урала до революции). В 1928 г. в Свердловске началось строительство Уральского завода тяжелого машиностроения. В 1926 г. в Соликамске, на базе открытого в 1926 г. богатейшего в мире месторождения калийных солей был заложен рудник – первенец отечественной калийной промышленности. В 30 км. от Соликамска началось сооружение крупнейшего в Европе Березниковского калийного комбината.
В первых пятилетних планах развития народного хозяйства Уралу отводилось особое место. Вследствие выгодного географического положения в самом центре страны, огромных естественных богатств, этот регион должен был стать «срединно-союзной индустриальной и оборонной базой», стать сосредоточением тех отраслей промышленности, которые должны были составить основу для индустриализации страны в целом.
Впервые идея создания второй промышленной базы на Востоке страны на базе кооперации металлургических заводов Урала и угольных предприятий Кузбасса была высказана в конце XIX в. Д.И. Менделеевым. Он считал возможным компенсировать недостаток каменного коксующегося угля на Урале поставками кузнецкого угля из заводов Сибири или экибастузского из Казахстана. Но созданию Урало-Кузбасса помешала начавшаяся мировая война.
Эта идея стала практически претворяться в жизнь с конца 1920-х гг. В первом пятилетнем плане ставились задачи создания единого многоотраслевого межрегионального промышленного комплекса Урало-Кузбасса , основой которого явилось строительство металлургических комбинатов в Магнитогорске и Кузнецке. В постановлении ЦК ВКП(б) «О работе Уралмета» от 15 мая 1930 г. была подчеркнута особая значимость превращения Урала в основную базу «снабжения страны качественной сталью и чугуном». Это был курс на ускорение темпов индустриализации Урала и Сибири. Удельный вес индустрии Урала в Союзе должен был увеличиться с 4,3 %, до 10,4 %, Сибири – с 1,2 % до 3,2 %. Наряду с развитием металлургии предполагался интенсивный рост машиностроения, планировалось построить Уралмаш, Уралвагонзавод, Челябинский тракторный, реконструировать старые предприятия. Большое внимание уделялось развитию химического производства, теплоэнергетике, лесопереработке.
В 1930 г. был разработан план «Большой Урал», согласно которому предлагалось увеличить к 1933 г. по сравнению с началом пятилетки производство чугуна в 3,5 раза, продукции машиностроения – в 4,5, угля – в 2,5 раза.
Главным объектом пятилетки на Урале стало строительство Магнитогорского комбината. В 1932 г. на Магнитке были задуты две первые домны, а в 1934 г. завершено строительство первой очереди комбината.
Параллельно со строительством новых заводов осуществлялась техническая реконструкция действующих – Нижне-Тагильского, Верх-Исетского, Алапаевского и Лысьвенского металлургических заводов. На них были пущены новые печи, механизирован ряд трудоемких работ.
В целом за годы первой пятилетки в Уральской области были построены и пущены в эксплуатацию 149 промышленных предприятий, 6 крупных электростанций. В стадии строительства находилось 80 промышленных предприятий, коренной реконструкции были подвергнуты 95.
Главной задачей второго пятилетнего плана (1933-1937) стало завершение важнейших строек, начатых в первой пятилетке – Уральского завода тяжелого машиностроения, Уралвагонзавода, Магнитогорского завода по производству чугуна, Среднеуральского медного комбината и др. Примерно 1/3 капиталовложений в тяжелую промышленность направлялись на завершение строительства Урало-Кузнецкого комбината, который должен был дать к концу пятилетки «треть продукции черной металлургии, больше четверти угледобычи страны, одну шестую производства электроэнергии и около 10 % продукции машиностроения» страны.
В июне 1933 г. вступил в строй действующих Челябинский тракторный завод, первая очередь которого была рассчитана на выпуск 40 тыс. гусеничных тракторов в год. Крупнейшим предприятием машиностроения и металлообработки в стране стал Уралмаш. Он явился важнейшим поставщиком оборудования для металлургической, горной, химической и др. отраслей промышленности. В Нижнем Тагиле было завершено строительство Уралвагонзавода. На Урале возникла новая отрасль промышленности - станкостроение. Головными являлись завод тяжелого станкостроения в Челябинске и станкостроительный завод в Свердловске. Окончание строительства в январе 1936 г. первой очереди Первоуральского трубного завода, одного из крупнейших в мире, позволило обеспечить высококачественными трубами авиационную и автотранспортную промышленность.
Был построен крупнейший в мире Камский целлюлозно-бумажный комбинат. Началось создание нефтяной промышленности. Были открыты месторождения нефти в Прикамье и Башкирии, начали работу Уфимский и Орский нефтеперерабатывающие заводы. Сложилась единая энергосистема Урала, наиболее мощными в которой были Челябинская и Среднеуральская ГРЭС.
В конце 1930-х гг. Уральский регион занимал в стране позицию лидера по производству меди, никеля (Уфалейский и Златоустовский заводы), алюминия (Каменск-Уральский завод), цинка (Челябинский завод), магния, серы, серной кислоты, добыче асбеста, платины, магнезитов, калийных солей.
Исходя из стратегического положения Урала, его экономика с самого возникновения была ориентирована на военное производство . В годы первых пятилеток были построены Златоустовский и Ижевский оружейный заводы, пушечные заводы в Мотовилихе, авиамоторостроительный в Перми, танковые в Свердловске, Челябинске, Нижнем Тагиле, артиллерийский в Свердловске.
Для экономики региона гораздо в большей степени, чем для экономики страны в целом, были характерны диспропорции в соотношении отраслей промышленности . Удельный вес предприятий, производящих средства производства составлял в регионе 76 % (в среднем по стране 56 %). Соответственно предприятий, производящих предметы потребления, было крайне мало. Одежда, обувь, другие необходимые в быту вещи оставались дефицитными. Легкая промышленность производила товаров в размере лишь 6 % от стоимости продукции всей уральской индустрии.
К концу второй пятилетки Урал по выпуску промышленной продукции занимал четвертое место в стране, уступая лишь Московскому и Ленинградскому районам и Украине. Но достигнуто это было за счет громадного напряжения сил. Численность рабочих выросла с 614 тыс. чел. в 1928 г. до 1660 тыс. чел. в 1937 г. Гигантское строительство полностью поглотило безработицу. Основным источником пополнения была деревня, число жителей городов и рабочих поселков выросло в 2 раза. В результате резко ухудшились жилищные условия в городах. Значительная часть рабочих жила в бараках, в землянках. Строительство предприятий-гигантов привело к резкому ухудшению экологической обстановки, к загрязнению атмосферы вредными веществами, уничтожению лесных массивов, загрязнению рек.
Нехватка рабочих рук вела к широкомасштабному использованию труда заключенных . Из 250 лагерей системы ГУЛАГа 35 находились на территории уральского региона. Самыми крупными были лагерные системы Ивдельлаг, Тагиллаг, Богословлаг – в Свердловской области; Вишлаг, Соликамсклаг, Усольелаг, Молотовстройлаг – в Пермской области и др. в 1938 г. контингент заключенных на Урале насчитывал 330 тыс. чел. Широко использовался труд спецпереселенцев, главным образом раскулаченных (см. ниже). На уральские предприятия и стройки были направлены 530,2 чел. спецпереселенцев из Смоленской, Орловской, Брянской области, с Кубани и др. регионов страны. В лесной промышленности ссыльные составляли 50-90 % всей рабочей силы, в строительстве – до 70 %, а в целом по промышленности и строительству удельный вес ссыльнопоселенцев составлял 20-25 % рабочего класса региона.
И тем не менее все эти негативные стороны индустриализации на Урале не могут перечеркнуть её впечатляющих итогов.
Переход к НЭПу в сельском хозяйстве начался в условиях засухи 1921 г. и страшного голода 1921-1922 гг. Голод поразил многие уезды Пермской и Екатеринбургской губернии, полностью Оренбургскую и Челябинскую губернии. В апреле – мае 1922 г. в Челябинской. Пермской и Уфимской губерниях голодало св. 2,5 млн. чел., в Екатеринбургской и Тюменской – ок. 3 млн.
Первые результаты изменения аграрной политики стали ощущаться лишь осенью 1922 г. однако подъем сельского хозяйства шел быстрыми темпами – этому способствовали благоприятные погодные условия, с 1922 г. по 1928 г. не было ни одного неурожая. Уже в 1925 г. сельское хозяйство Урала приблизилось к довоенному уровню. Валовой сбор зерна составил 3,7 млн.т. В 1927г. было собрано 4,3 млн. т.
За годы НЭПа изменилась социальная структура деревни . К середине 1920-х гг. две трети крестьянства относились к середнякам. Вместе с зажиточным крестьянством (от 4 % до 9 % всего крестьянства) они давали основную массу товарной продукции, им принадлежало 67, 4 % сельхозмашин, 68,2 % рабочих лошадей, 52,4 % скота. Получила развитие сельскохозяйственная кооперация, охватывающая св. 30 % всех крестьянских хозяйств. В 1925 г. на Урале насчитывалось 525 колхозов, объединявших около 13 тыс. крестьян. Их посевные площади составляли 0,98 % посевов края, а товарная продукция колхозов составляла - 0,6 %.
В 1927 г. на Урале к середнякам относились 70 % крестьян, около 21 % были бедными. Простейшей сельхозкооперацией в 1928-29 гг. были охвачены св. 60 % крестьян, число колхозов выросло до 1643, они объединяли 1,4 % крестьянских хозяйств.
К осени 1929 г. уровень коллективизации в Уральской области достиг9 % крестьянских хозяйств. Согласно постановлению ЦК ВКП(б) о 5 января 1930 г. «о темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» Урал был отнесен ко второй зоне коллективизации, коллективизация должна была завершиться в ней осенью 1931 г. Однако уже 1 марта 1930 г. в уральской области процент коллективизации составил 68,8 %.
По всей Уральской области предполагалось ликвидировать 5 тыс. кулацких хозяйств по первой категории и 15 тыс. по второй. Однако Уральская область далеко превысила спускаемые сверху разнарядки. Вместо 15 тыс. хозяйств второй категории только за два первых года из края было выселено 28,3 тыс. кулацких семей, из них 26,8 тыс. в северные районы Урала и 1,5 тыс. – в Ленинградскую область. На Урал же было доставлено около 500 тыс. спецпереселенцев из Смоленской, Орловской, Брянской губерний, с Кубани и других регионов страны. Поселки спецпереселенцев базировались в северных округах области: Коми-Пермяцком, Остяно-Вогульском, Ямальском. В начале 1932 г. здесь насчитывалось около 650 спецпоселков.
После постановления ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930 г., осудившего насильственные методы коллективизации, на Урале, как и по всей стране, начался массовый выход из колхозов. На 1 сентября 1930 г. в колхозах оставалось лишь 26,3 % крестьянских хозяйств. Засуха, охватившая в 1931 г. почти всю территорию Урала, вызвала жесточайший голод зимы и весны 1932 г., особенно в южных земледельческих районах края.
Однако, нажим возобновился и к началу второй пятилетки в колхозы было объединено около 60 % крестьянских хозяйств (в Оренбургской области – 85,7 %). Всего на 1 января 1933 г. на Урале насчитывалось 9040 колхозов. Преобладающим типом в колхозном строительстве была сельскохозяйственная артель (88,4 %). Производственно-техническим обслуживанием колхозов занимались машино-тракторные станции (МТС) .
Процесс массовой коллективизации на Урале в основном был завершен к концу второй пятилетки. На 1 января 1938 г. 13929 колхозов объединяли 95 % крестьянских хозяйств, занимали 99,7 % посевных площадей.
Наряду с колхозами, на Урале существовали и государственные сельхозпредприятия – совхозы . В годы коллективизации они были опорными пунктами колхозного движения. В 1940 г. на Урале насчитывалось 330 совхозов, подчиненных различным наркоматам. Их земельный фонд составили 6,6 млн. га., в них работало около 96 тыс. человек.
Коллективизация обеспечила значительный рост валового сбора зерна на Урале. Если в 1927 г. он составлял 4,3 млн. т., то в 1935 г. – 5,4 млн. т., а в 1937 г. – 8,2 млн. т. К концу второй пятилетки было восстановлено поголовье скота, сократившегося почти вдвое в 1930-1931 гг. Однако одновременно резко выросли государственные заготовки хлеба по «символическим» ценам. Роста благосостояния колхозников практически не было.
Новая экономическая политика на Урале способствовала быстрому росту частной торговли . В Екатеринбурге открылась торговая биржа. Почти половина предметов потребления и продуктов питания предлагались частниками. Несмотря на то, что ставка налогов с частного сектора и торговли были в 1,5 раза выше, чем сбор с государственных предприятий, частная торговля процветала. На Урале действовали и торговые концессии – «Русско-австрийское торгово-промышленное акционерное общество», «Русско-английское сырьевое общество» и др. эти общества осуществляли экспортно-импортные операции, способствовали установлению экономических связей Урала с зарубежными странами, знакомству с передовыми технологиями и опытом организации производства.
Активно сотрудничали уральские производители с восточными странами – Ираном, Афганистаном, Монголией, Манчжурией и др. Благодаря постоянному участию уральцев в Харбинской ярмарке продукция «Уралмета», «Уралтекстиля» и промыслов пользовались спросом у торговых фирм Китая, Турции и других стран Востока. Туда продавались чугунное литье, тагильские подносы, гранильные изделия, эмалированная посуда, некоторые виды сельхозинвентаря.
Внутри страны с 1922 г. вновь стала действовать Ирбитская ярмарка, с 1925 г. – Свердловская ярмарка. На ярмарках заключались зарубежные контракты по заготовке и обработке пушнины и вывозу её за границу. Урал экспортировал сырье для промышленности, сельхозпродукцию, пушнину. Внешняя торговля жестко контролировалась государством.
С переходом к форсированной индустрии государство полностью взяло в свои руки распределение товарных ресурсов. Частная торговля была практически ликвидирована, заменена государственной и кооперативной. Были ликвидированы иностранные торговые концессии. В 1930 г. официально упразднены ярмарки, как форма оптовой торговли.
К началу 1920-х гг. транспортная система региона находилась в катастрофическом состоянии. В 1918-1919 гг. была взорвана значительная часть путей и железнодорожных станций, уничтожено свыше 200 мостов через реки, в том числе мост через р. Каму, соединявший Урал с центральными районами страны.
За годы НЭПа железнодорожный транспорт был восстановлен, но по насыщенности железными дорогами Урал отставал от центральных районов страны. На одну тысячу квадратных километров Уральской области приходилось 3,5 км. железных дорог, а в европейской части страны – 10,6 км. В 1929 г. закончилось строительство железной дороги Карталы – Магнитное, была построена дорога Усолье – Соликамск. Грузооборот железных дорог Урала увеличился с 10,5 млн. т. в 1926 г. до 17,7 млн. т. в 1929 г.
Годы первых пятилеток были отмечены серьезными достижениями в области развития железнодорожного транспорта. Были построены железные дороги Троицк – Орск, Свердловск – Курган. В 1931 г. началась электрификация пермской железной дороги.
Важную роль в хозяйстве Урала играл водный транспорт. Общая длина водных путей края составляла в 1927 г. 37,9 тыс. км., около 75 % грузооборота падало на Камский водный бассейн. В конце 1920-х гг. началась реконструкция крупных портов на Каме, прежде всего Пермского речного порта. В 1931 г. было создано Камское речное пароходство, сосредоточившее в своих руках весь товарно-пассажирский речной флот.
Контрольные вопросы:
1. Как осуществлялось восстановление промышленности Урала?
2. Какие концессии существовали на Урале?
3. В чем состояла сущность идеи создания Урало-Кузбасса?
4. Как осуществлялась коллективизация на Урале? Каковы её итоги?
5. Какие торговые концессии существовали на Урале в годы НЭПа? Какую роль они играли?
ТЕМА 10. ЭКОНОМИКА СССР В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ И ВОССТАНОВЛЕНИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА. ЗАВЕРШЕНИЕ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ, СОЗДАНИЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА (1941-сер. 1950-х гг.)
1. Перестройка народного хозяйства страны на военный лад.
а. Развитие военно-промышленного комплекса
б. Сельское хозяйство в условиях войны.
в. Организация снабжения населения, финансовая система в годы войны.
2. Восстановление и развитие промышленности в 1946-сер. 1950-х гг.
3. Сельское хозяйство в 1946- сер. 1950-х гг.
4. Торговля и финансы. Жизненный уровень населения.
Литература:
Антуфьев А.А. промышленность Урала накануне и в годы Великой Отечественной войны. Свердловск, 1992.
Боффа Д. История Советского союза. Т.2. М., 1994.
Васильев А.Ф. Промышленность Урала в годы Великой Отечественной войны 1941-1945. М., 1982.
Вознесенский Н.А. Военная экономика СССР в период и в годы Великой Отечественной войны// Избранные произведения. М., 1979.
История народного хозяйства Урала. Ч. I. (1917 – 1945). Свердловск, 1988.
Корнилов Г.Е. Уральское село и война. Екатеринбург, 1993.
Митревич В.П. Сельское хозяйство Урала в показаниях статистики (1941-1950). Екатеринбург, 1983.
Якунцев И.А. Урал в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). Пермь, 1997.
Уже с началом второй Мировой войны Советское руководство осознало неизбежность военного столкновения с Германией. В годы третьей пятилетки милитаризация экономики осуществлялась чрезвычайно высокими темпами, темпы роста оборонной промышленности были почти вдвое выше, чем по промышленности в целом. Упор делался на перевооружение армии новейшими видами оружия, не уступавшими оружию Германии. Были созданы новые самолеты: штурмовик ИЛ-2, пикирующий бомбардировщик ПЕ-2, истребитель Як-1, танки Т-34 и КВ, значительно превосходившие зарубежные образцы.
Для обеспечения промышленности и транспорта квалифицированными рабочими в октябре 1940 г. была создана система государственных трудовых резервов. Комплектование этой системы шло путем мобилизации, распределение выпускников осуществлялось централизовано. В преддверии войны был введен ряд указов, направленных на укрепление дисциплины. Самовольный уход с предприятия карался тюремным заключением от 2-х до 4-х месяцев, прогул – исправительными работами по месту работы сроком до полугода с удержанием четверти зарплаты. Вводился 8 часовой рабочий день при семидневной рабочей неделе, что увеличивало общее рабочее время на 33 часа в месяц.
На Урале многократно увеличилось производство военной продукции. За 1939-1941 гг. Ижевский машиностроительный завод удвоил выпуск винтовок. Полностью на производство артиллерии перешел Воткинский завод. Мотовихинский завод стал крупнейшим производителем гаубиц. УЗТМ удвоил производство 122-мм гаубиц и утроил выпуск военной продукции в целом. В 31 раз выросло военное производство на Уралвагонзаводе. Челябинский тракторный освоил производство артиллерийских тягачей. 31 декабря 1940 г. здесь была закончена сборка первого в стране тяжелого танка КВ. Уфимский машиностроительный завод был передан наркомату авиационной промышленности. В мае 1941 г. В Перми началось серийное производство авиамоторов.
Но Советский Союз, несмотря на все принятые меры, оказался недостаточно подготовлен к войне.
Дело не только в политических просчетах руководства. Германская экономика задолго до нападения на СССР была переведена на военные рельсы – Германия уже год с лишним вела мировую войну. Наша страна начала такой переход лишь в ходе войны. В условиях огромной страны для такого перехода требовалось достаточно много времени.
А. С первых же дней войны была поставлена задача перестройки всей экономики страны на военный лад, превращения страны в единый военный лагерь . Эта задача облегчалась тем, что экономика СССР с самого начала носила мобилизационный характер. Командно-административная система управления позволяла концентрировать все силы и ресурсы на решение главных задач. Она была создана для чрезвычайных обстоятельств. Рыночные отношения не могли бы обеспечить такой мобильности и концентрации усилий. Оставалось довести эту систему до логического завершения.
30 июня 1941 г. постановлением Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР был создан Государственный комитет обороны (ГКО) – чрезвычайный орган управления с неограниченными полномочиями, сосредоточивший в своих руках всю полноту власти в государстве. Все партийные, советские и военные органы обязаны были выполнить все распоряжения ГКО. Работа ГКО не была регламентирована какими-либо документами – не было положения ни о структуре ГКО, ни о порядке его работы. Состав ГКО постоянно менялся – в него входил узкий круг руководителей страны (Сталин, Маленков, Ворошилов, Берия; с 1942г. – Вознесенский, Каганович, Микоян; с 1944г. – Булганин). Возглавлял ГКО И.В. Сталин. Каждый член ГКО отвечал за какой-либо участок работы (Маленков – за производство самолетов, Молотов – за производство танков, Каганович ведал транспортом, Микоян – снабжением армии и т.д.). Не имея собственного аппарата, ГКО руководил страной через аппараты ЦК партии, Совнаркома, местные партийные и советские органы. В наиболее важных отраслях хозяйства, на крупнейших предприятиях, действовали уполномоченные ГКО с неограниченными полномочиями.
В соответствии с потребностями войны были перестроены органы государственного управления. Были созданы новые наркоматы – наркомат танковой промышленности, наркомат минометного вооружения. Уже в конце июня 1941г. был утвержден «Мобилизационный народнохозяйственный план на III квартал 1941г.», а в августе – на IV квартал и на 1942г. Эти планы предусматривали быстрый рост производства оружия, боеприпасов, боевой техники. На производство военной продукции переводились все предприятия от заводов-гигантов до мелких предприятий, шивших одежду и обувь для солдат, изготовлявших патроны. Был использован опыт первой Мировой войны по кооперированию предприятий для выполнения военных заказов – к каждому военному заводу прикреплялись невоенные заводы – поставщики для выполнения доступных им работ.
Для бесперебойного пополнения рабочей силой промышленности, транспорта, строек при Совнаркоме был создан комитет по учету и распределению рабочей силы . Им проводилась работа по мобилизации трудовых ресурсов, переселению трудоспособного населения из районов с избыточным населением (Средняя Азия, Казахстан) в районы, где размещались промышленные предприятия и ощущались нехватка рабочих рук, перемещение рабочей силы шло из гражданских отраслей в военные. На военные предприятия в порядке мобилизации было направлено ок. 120 тыс. рабочих.
Для обеспечения бесперебойной работы предприятий были введены обязательные сверхурочные работы, отменены отпуска, предоставлено право администрации переводить рабочих и служащих на другие работы в обязательном порядке, установлены ответственность за самовольный уход с работы. На период войны были объявлены мобилизованными рабочие военной промышленности и смежных производств.
Одной из важнейших и сложнейших задач начального периода войны была массовая эвакуация предприятий из западных областей страны на восток . В июле 1941г. был создан Совет по эвакуации, председателем которого был назначен Шверник. В течение июня-ноября 1941г. на Урал, в Сибирь и в Среднюю Азию были эвакуированы св. 10 млн. чел., 1523 промышленных предприятий, имущество тысяч колхозов, совхозов, МТС. Непосредственно на Урал в июле-ноябре 1941 г. было перевезено более 6000 предприятий. Население края выросло на 1,4 млн. чел. Это требовало строжайшего графика работы транспорта. На фронт везли войска, оружие, боеприпасы; с фронта – раненых, а кроме того с запада на восток рабочих и оборудование эвакуированных предприятий. Железнодорожный транспорт был переведен на военный график движения, число пассажирских перевозок резко сокращено. Железнодорожники считались военнослужащими. Известный французский публицист Александр Верт писал: «Эвакуацию промышленных предприятий следует отнести к числу самых поразительных организаторских и человеческих подвигов Советского Союза в годы войны».
Экономические потери, понесенные Советским Союзом в начале войны, были велики. На территориях, оккупированных гитлеровцами к ноябрю 1941г. до войны проживало 45% населения страны, добывалось 63% угля, производилось 68% чугуна, 50% стали, 60% алюминия, 38% зерна, 84% сахара и т.д. Все это привело к тому, что выпуск промышленной продукции сократился во второй половине 1941г. в 2,1 раза.
Потеря топливно-энергетической и металлургической базы на Украине потребовала развертывания строительства новых предприятий на Востоке (на Урале, в Сибири). С 1941г. до конца 1945г. в восточных районах страны было введено в действие 10 доменных, 45 мартеновских и 16 электроплавильных печей, 2 конвертора, 14 прокатных станов, 13 коксовых батарей. В 1942-1944 гг. Урал давал 9/10 железорудного сырья, добываемого в СССР. За время войны его поставки выросли на 1/3. Причем, если в 1942 г. 2/3 поставок составляла сырая руда, то в последующие годы свыше 3/4 составляла обогащенная руда и агломерат.
Менялась структура металлургического производства, увеличивался выпуск высококачественных сталей, броневого листа, различных труб для вооружений и боеприпасов. Металлурги Магнитогорского и Кузнецкого комбинатов научались варить броневую сталь сразу в обычных мартеновских печах, вместо двойной переплавки.
Для выпуска качественных сталей нужно было обеспечить металлургов восточных районов марганцевой рудой. Основные ее месторождения находились в Закавказье и были отрезаны немцами. Срочно были пущены новые рудники на Северном Урале (Полуночное). В 1940 г.Урал давал 2,5 % всесоюзной добычи марганцовой руды. К 1942 г. её добыча выросла в 5 раз. До 1944 г. Урал был единственным регионом страны где добывалась хромовая руда – сырье для высококачественной стали. В результате, если в 1942г. Германия производила высококачественной стали в 4 раза больше СССР, то уже через год по выпуску качественных сталей мы превзошли Германию.
Вместо шахт Донбасса были пущены 34 шахты в Кузнецком бассейне. Выросла добыча угля на Урале и в Караганде, началась разработка Северно-Печорского угольного бассейна. За время войны производство чугуна на Урале выросло на 88 %, стали – на 65 %, стальных труб – в 6,4 раза. В 1942-1945 гг. край давал до 9/10 производства основных видов продукции цветной металлургии страны (Североуральские бокситовые рудники и Уральский алюминиевый завод). Был введен в строй новый, Богословский алюминиевый завод в г. Красноуральске. Добыча бокситов выросла в 4 раза, выплавка алюминия – в 5,5.
Соликамский и Березовский (1943) заводы производили весь магний страны. Его производство выросло в 3,3 раза.
Вплоть до пуска первой очереди Норильского комбината (1943) Урал был монополистом по производству никеля (9/10 всего производства в стране). На Урале производился весь кобальт. За годы войны его производство выросло в 5 раз.
Все это способствовало быстрому росту военного машиностроения. На Урале было налажено крупнейшее в мире производство танков, сосредоточенное в Челябинске, Нижнем Тагиле и Свердловске. На Урале на базе Уралмаша, Челябинского тракторного, Уралвагонзавода, эвакуированных Кировского и Харьковского моторного заводов был создан мощный танкостроительный комплекс, на котором производились все виды тяжелых и средних танков, самоходных артиллерийских установок. На Урале впервые в мире было освоено крупнейшее поточное производство бронетанковой техники. «Танкоград», созданный на базе челябинского тракторного, давал 100 % тяжелых танков КВ (вдвое больше, чем вся промышленность Союза в 1941 г.), с 1943 г. начался выпуск тяжелых танков ИС (Иосиф Сталин).
Главным производителем лучших средних танков второй мировой войны Т-34 был Уральский танковый завод в г. Нижнем Тагиле. Он образовался в результате объединения Уралвагонзавода с эвакуированным Харьковским тракторным.
Третьим гигантом бронетанкового производства стал Уралмаш, пополненный оборудованием и персоналом заводов, эвакуированных из Ленинграда, Брянска, Киева. Там были изготовлены первые самоходные артиллерийские установки (САУ). Они изготавливались на базе средних танков Т-34, тяжелых танков КВ и ИС. Урал в годы войны давал 100 % всех САУ.
За время войны Ижевский машиностроительный завод выпустил 12,4 млн. единиц стрелкового оружия (винтовок, карабинов, пулеметов) – 60 % их производства в стране и кроме того 7 тыс. авиационных пушек. В 11 раз выросло производство уральской авиационной промышленности.
Вообще необходимо отметить роль Урала в годы войны. Он давал 40% военной продукции, в том числе 70% всех танков (60% средних, 100% тяжелых). Каждый второй снаряд, выпущенный по врагу делался из уральской стали.
Уже в декабре 1941г. падение промышленного производства в стране было остановлено, а с марта 1942г. начался подъем. Перевод промышленности на военный лад был завершен к середине 1942г., а к началу 1943г. советский Союз превзошел Германию по выпуску военной продукции (см. табл.)
Изменение соотношения производства вооружений в СССР и Германии в годы Отечественной войны
(уровень Германии за 100%)
Естественно, наращивание производства военной продукции было достигнуто за счет максимального сокращения гражданских отраслей, снижения жизненного уровня населения.
Б. Сельское хозяйство пострадало от войны значительно больше, чем промышленность. С оккупацией Украины, Молдавии, Белоруссии, Северного Кавказа, Прибалтики было потеряно 47% всех посевных площадей. А если учесть, что на Украине и на Дону урожайность была намного выше, чем по стране в целом, то там производилась основная часть сельхозпродуктов.
Из деревни на фронт ушло все здоровое мужское население – остались лишь женщины, дети, старики. Население уральских деревень уменьшилось с 9 млн. до 6,5 млн. чел. В отличии от промышленности в деревне не было «брони». В 1943 г. женщины вырабатывали 70% всех трудодней в колхозах. В 1944 г. на Урале на 10 колхозных дворов приходилось 2 мужчины трудоспособного возраста.
Резко понизилась техническая база колхозов и совхозов: тракторы во время войны не выпускались, а значительная часть тех, что оставались, была мобилизована на нужды фронта. На нужды фронта мобилизовали и значительную часть лошадей.
Потерю западных районов попытались компенсировать за счет увеличения посевных площадей в восточных районах. Поволжье, Урал, Сибирь стали центрами производства товарного зерна, в восточных районах были расширены посевы сахарной свеклы, каучуконосов. Но все эти факторы не могли компенсировать потерю посевных площадей на западе. В 1944г. страна получила лишь 54% довоенного количества сельхозпродукции. В 2-3 раза уменьшилось производство технических культур: хлопка, сахарной свеклы, подсолнечника
В) Сокращение производства сельскохозяйственной продукции заставило перейти в городах к нормированному распределению продовольствия по карточкам . Контингент нуждавшихся в централизованном снабжении составляли: солдаты, рабочие промышленности, эвакуированные, учащиеся – всего на нормированном государственном снабжении находилось около 77 млн. чел. Снабжение было организовано по разным категориям – существовали карточки рабочих, служащих, иждивенцев. Рабочее снабжение не ограничивалось государственным пайком – при крупных предприятиях были созданы ОРСы (отделы рабочего снабжения), которые изыскивали дополнительные источники снабжения, создавали подсобные хозяйства, разводили овощи и т.д. В 1944г. на долю ОРСов приходилось 30% розничного товарооборота. Огромную роль в продовольственном обеспечении населения играли индивидуальные огороды – государство всемерно поощряло огородничество, выделяя рабочим участки земли.
Централизованно распределялись и промышленные товары народного потребления . Но их поступало для продажи населению настолько мало, что даже нормированное снабжение организовать было невозможно – основная часть продукции легкой промышленности шла на нужды фронта. Для продажи населению оставалось только 9% производимых хлопчатобумажных тканей и 28% кожаной обуви. Поэтому промтовары чаще всего использовались для материального поощрения передовиков производства.
В целом объем товаров, который государство реализовывало на внутреннем рынке, составлял 8-14% от уровня 1940г., когда советские граждане тоже не купались в роскоши. Для приобретения продуктов и промтоваров граждане вынуждены были обращаться к услугам так называемого «колхозного рынка» , где цены были в 10-15 раз выше государственных. В отличие от периода гражданской войны «колхозный рынок», на котором крестьяне могли продавать продукцию индивидуальных хозяйств, действовал вполне легально и покрывал примерно половину потребностей населения в продуктах.
Для покрытия военных расходов государство в очередной раз увеличило выпуск бумажных денег. Их количество в обращении за годы войны выросло примерно в 4 раза. Так как товаров в магазинах практически не было, то основная часть денег, выданная населению в виде зарплаты оставалась неиспользованной или же перемещалась из города в деревню, через «колхозные рынки». Необходимо было вернуть государству хотя бы часть этих денег, уменьшить количество денежной массы в обращении.
С этой целью в 1944г. в городах были открыты «коммерческие» магазины , через которые государство продавало населению продукты и промтовары сверх пайка по повышенным ценам, близким к рыночным.
Для уменьшения денежной массы в обращении и увеличения государственных доходов были увеличены налоги с населения . С первых же дней войны были удвоены подоходный и сельскохозяйственный налоги, в октябре 1941г. были введены налоги на холостых и бездетных. Был учрежден особый военный налог, от уплаты которого освобождались военнослужащие и инвалиды.
Своего рода формой налогообложения были военные займы . Первый, рассчитанный на 20 лет, был выпущен весной 1942г., за ним последовали другие – по одному в год. Займы носили фактически принудительный характер. Заморожены были счета в сберкассах. Наконец, существовала такая форма мобилизации накоплений, как Фонд обороны . Этот фонд состоял из добровольных взносов граждан – собирались деньги на строительство самолетов, танков. Используя все эти каналы, государство сумело если не изъять из обращения, то держать под контролем денежную массу. Если с 1941 г. по 1943г. государственный бюджет СССР сводился с дефицитом, то в 1944-1945гг. дефицит был ликвидирован. Сделано это было опять же за счет тяжелых лишений народа.
Советский Союз вышел из войны с огромными людскими и материальными потерями. На фронтах, на оккупированной территории, в плену погибло свыше 27 млн. советских граждан. Было разрушено 1710 городов, свыше 70 тыс. сел и деревень, 32 тыс. промышленных предприятий. Объем промышленного производства за годы войны сократился ненамного – всего на 9%. Но основную массу продукции составляла военная – мирные отрасли сократили производство более, чем вдвое.
Еще до окончания войны началась демобилизация промышленности. Предприятия, переведенные на военное производство, возвращались к выпуску мирной продукции. Поэтому в 1946г. наблюдалось общее сокращение производства, производство оказалось ниже довоенного уже не на 9%, а на 26%.
В марте 1946г. Верховный Совет СССР принял четвертый пятилетний план. Намечалось не только восстановить народное хозяйство, но и превзойти довоенный уровень производства промышленной продукции на 48%. В развитии народного хозяйства вкладывалось 250 млрд. руб. (столько же, сколько за три предвоенные пятилетки).
Источниками средств для восстановления экономики были:
Репарации с Германии на сумму 4,3 млрд. долларов. Надо сказать, что из-за раздела Германии в ходе «холодной войны» репарации СССР платила только Восточная Германия, менее развитая в экономическом отношении;
Использование бесплатного труда 1,5 млн. немецких и 0,5 млн. японских военнопленных, а также заключенных ГУЛАГа, численность которых составляла около 8 млн. чел.;
Перераспределение средств из социальной сферы в пользу тяжелой промышленности;
Неэквивалентный товарообмен между городом и деревней;
Налоги с населения и государственный займы.
Иными словами, как и в годы индустриализации, упор делался на внутренние источники. Восстановление индустрии осуществлялось за счет жизненного уровня населения.
Восстановление разрушенной промышленности шло весьма быстрыми темпами. В отличии от периода 1920-х гг. теперь не надо было восстанавливать всю промышленность – на востоке страны было построено столько же предприятий, сколько разрушено за войну. Шло возобновление производства в районах, освобожденных от фашистской оккупации. Там сохранялись коммуникации, подъездные пути, инфраструктура, частично здания – надо было установить лишь оборудование и наладить производство. Восстановленные заводы оснащались новейшим оборудованием, произведенным на заводах Германии и полученным в счет репараций (вопреки распространенному мнению массового демонтажа германских заводов и вывоза их оборудования в СССР не было), а так же, главным образом, за счет оборудования, произведенного отечественной промышленностью. Всего в западных районах было восстановлено и вновь пущено 3200 предприятий. Они производили мирную продукцию – военные же предприятия оставались там, куда были эвакуированы – на Урал и в Сибирь. На Урале, одновременно с конверсией, переориентацией предприятий на производство мирной продукции, шел процесс наращивания производственных мощностей. Возникла новая отрасль – атомная промышленность . В декабре 1948 г. вышел в строй радиохимический завод (ныне комбинат «Маяк» в г. Озерске). С 1948 по 1952 гг. в Челябинске – 40, как тогда назывался этот объект, были пущены шесть атомных реакторов для наработки оружейного плутония, из которого были изготовлены заряды для первых советских бомб. С 1948 г. работает завод по разделению изотопов лития «Электрохимприбор» близ г. Верх-Нейвенска (Свердловск-44, ныне – г. Новоуральск). С 1952 г. началось строительство нового атомного центра (Златоуст-36, ныне г. Трехгорный). В 1955 г. на Урале был создан еще один ядерный центр – Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной физики (Челябинск 70, ныне г. Снежинск). В 1948 г. на базе изумрудных копий г. Асбеста было создано Малышевское рудоуправление, занимающееся добычей и обогащением бериллиевой руды. В работе уральских предприятий принимали участие такие ученые как И.В. Курчатов, А.П. Александров, И.К. Кикоин, Е.И. Забабахин, Е.П. Славский и др.
С середины 1950 гг. развернулось создание ракетной промышленности. Предприятия этого профиля были созданы в г. Миассе (Челябинская обл.), г. Воткинске (Удмуртия). Ракетное производство было налажено на ряде заводов г. Свердловска.
В итоге довоенный уровень промышленного производства был достигнут уже в 1948 г., а к концу пятилетки он превысил уровень 1940г. на 70 %, вместо запланированных 48 %.
В то же время в годы послевоенного восстановления диспропорции, заложенные в предыдущий период, не только сохранились, но и усилились. Продолжался курс на завершение индустриализации – основным направлением развития оставалось форсирование роста тяжелой промышленности за счет и в ущерб развитию производства предметов потребления и продукции сельского хозяйства. В самой промышленности капиталовложения на 88% направлялись в машиностроение и лишь 12% - в легкую промышленность. Производство потребительских товаров росло крайне медленно, ощущалась нехватка самого необходимого.
Потенциал тяжелой промышленности развивался на основе устаревших решений и схем, которые не учитывали технологических достижений и новшеств, созданных в мире в ответ на потребности войны. Недооценивалась химическая промышленность, в первую очередь такая отрасль, как нефтехимия. В топливно-энергетическом балансе предпочтение отдавалось углю, а не нефти и газу.
Резко отставал транспорт, особенно строительство дорог (как автомобильных, так и железных). На Урале действовали три железных дороги: Свердловская, Южноуральская и Оренбургская. Были введены в строй линии Сосьва-Алапаевск, Серов-Ивдель, Миасс-Усолье. Перевозка железнодорожным транспортом в районах Урала выросла к 1950 г. по сравнению с 1940 г. примерно в два раза, но этого было явно недостаточно. По существу не велось строительство государственного жилья – правительство переложило эти вопросы на плечи самих граждан. Советские люди все туже затягивали пояса.
Особенно тяжело обстояли дела в сельском хозяйстве . В годы войны деревня понесла наибольшие потери. Было зарезано или угнано 7 млн. лошадей, 17 млн. голов крупного рогатого скота, 47 млн. коз, овец, свиней. Сельское хозяйство лишилось 137 тыс. тракторов, 49 тыс. комбайнов. Однако и основная тяжесть восстановления экономики легла на деревню. Государственная политика была направлена на форсирование производства сельхозпродуктов для обеспечения фабрик сырьем, населения городов – продовольствием, а также для импорта продовольствия в страны Восточной Европы. Однако капиталовложения в сельское хозяйство практически не производились – все имевшиеся ресурсы направлялись в промышленность. На нужды сельского хозяйства направлялось лишь 7% ассигнований. Государственная помощь сельскому хозяйству заключалась главным образом в поставках техники (тракторов, комбайнов) – парк сельскохозяйственных машин был восстановлен к 1950г. Но техника оставалась собственностью государства, принадлежала МТС, а колхозам давалась в аренду. С помощью машин выполнялись лишь вспашка и уборка зерновых. Все остальное делалось вручную. В 1953г. только 15% колхозов были электрифицированы.
Государство в виде налогов и обязательных поставок изымало свыше 50% продукции колхозов и совхозов. Государственные закупочные цены на сельхозпродукцию не менялись с 1928 г., в то время, как цены на промышленные товары, получаемые крестьянами, выросли за этот период в 20 раз. И перед войной государство платило за сельскохозяйственную продукцию мало – теперь же оно получало эту продукцию практически даром. Оплата колхозникам осуществлялась по трудодням, в конце года, частично деньгами, частично в натуральной форме продуктами. В денежном выражении колхозник и за год не зарабатывал столько, сколько рабочий в месяц.
Практически колхозники отрабатывали в колхозе только норму – обязательный минимум трудодней, а жили за счет своих индивидуальных участков. Однако во второй половине 1940-х гг. индивидуальные хозяйства были обложены чрезвычайно высокими налогами денежными и натуральными (см. ниже), с тем, чтобы заставить крестьян работать в колхозах.
Крестьяне искали случая перебраться из деревни в город. Однако действовал закон 1932г. – крестьяне не имели паспортов и не могли уехать. Тем не менее способы покинуть село все же были: крестьяне вербовались на стройки, на лесозаготовки, молодежь уезжала на учебу. Число колхозников снизилось с 66 млн. чел. в 1947г. до 62 млн. в 1950г. Причем уезжала, прежде всего, молодежь.
Была ликвидирована последняя самостоятельность колхозов. Райкомы партии снимали и назначали председателей, диктовали что, где и когда сеять. Председатель колхоза должен был обеспечить поставки сельхозпродукции любой ценой. В свою очередь, районные руководители подвергались такому же давлению, поэтому изымали сельхозпродукты повсюду, где могли найти – лучшие хозяйства покрывали дефициты в поставках, образовавшиеся по вине слабых хозяйств. Даже лучшие колхозы теряли всякий стимул к развитию производства.
После смерти И.В. Сталина новым руководителям страны досталось крайне тяжелое наследство. Деревня была развалена, над страной нависла угроза голода. Председатель Совета Министров Г.М. Маленков сформулировал новые направления экономической политики страны: резкий подъем производства товаров народного потребления, крупные инвестиции в легкую промышленность. Особое внимание уделялось подъему сельского хозяйства. Надо было остановить деградацию деревни.
В 1953г. были вдвое уменьшены налоги с приусадебных участков, списаны недоимки за прошлые годы. Налог теперь взимался только с земли, а не со скота и деревьев.
Пленум ЦК КПСС в сентябре 1953г. принял постановление о неотложных мерах по развитию сельского хозяйства страны. Были значительно (в 3-6 раз) повышены закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию (на скот и птицу в 5 раз, на молоко в 2 раза, картофель – в 2,5 раза, овощи – на 30%), в 2,5 раза снижены налоги с колхозников, снижены нормы обязательных поставок государству продукции животноводства. С середины 1950-х гг. сельское хозяйство впервые за долгие годы стало рентабельным. Заметно увеличились государственные ассигнования на развитие аграрного сектора: в 1954-1955гг. они составили 34,4 млрд. руб., что на 38% больше, чем за всю четвертую пятилетку. Доля расходов государственного бюджета на сельское хозяйство увеличилась с7,6% в 1950г. до 18% в 1955г. А всего за 1953-1954гг. капиталовложения в сельское хозяйство страны увеличилось в четыре раза. 1953 г. был поворотным годом в истории советской деревни – она перестала рассматриваться только как источник средств и ресурсов для промышленности.
Зерновая проблема в стране стояла крайне остро, требовались немедленные чрезвычайные решения. Возникла мысль резко увеличить производство зерна за счет введения в оборот свободных земель на востоке страны (в Сибири, Казахстане). В стране имелся избыток трудовых ресурсов и плодородные необрабатываемые земли. В феврале-марте 1954г. была принята программа освоения целинных и залежных земель. На освоение целины отправилось свыше 500 тыс. добровольцев (те, кто высвободился в результате сокращения армии, демобилизованных из Вооруженных сил; реабилитированные узники ГУЛАГА; молодежь, не нашедшая работы в городах и не сумевшая поступить в вузы).
В целинных районах было создано свыше 400 новых совхозов. Несмотря на ряд допущенных ошибок, и просчетов, освоение целины позволило временно решить зерновую проблему, накормить страну. Доля сбора зерна на вновь освоенных землях составила в середине 1950-х гг. 27% от общесоюзного уровня.
На Урале за 1954-1960 гг. было освоено 2,9 млн. га залежных земель, среднегодовое производство зерна выросло с 8,1 до 12,0 млн. т. (в 1,5 раза).
С окончанием войны были ликвидированы нормы трудового права, порожденные чрезвычайными обстоятельствами военного времени. Уже в 1945г. восстанавливались очередные отпуска рабочим и служащим, отменялись обязательные сверхурочные работы, восстанавливался 8 часовой рабочий день. Прекращались трудовые мобилизации граждан на работу в различные отрасли народного хозяйства.
В годы войны, в связи с перестройкой экономики на военный лад, выпуск товаров народного потребления был фактически прекращен. На руках у населения скопилась огромная масса денег, не обеспеченных товарами. Чтобы снять давление этой массы денег на рынок, в 1947г. была проведена конфискационная денежная реформа. Деньги, находившиеся на руках у населения, обменивались в соотношении 10x1. по вкладам в сберегательные кассы обмен проводился до 3 тысяч рублей 1х1, свыше 3 тысяч – 3х2, свыше 10 тысяч – 2х1. Наиболее тяжелый удар получили те, кто хранил деньги вне сберегательных касс.
Проведение реформы позволило упразднить карточную систему, введенную в годы войны. Однако цены на продукты питания и предметы потребления были в среднем в три раза выше довоенных (при среднем размере заработной платы 500 рублей в месяц, килограмм хлеба стоил 3-4 рубля, мяса - 28-30 рублей, 1 яйцо – рубль, шерстяной костюм – свыше 1500 рублей). Правда, низкооплачиваемые категории рабочих получали так называемую «хлебную надбавку» в размере 110 руб. в месяц.
Было проведено объединение всех ранее выпущенных государственных займов в единый новый двухпроцентный заем, а старые облигации обменивались на новые в соотношении 3:1. Эта реформа носила конфискационный характер.
Для закрепления результатов денежной реформы советское правительство, начиная с 1949г., систематически проводило политику ежегодного снижения цен на продукты питания и предметы потребления. В 1952г. индекс государственных цен снизился вдвое по сравнению с уровнем 1947г. К 1950г. реальная заработная плата рабочих достигла уровня 1940г., но не следует забывать, что это был уровень 1928 года и уровень 1913 года. Иными словами, жизненный уровень населения по сравнению с дореволюционным практически не вырос.
При невысоких государственных ценах на товары народного потребления ощущался их постоянный дефицит, что способствовало росту спекуляции. Жилищный кризис, возникший в 1930-е гг., как результат процессов урбанизации, в результате военных разрушений приобрел невообразимые масштабы. Нормой жилья для одной семьи была комната в коммунальной квартире. Люди вынуждены были ютиться в подвалах, бараках. Сохранялись социальные достижения 20-30-х гг.: пенсии, бесплатное медицинское обслуживание, оплачиваемые декретные отпуска и т.д., но их уровень был крайне низок, все это составляло лишь минимум социального обеспечения.
Жизненный уровень сельского населения был значительно ниже. Как и в предвоенные годы продолжался неэквивалентный товарообмен между городом и деревней, более того, масштабы неэквивалентности значительно возросли. Закупочные цены на молоко в конце 1940-х гг. возмещали лишь пятую часть затрат на его производство. На зерно – десятую часть, на мясо – двадцатую. Крестьяне, не получая ничего на трудодни, жили за счет личного подсобного хозяйства. Но, начиная с 1946г., государство стало облагать хозяйства большими денежными налогами. Причем налог взимался не с количества земли, а с каждой головы скота, с каждого фруктового дерева. В ответ крестьяне стали вырубать фруктовые сады, избавляться от коров. В 1950г. 40% крестьянских семей не держали молочного скота. Кроме того, каждый крестьянский двор должен был сдавать натуральный налог мясом, молоком, яйцами, шерстью и др. Реализовать продукцию индивидуального хозяйства на рынке колхозник мог только при наличии справки о том, что колхоз выполнил план обязательных сельхозпоставок. Были повышены сборы и налоги с дохода с продаж.
Только после 1953 г. начался подъем благосостояния сельского населения. И, тем не менее, жизненный уровень колхозников был значительно ниже жизненного уровня рабочих. Колхозник не имел и тех социальных гарантий, которые имел рабочий (пенсий, оплачиваемых отпусков, пособий по болезни и др.).
В послевоенный период командно-административная система управления переживала наивысшую точку своего развития. Был распущен Государственный комитет обороны, однако возврата даже к тем ограниченным формам демократии, которые существовали перед войной, не произошло. Верховный Совет собирался раз в год, чтобы утвердить бюджет; Совет Министров играл весьма незначительную роль; съезд партии не созывался 13 лет, а пленум ЦК проходил за это время лишь однажды. Все вопросы решались в чрезвычайно узком кругу соратников Сталина, куда входили В. Молотов, Л.Берия, Г.Маленков, Л. Каганович, Н. Хрущев, К.Ворошилов, Н. Вознесенский, А.Жданов, А. Андреев. Централизация власти достигла своих пределов.
Контрольные вопросы:
1. Как происходил переход советской экономики на военные рельсы в первые месяцы войны? Перечислите основные мероприятия Советского правительства по перестройке экономики.
2. Каковы были источники финансирования экономики в годы войны?
3. Назовите итоги войны для советской экономики.
4. Каковы основные источники послевоенного роста экономики?
5. Как проходила денежная реформа 1947 года, чем она была вызвана?
6. Какие изменения произошли в сельском хозяйстве страны в начале 1950-х гг.? Их причины.
Составитель Андрей Тихомиров
ISBN 978-5-4490-9373-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
Промышленное развитие Южного Урала в годы нэпа и предвоенных пятилеток – тема, которая имеет актуальное значение для современной России. Вне зависимости от политических пристрастий, на первый план выдвигается проблема модернизации страны, ускоренное превращение страны в промышленно-развитую державу. В этой связи поиск основополагающих тенденций и закономерностей отечественного исторического опыта поможет лучше высветить пути решения современных экономических проблем.
Строительство индустриального фундамента в России и СССР растянулось на долгие десятилетия. Бурное развитие промышленности, начавшееся в России после отмены крепостного права, продолжилось и при советской власти как цельный органически взаимосвязанный процесс. В конце 20-х – начале 30-х гг. XX века, в связи с переходом к планируемому нечастнособственническому хозяйству руководство страны сделало ставку на теорию «скачка» – ускоренного перехода к развитому индустриальному обществу.
Было заявлено о перестройке страны из аграрно-промышленной в промышленно-аграрную путем строительства фабрик и заводов, особенно предприятий тяжелой индустрии. Огромнейшие средства и ассигнования были направлены на форсированное развитие предприятий тяжелой индустрии. Миллионы рабочих и крестьян направлялись на стройки. Проходившая параллельно коллективизация – насаждение колхозно-совхозной системы, способствовала массовому притоку рабочих рук.
Модернизация конца 20-х – начала 30-х гг. XX века в России объективно преследовала те же цели, что и реформы 60-70-х гг. XIX века. Она имела также «догоняющий характер», поэтому ей были присуще во многом те же задачи.
Проблемы индустриализации в качестве первоочередной задачи развития советской экономики были поставлены во второй половине двадцатых годов. Тогда же были определены и ее основные цели:
– ликвидация индустриальной отсталости страны;
– достижение экономической независимости;
– создание промышленной базы;
– первоочередное развитие тяжелых отраслей промышленности.
Выполнение этих задач тормозилось отсутствием необходимых материальных и финансовых средств, что приводило к централизации распределения ресурсов. В 1927 году советские экономисты приступили к разработке первого пятилетнего плана, который должен был предусмотреть комплексное развитие регионов страны и способствовать ускоренной индустриализации.
Переход к индустриализации означал новый этап в развитии всей страны. Восстановление народного хозяйства после окончания гражданской войны происходило в основном на старой технической базе. Проблемы восстановления экономики должна была решить новая экономическая политика (нэп), введенная в 1921 г. Социалистическая индустриализация страны в то время имела главную цель – создание материально-технической базы промышленности на основе государственного контроля, развития и укрепления «социалистических» производственных отношений в стране, основанных на государственной собственности на средства производства. Советская власть превращала индустриализацию в орудие реализации идей переустройства общества.
Южный Урал занимал в процессе индустриализации важное место как сырьевая база страны. Это и месторождения хромистой руды, магнезита, асбеста, медных, железных и никелевых руд, соли, горючих сланцев, нефти.
Задачи, стоящие перед промышленностью Южного Урала, заключались в разработке и использовании новых промышленных месторождений медных, никелевых, железных руд, керамического сырья, стройматериалов, калийных солей. Пятилетки 30-х гг. должны были способствовать ускоренному формированию индустрии края, перед жителями региона стояли грандиозные задачи – превратить сельскохозяйственную область в промышленный край.
Цель научной работы – осветить теоретические основы и практический опыт развития промышленности Южного Урала в годы нэпа и предвоенных пятилеток, что может быть полезно для современности.
Задачи работы:
– сформировать целостный взгляд на развитие промышленности Южного Урала в годы нэпа;
– рассмотреть развитие промышленности региона в годы первых пятилеток;
– выработать главные выводы по итогам промышленного развития региона.
Цели, методы, источники, сроки индустриализации Южного Урала:
– цели: превращение региона из аграрно-индустриального в индустриально-аграрный, обеспечение технико-экономической независимости, укрепление оборонной способности и поднятие благосостояния народа, демонстрация преимуществ социализма;
– методы: государственная инициатива поддержана энтузиазмом снизу. Доминируют командно-административные методы – планомерный характер индустриализации;
– источники: внутренние накопления, займы, выкачивание средств из деревни, доходы от внешней торговли, дешевая рабочая сила, энтузиазм трудящихся, труд заключенных;
– сжатые сроки индустриализации и ударные темпы ее осуществления. Высокий рост промышленного производства.
Негативные моменты индустриализации, проявившиеся на Южном Урале: товарный голод, продовольственные карточки (1928-1935), снижение заработной платы, нехватка высококвалифицированных кадров, миграция населения и обострение жилищных проблем, трудности с налаживанием нового производства, массовые аварии и поломки – поиск виновных, вредителей.
Основные направления хозяйственной деятельности на Южном Урале: ускоренные темпы развития предприятий группы «А» (производство средств производства), главная задача – создание второй угольно-металлургической базы на востоке (Урало-Кузнецкий производственный комплекс), создание новых отраслей промышленности, борьба за овладение новой техникой, развитие энергетической базы, подготовка квалифицированной рабочей силы и ИТР.
Окончание гражданской войны создало необходимые условия для непосредственного приступа к «социалистическому» строительству, однако приступить к строительству в начале 1921 года было еще тяжелее, чем в начале 1918 года. За время гражданской войны и без того отсталое хозяйство России было отброшено на десятилетия назад. Только мелкокрестьянские хозяйства, преобладающие в стране, могли в то время дать продовольствие голодающему населению городов и сырье разрушенной промышленности. Поэтому при нэпе, чтобы быстрее наладить выпуск необходимых промышленных товаров советская власть должна была использовать частный капитал. Переход к нэпу, таким образом, с точки зрения историков советского периода, означал временное возобновление капиталистического производства на мелких промышленных и кустарных предприятиях, выпускающих товары широкого потребления. В связи с этим ряд мелких предприятий был денационализирован, была разрешена аренда государственных предприятий частными лицами. Капиталисты были допущены только к производству ряда предметов народного потребления, то есть в очень нужных, но не решающих отраслях производства. А решающие отрасли, по мнению советских экономистов, командные высоты в хозяйстве – крупная промышленность, земля, банки, транспорт, внешняя торговля должны были остаться в руках советского государства.
«Россия позднее стран Западной Европы вступила на путь индустриального развития в конце XIX и начале XX вв. и к моменту Октябрьской социалистической революции оставалась аграрной страной с преобладанием в экономике докапиталистического мелкого товарного производства крестьян и ремесленников (около 90% от общей численности трудоспособного населения). Это означало, что в стране не было материальных условий для прямого и непосредственного перехода к социализму. Сознавая и учитывая этот факт, Ленин в 1921 г. предложил нэп, а именно: направить неизбежное развитие мелкотоварного и капиталистического производства в русло государственного капитализма особого рода при ведущей роли госсектора в промышленности и под контролем государства трудящихся и в их интересах через посредствующие промежуточные звенья (кооперацию мелких производителей, эквивалентный обмен товарами между городом и деревней, использование рынка и товарно-денежных отношений). Это был единственно возможный и научно-обоснованный путь движения к социализму. Но обострение классовой борьбы внутри страны и нарастание угрозы новой интервенции капиталистического окружения в конце 1920-х гг. поставили вопрос об ускорении перехода к социализму и форсировании индустриализации (создании тяжелой промышленности как основы обороноспособности страны). В 1931 г. Сталин жестко сформулировал выбор: „Мы отстали от капиталистического Запада на -150 лет. Мы должны пройти этот путь за 10 лет. Либо мы сделаем это, ибо нас сомнут“. Этот вывод оказался пророческим и подтвердился в 1941 г. »
СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ПРОБЛЕМЫ.
Проблемы развития промышленного производства освещались активно.
В центре теоретических дискуссий середины 20-х годов были вопросы о том, как проводить индустриализацию (начинать ли с легкой промышленности, то есть, идти ли на «ситцевую индустриализацию»), где черпать источники для огромных вложений в тяжелую промышленность?
Экономисты марксистско-ленинского направления видели в социалистической индустриализации практическое осуществление требований закона преимущественного роста производства средств производства. Такие идеи обосновывались С. Струмилиным. Он анализировал темпы накопления капитала в промышленности дореволюционной России и сопоставлял их с советским временем. Из такого анализа делался вывод о том, что страна имеет все предпосылки для ускоренной индустриализации и превышения ранее известных темпов роста.
Активно отстаивали большевистскую концепцию социалистической индустриализации Ф. Э. Дзержинский, С. Орджоникидзе, В. И. Межлаук, В. В. Куйбышев, А. И. Рыков.
Им оппонировали экономисты, которых в то время было принято называть «буржуазными» (Б. Бруцкус, Л. Литошенко, Л. Юровский и др.). Б. Бруцкус, Л. Литошенко настаивали на недопустимости перераспределения национального дохода в пользу промышленности. Л. Юровский предлагал добиваться сбалансированного рынка за счет сдерживания капитального строительства. (Бухарин Н. И., Преображенский Е. А. Пути развития: Дискуссии 20-х годов.– Л.: Лениздат, 1990. Ленин В. И. Проект резолюции по докладу об электрификации // Полн. собр. соч. – Т. 42.– С. 196, Архив Троцкого.– М.: Изд центр «Терра», 1990.– Т. 3,4.
Струмилин С. Г. Статистика и экономика. – М.: Наука, 1979. – С. 28. Его же. Проблемы экономики труда. – М.: Наука, 1982.
Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения.– Т. 2.– М.: Политиздат, 1977, Орджоникидзе С. Статьи и речи.– Т. 2.– 1926-1937 гг. – М.: Госполитиздат, 1957, Межлаук В. И. Удешевление строительства – решающее звено строительной программы 1936 года.– М.: Партиздат ЦК ВКП (б), 1935, Куйбышев В. В. Избранные произведения.– М.: Госполитиздат, 1958, Рыков А. И. Избранные произведения.– М.: Экономика, 1990).
Мы не склонны приклеивать ярлык «буржуазности» ученым-экономистам Л. Юровскому и Л. Литошенко. Предлагавшаяся ими концепция безболезненного и постепенного поступательного развития страны ныне выглядит гораздо привлекательнее той, по которой она развивалась. Однако наши теоретические расчеты позволяют заключить, что эта лучшая концепция развития недостаточно учитывала временной фактор. История для проведения индустриализации отвела слишком мало времени.
Своеобразную позицию занимал Николай Дмитриевич Кондратьев – крупнейший экономист и теоретик того времени. Не выступая против курса на индустриализацию, Кондратьев, по сути, был против диспропорциональности развития основных отраслей народного хозяйства, поскольку видел в ней основу для возможных в будущем экономических кризисов. Он выступал против принятых высоких темпов роста и размеров накопления, полагая их неоправданными.
Н. И. Бухарин предлагал развивать нашу промышленность на основе повышения технического уровня, однако, в строгом соответствии, как с емкостью рынка, так и с финансовыми возможностями государства. Он ратовал за быстрый, но сбалансированный с другими отраслями рост тяжелой индустрии.
При многих сравнительных недостатках в борьбе идей победил план преобразований, который предложило большинство руководства страны во главе с И. В. Сталиным. Данный план учитывал фактор ограниченного времени.
Основным заблуждением критиков И. В. Сталина является попытка доказательства игнорирования им экономических законов развития. Что было явном искажением истины. Наоборот, он подчеркивал: «На наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопросы, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т. п. Поэтому наши предприятия не могут обойтись и не должны обходиться без учета закона стоимости». (Юровский Л. Современные проблемы денежной политики. – М., 1926. – с. 54, Кондратьев Н. Д. Проблемы экономической динамики. – М.: Экономика, 1989, Кун М. Бухарин: его друзья и враги. – М.: Республика, 1992, Сталин И. В. Экономические проблемы социализма в СССР. – М.: Госполитиздат, 1952. – С. 20).
В 40-50-е годы появились монографии о развитии промышленности в первые годы проведения индустриализации, развитии социалистического соревнования на промышленных предприятиях, использующие широкий круг архивных и статистических материалов и документов. Наиболее значимыми в этом отношении являются работы Л. С. Рогачевской, И. В. Маевского, М. Е. Плеханова.
Однако негативные стороны процесса проведения индустриализации оставались вне поля зрения ученых.
С 60-х годов возрастает количество работ по истории индустриализации как определенного этапа экономического развития Советского государства. Появились интересные работы, посвященные исследованию отдельных проблем реконструкции народного хозяйства страны. Широкое освещение получил вопрос о роли рабочего класса в социалистической реконструкции промышленности. Над этими проблемами работали В. З. Дробижев, П. Б. Жибарев, A.M. Панфилова, А. И. Вдовин, В. И. Касьяненко.
Необходимо отметить особенность исследований того периода – часто рост и стимулирование производства рассматривались через призму героических свершений рабочего класса.
В начале 80-х годов появляются как коллективные работы, так и работы отдельных авторов, в которых раскрываются вопросы зависимости развития отдельных отраслей промышленности от проводимой государством политики, освещаются некоторые проблемы стимулирования производства.
Основное внимание – в этих работах обращается на улучшение производственных показателей и развитие социалистического соревнования в промышленности, а важнейшие стимулирующие факторы, такие как денежно-кредитные отношения, материальное благосостояние рабочего класса упоминаются вскользь.
В последние годы усилился интерес к вопросу об иных способах и путях проведения индустриализации. Среди публикаций преобладают журнальные статьи, тон которых свидетельствует об освобождении от идеологических догм. Особое значение для разработки темы имели публикации российских и зарубежных историков, вышедшие в конце 80-х – второй половине 90-х годов и публикованные в центральных журналах – «Вопросы истории», «Вопросы истории КПСС», «История СССР», «Отечественная история», «Экономические науки». Монографические исследования последних лет поднимают проблемы – развития научной организации труда, формирования командно-административной системы управления промышленностью, роли финансово-кредитных рычагов в промышленности СССР.
История социалистической индустриализации Южного Урала, формирование его рабочего класса отражена в фундаментальных трудах уральских ученых.
В этих работах отмечаются закономерности и специфические особенности реконструкции и развития промышленности Южного Урала, консолидации рабочего класса, повышения его культурно – технического уровня. Деятельность партийных и хозяйственных органов в деле организации социалистического соревнования отражается как фактор стимулирования производства.
В той или иной мере эти работы затрагивают проблемы стимулирования труда промышленных рабочих, однако они не ставили цели дать обобщенную и полную картину данному направлению исследования.
Проблемы динамики развития промышленного производства, финансирования крупных промышленных объектов, морального и материального стимулирования раскрыты в работах В. Н. Зуйкова, Ф.Л.Саяхова и В. А. Саматова.
Краеведческий материал по избранной теме представлен относительно менее полно. Вопросы развития промышленности, возникновения ударных бригад и стахановского движения на предприятиях города Оренбурга, отражены в книгах: «Оренбург», «История родного края». «История Оренбуржья» под обшей редакцией Л. И. Футорянского. В них развиваются идеи эффективного функционирования промышленности на основе плановой системы организации производства.
Данные о строительстве новых и реконструкции старых предприятий, экономической политике партии и государства в 30-е годы приводятся в сборнике «Орденоносное Оренбуржье», составитель – Н. И. Мячин.
Возникновению и развитию ударничества в Оренбуржье посвящена глава книги Ю. С. Зобова и Л. И. Футорянского «Родной истории страницы», изданной Оренбургским государственным педагогическим институтом в 1984 году. Эта работа дала новый импульс изучению проблем индустриализации.
Глубокий анализ развитию промышленности Оренбургской области дается во второй главе докторской диссертации М. Г. Лапаевой «Развитие хозяйства Оренбургской области (1875-1996 г.г.)», защищенной в Москве в 1997 году. Автор исследует темпы капитального строительства, выделяет общие закономерности индустриализации и особенности данного процесса в Оренбургской области. Исключительно важным нам представляется вывод, к которому пришла М. Г. Лапаева, о том, что «Индустриализация в Оренбуржье проходила в основном путем осуществления строительства новых предприятий, а не технической реконструкции старых». 3
Новые элементы стимулирования производства – индивидуальные и коллективные договора раскрывает диссертационная работа М. М. Бадретдиновой.
Характерной особенностью издаваемой исторической литературы советского периода была тенденция описательности достижений индустриализации. Перечислялись количество введенных заводов, мощностей, объем выпускаемой продукции, однако сам механизм осуществления производственных проблем, источники финансирования, пути взаимодействия центра и регионов, стимулирования производства, денежно-кредитных отношений практически не поднимались. Данные тенденции свойственны как работам, изданным в центральных, так и местных издательствах.
Наиболее полно и близко подошли к рассмотрению вопросов истории рабочего класса Южного Урала, связанных с его материальным положением историки В. Н. Зуйков. В. Л. Саматов, В. М. Куликов. В книге «Материально-бытовое положение трудящихся Урала в условиях социализма (1937-1975 г.г.)» авторы на примере Оренбургской. Челябинской областей и Башкирской АССР приводят подробный анализ роста заработной платы промышленных рабочих нашего региона по сравнению с ростом заработной платы рабочих в среднем по стране, анализируют рост розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли, исследуют расширение сети общеобразовательных и медицинских учреждений».
К числу фундаментальных исследований индустриализации Урала необходимо отнести труды В. Н. Зуйкова и В. Н. Кузьмина. Они выделяют в качестве определяющего фактора развитие тяжелой промышленности как базы последующих преобразований.
Основные работы: (Рогачевская Л. С. Из истории рабочего класса СССР в первые годы индустриализации (1926-1927 г.г.). – М.: Изд. АН СССР, 1959; Маевский И. В. Тяжелая промышленность СССР в первые годы социалистической индустриализации (1926-1929 гг.). – М.: Изд. АН СССР, 1953; Плеханов М. Е. Социалистическое соревнование в промышленности Урала в годы первой пятилетки. – Свердловск: Урал. гос. ун-т, 1957. Дробижев В. З. Победа Великой Октябрьской социалистической революции. Построение социализма в СССР (1917-1937 г.г.). – М.:МГУ, 1972; Его же. Советский рабочий класс в период социалистической реконструкции народного хозяйства. – М.: ВПШ и АОН, 1961; Жибарев П. Б. Индустриализация СССР – великий подвиг советского народа. – М.: МГУ, 1969; Панфилова A.M. Формирование рабочего класса СССР в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.). – М.: МГУ, 1964; Вдовин А. И. и Дробижев В. З. Рост рабочего класса СССР (1917-1940 г.г.). – М.: Мысль, 1976; Касьяненко В. И. Борьба трудящихся СССР за техническую независимость промышленности (1926- 1932 г.г.). – М.: Изд. ВПШ и АОН, 1960; Его же. Завоевание экономической независимости СССР (1917-1940 г.г.). – М.: Политиздат, 1972; Его же. Как была завоевана технико-экономическая самостоятельность СССР. – М.: Мысль. 1964. Бормотов Ф. М. Борьба заводских партийных организаций за освоение новой техники в годы второй пятилетки: Дис… канд. ист. наук. – Горький, 1964; Кузнецова Н. В. Борьба рабочего класса за создание новых отраслей промышленности в годы первой пятилетки: Дис… канд. ист. наук. – М., 1973; Михеев В. А. Ведущая роль рабочего класса в реконструкции социалистической промышленности (1926-1937 г.г.): Дис… канд. ист. наук. – М., 1973. Из истории формирования кадров тяжелой промышленности Урала в период строительства социализма / Патрушев В. А., Романов В. А., Кутепова Н. М. – Челябинск: Челябинский гос. пед. институт, 1980; Ф.Э Дзержинский – экономист / Абалкин А. И., Аникин А. Н., Афанасьев B.C. и др. – М.: Экономика, 1987; Трудовая и общественно-политическая активность рабочего класса Урала в условиях социализма (1937-1975 г.г.) / Саматов В. А., Айрапетов В. Г., Зверев Е. Г. и др. – Свердловск: Урал. гос. ун-т, 1982; Лельчук B.C. Индустриализация СССР: история, опыт, проблемы. – М.: Политиздат, 1984; Родин С. Г. Эстафета советских пятилеток. – М.: Политиздат, 1984. Кузьмичев А. Д. Развитие научной организации труда в СССР в 20-е годы: Автореф. дне… д-ра ист. наук. – М.,1996; Потапова И. Р. Подготовка рабочих кадров на Урале (1926-1941 г.г.): Автореф. дис… д-ра ист. наук, – Екатеринбург, 1991; Егоров И. А. Роль финансово-кредитных рычагов в преодолении многоукладности промышленности СССР в переходный период от капитализма к социализму (1921-1932 г.г.): Дис… канд. ист. наук. – M..I985. «История индустриализации Урала (1926-1932 г.г.).– Свердловск, 1967; История Советского Урала (1917-1932 гг.). – Свердловск, 1976: История Советского Урала (1933-1945 гг.). – Свердловск, 1979; Из истории социалистического строительства в автономных республиках РСФСР. -Уфа, 1975 и др. Зуйков В. Н. Создание тяжелой индустрии на Урале (1926-1932гг.). – М.. 1971; Саяхов Ф. Л. Осуществление ленинского плана построения социализма в Башкирии (1926-1937 гг.).– Уфа, 1972; Саматов В. А. Из истории социалистического строительства на Урале. – Свердловск. 1978.
Футорянский Л. И. В буднях великих строек // Все тебе, Родина. -Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1977. – С. 66-68, Футорянский Л. И. Первая пятилетка -детище страны Советов. – Там же С. 68-71 " Орденоносное Оренбуржье /Сост. Н. И. Мячин. – Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1968.
Лапаева М. Г. Развитие хозяйства Оренбургской области (1875-1996 г.г.) -Лвтореферат дис… д-ра, экон наук. – Москва, 1997. Бадретдинова М. М. Промышленность и рабочие Южного Урала в период НЭПа/1921-1927 годы/. – Автореферат дис. … канд. ист. наук. – Оренбург, 1995. Лельчук B.C. Индустриализация СССР: История, опыт, проблемы. – М.: Политиздат. 1984: Очерки истории Оренб> ргской областей организации КПСС / Сангин Н. И.. Чернышева A.M.. Корнилов В. И. и др. – Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1973.
Материально-бытовое положение трудящихся Урала в условиях социализма (1937-1975 г.г./Зуйков В. П.. Саматов В. Л., Куликов В. М.Свердловск: Изд. Уральского гос. ун-та. 1981. Зуйков В. Н. Создание тяжелой индустрии на Урале (1926-1932 г.г.). – М.: Мысль, 1971; История индустриализации Урала 1925-1932 г.г.: Документы и материалы / Под ред. Зуйкова В. Н. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1967; Кузьмин В. И. Исторический опыт советской индустриализации. М. Мысль, 1969; Невзоров С. Г. Проблемы стимулирования промышленного производства на Южном Урале в годы первых пятилеток. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Оренбург, 1999.
«Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС», годы издания 1973 и 1983; «Города Оренбургской области» В. Г. Альтова, 1974 г. издания; «Оренбург. Путеводитель, справочник», 1977 г.; «История родного края», 1976 г.; «Орденоносное Оренбуржье», 1968 г.; «История Оренбуржья», Оренбург, 1996, составитель и научный редактор Л. И. Футорянский, «Города Оренбургской области», Оренбург, 2003 г., под ред. Л. И. Футорянского, рассматривает развитие промышленности Южного Урала с классовых позиций, как необходимый этап перехода экономики региона и страны от разрухи гражданской войны к государственному «социалистическому» строю. Новая экономическая политика трактуется как переход от капитализма к социализму, как формирование союза рабочего класса с трудовым крестьянством и вовлечение его в строительство социализма. нэп рассматривается советскими историками как развитие связи социалистической промышленности с мелкотоварным крестьянским хозяйством, используя товарно-денежные отношения и экономические рычаги управления народным хозяйством. Историки и экономисты этого периода (Клименко К., Матушкин П., Мещеряков П., Байдерин В., Лапаева М., Сурначев В. и др.) считали, что новая экономическая политика должна допускать некоторое развитие «капиталистических элементов» при сохранении советским государством командных высот в экономике. Историография этого времени делала вывод о том, что новая экономическая политика (нэп) обеспечила ускоренное восстановление народного хозяйства страны и начало ее социалистической перестройки: «Хотя нэп и предусматривал некоторое оживление капиталистических производственных отношений и являлся известным отступлением (после того как наступление в период „военного коммунизма“ перестало соответствовать реальным ресурсам и возможностям), это было отступление особого рода. Оно было рассчитано на то, чтобы, накопив ресурсы, перейти в решительное наступление и обеспечить победу социализма ».
В Тезисах ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции» говорится: «Новая экономическая политика была рассчитана на преодоление разрухи, на создание фундамента социалистической экономики, развитие крупной промышленности, установление экономической смычки между городом и деревней, укрепление союза рабочего класса и крестьянства, на вытеснение и ликвидацию капиталистических элементов, на победу социализма. Путями выполнения этих задач были: всемерное развитие кооперации, широкое развертывание торговли, использование материальных стимулов и хозяйственного расчета. В целях восстановления хозяйства допускалось привлечение частного капитала при сохранении командных высот в руках пролетарского государства ».
Индустриализация историками этого периода трактуется как процесс создания крупного машинного производства во всех отраслях экономики, и, прежде всего в промышленности. «Социалистическая индустриализация» (первые пятилетки) на Южном Урале проводится планомерно, с высокими темпами, обеспечивая коренную реконструкцию экономики на основе современной техники при господстве «социалистических» производственных отношений. Развитие промышленности на Южном Урале сопровождается качественными организационно-экономическими преобразованиями и социально-экономическими изменениями в развитии производительных сил общества, в ходе которых были созданы крупные предприятия индустриального типа, развиваются межхозяйственная кооперация и агропромышленная интеграция. По мнению историков этого времени на Южном Урале была создана крупная экономическая база, необходимая для укрепления обороноспособности страны и развития всего народного хозяйства.
Следующий этап развития исторической науки по изучению промышленности Южного Урала связан с периодом переосмысления истории России конца 80-х гг. XX в. – начала XXI веков, когда главный упор историков делался на разоблачении «сталинщины» периода 20-х – начала 50-х гг. и его беспощадной критики. Новая экономическая политика и индустриализация авторами понимается как политика тоталитарного режима, которая форсированно осуществлялась насильственными методами за счет резкого ограничения уровня жизни большинства населения и эксплуатации крестьянства. Таковы следующие работы: Актуальные вопросы развития промышленности и рабочего класса Урала в переходный период: В.В.Фельдман. – Свердловск: УрО АН СССР, 1988 г. в Истории народного хозяйства Урала: В 2-х ч.; Метельский Н. Н., Толмачева Р. П., Усов А. Н. Кооперативное движение на Урале в условиях новой экономической политики: – Свердловск: УрО АН СССР. – 1990; Организация производства и труда в металлургической промышленности Урала XVIII-XX вв.: АН СССР. Урал. отделение. Институт истории и археологии; Отв. ред. канд. ист. наук А.Г.Мосин. – Свердловск, 1990. Антуфьев А. А. Промышленность Урала накануне и в годы Великой Отечественной войны / РАН. Урал. отделение. Институт истории и археологии. – Екатеринбург: Наука. Урал. отделение, 1992; История народного хозяйства Урала (1917-1945). Ч.1. – Свердловск, 1988; Бакунин А. В., Цибульникова В. А. Влияние индустриализации на социально-демографические процессы в ходе строительства Урало-Кузбасса. Человеческий фактор в ускорении социального и научно-технического прогресса: Новосибирск, 1989; Бедель А. Э. Формирование уральского промышленного комплекса в реконструктивный период: Урал. гос. ун-т. – Свердловск, 1989. Историк Бадретдинова М. М. рассматривает проблемы возрождения промышленности Оренбуржья в годы нэпа с позиций восстановительного периода.
«Упрекать Сталина в том, что он не предпринимал действий по мобилизации экономики – как минимум несправедливо»: об этом пишут современные авторы Суходеев В. и Соловьев Б. «Полководец Сталин» в книге «История России. Современный взгляд» . Перед войной наша промышленность интенсивно осваивала новые виды вооружения. Разумеется, в ущерб товарам народно-хозяйственного назначения – ведь на карту было поставлено само существование Советского государства. Перевооружение стало возможным лишь благодаря проведенной в тридцатых годах индустриализации, за которую наш народ заплатил огромную цену. Но меньшую, нежели если бы мы оказались безоружными перед лицом немецко-фашистской армады, на которую работала вся покоренная Европа ».
Иванов Ю. М. Экономическое учение Маркса и практика его осуществления в XX веке. Новая экономика, №5-6, Минск, Белоруссия, с. 10-11
Тезисы ЦК КПСС «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции», Постановление Пленума ЦК КПСС. Политиздат, 1967, с.12
Суходеев В., Соловьев Б. Полководец Сталин // В кн.: История России. Современный взгляд. М.: Алгоритм, 1999