Запорожская Днепровская гидроэлектростанция - Днепрогэс - и сегодня остается символом дружбы народов Советского Союза. Машинный зал, шлюз, плотину строила, без преувеличения, вся страна. Темпы, с какими когда-то возвели ГЭС, поразили весь мир, продемонстрировав возможности первого социалистического государства.
Данный материал написан "по мотивам" дневниковых записей Бориса Вейде, который участвовал в великой стройке от начала и до конца, пройдя путь от каменолома до солидного уровня "кадровика". После завершения работ в Запорожье был переведен в Пермь на сооружение Камской ГЭС, где продолжал вести дневники. Свои записи и фотоальбом Борис Вейде оставил сыну Феликсу (недавно умершему), который жил в Ивано-Франковске. Понимая значение документов, Феликс передал их своему другу в Запорожье Арику Печерице. Тот и разрешил журналисту ознакомиться с дневниками.
Проработав более четырех лет на Запорожском авторемонтном заводе, в сентябре 1927 года Борис Вейде ушел на строительство гидростанции. Он пишет: "На территории колонии Кичкас, куда я пришел устраиваться на работу, моим глазам предстала такая картина: бараки, палатки, сотни людей, подвод, тачанок, дымящиеся костры. "Учрабсила" находилась в помещении бывшей часовни на холме. Три дня ходил я по многочисленным отделам Днепростроя, но безуспешно. Надо было иметь протекцию, чтобы получить какую-нибудь работу в аппарате. У меня не было протекции, и потому я поступил каменоломом в земельно-скальный отдел. Вручную мы кололи гранит на берегу Днепра. Норму на 2 рубля 50 копеек в день я выполнял. Возвращался домой в Запорожье пешком за шесть километров. Здорово уставал. Вскоре перевелся рабочим железнодорожных путей. Это была более осмысленная работа, и результаты её мы видели ежедневно. Здесь я проработал месяц".
Постройком гидротехнического отдела начал выпускать стенгазету "Плотина", Вейде был и корреспондентом и оформителем. Инициативного рабочего заметили и перевели в контору земельно-скального отдела. "В конторе бытовали патриархальные дореволюционные нравы. Начальник отдела А.В. Будасси, старый специалист и отличный инженер по строительству дорог, свою команду привез с собой. Все пронизывала атмосфера угодничества, подхалимажа, протекционизма. На работу сюда принимали только "своих".
Гидротехническим отделом руководили опытные инженеры-гидротехники Г. С. Веселаго и Ф.С. Салов. На стройке говорили, что оба сыновья царских адмиралов, активных участников интервенции англичан в Мурманске в 1918-1920 гг. В аппарате работали надменные Александров, Партельман, Берг, Растопчина - недобитые аристократы (Растопчина - бывшая графиня). На местных жителей они смотрели как на туземцев. Коммунистов было очень мало в конторе, и их иронически называли "товарищами". Было похоже, что я попал в дореволюционное царское учреждение".
Борис Вейде описал банкет, организованный как-то в медсанчасти Днепростроя: "В углу большого зала горит лампадка перед иконой святого Николая. На противоположной стороне - портреты Николая II и его супруги. Посередине комнаты - роскошно сервированный стол. Масса дорогих вин и закусок. Вокруг стола - гости в костюмах 1915 года, дамы в шелках и бриллиантах. Сплошное столбовое дворянство. Выпили, пропели "Боже, царя храни". Как будто и не было революции 1917 года. Однако этот тайный банкет со слов очевидцев стал известен широким массам".
Несмотря на все имеющиеся трудности, размах строительства поражал: в марте, когда начиналась стройка, работало всего 650 человек, а когда в ноябре 1927 года была официальная закладка Днепровской ГЭС, работало уже более 10 тысяч человек.
Торжественный митинг состоялся 7 ноября 1927 года, в годовщину Октябрьской революции, на нем присутствовали члены украинского правительства. Чугунную мемориальную доску с текстом на русском и украинском языках забетонировали на месте будущей станции. К концу года задымили трубы временной тепловой станции, поднялось бетонированное здание управления Днепростроя, железные дороги прорезали окрестные холмы.
Механизмов было мало, хотя строительство Днепростроя считалось самым механизированным. Земляные работы в основном выполнялись вручную - грабарями и землекопами, с помощью лопаты, грабарки и тысяч лошадей.
Народ на стройке был разный: бывшие заключенные, бандиты, петлюровцы, воры всех мастей, бывшие белые офицеры, контрабандисты, священники, спекулянты, кулаки, сектанты, участники мятежей, аристократы и прочие. Но больше всего было обыкновенных людей, простых, неприхотливых, стойких.
Все жили в темных бараках. Строительство бараков не поспевало за наплывом людей. Появились женщины, отмечает автор записок, они быстро беременели. Наряду с подготовительными работами по строительству гидростанции, сооружением перемычек для рытья котлованов плотины, развернулись колоссальные работы по строительству жилья. На правом и левом берегах Днепра заложили сразу несколько поселков для семейных и холостяков: Земельный, Мельничный, 159 версты. Американские специалисты жили отдельно в специально выстроенных для них в американском стиле, с гаражами и площадках для тенниса, коттеджах. Для них был открыт магазин " Торгсин".
В руководстве стройки было много специалистов высокого класса прошедших Волховстрой: Гарин, Шредер, Иванов, Марков, Васильев и др. Главным инженером был крупный ученый в области энергетики, участник составления плана ГОЭЛРО Веденеев, начальником Днепростроя - Винтер, инженер и ученый в области строительства и эксплуатации электростанций и энергосистем, волевая, целеустремленная натура.
Говоря о рабочих и руководящих кадрах, Вейде пишет, что он был очень неоднородным. Стройной системы оформления кадров не было, а так как потребность в рабочей силе была большая, то брали кого попало. Многие шли, чтобы получить рабочий номер и поселиться в бараках. Приехало и немало крестьян. Биржа труда не брала их на учет из-за отсутствия документов (паспортов у крестьян тогда не было). В результате появилось много липовых справок, "благодаря" которым притекали воры и беспризорные. Они мешали работать честным рабочим. Пьянство, игра в карты, воровство - процветали. По ночам милиция производила облавы. Тех, кто попался, вывозили километров за сорок и оставляли там.
Особый контингент на стройке составляли грабари, - рабочие, выполнявшие земляные работы. Они нигде не оформлялись, отказывались жить в бараках, а селились без документов в землянках и мазанках на левом берегу в поселке "Кавказ". Однажды милиция задержала двух строительных рабочих, у которых нашла два больших чемодана, набитых печатями и штампами разной величины и назначения. Оказалось, задержанные представляли целую группу изготовителей фальшивых документов, работавшую на грабарском поселке в одной из землянок.
Но была худшая беда, чем воры, - кулачество. Кулаки шли "в народ", читали рабочим газеты и как бы между прочим, роняли фразы: "Днепрострой - это выдумка большевиков", "За все, что берут за границей, платят украинской пшеницей, а если селяне не захотят давать свой хлеб, то и строительству конец" и т. д. Эти нашептывания влияли на настроения в рабочей среде. Особенно верили кулацким наговорам, когда на Днепрострое случались аварии.
Одна из больших аварий произошла весной 1928 года: упал металлический шпунт перемычек правого берега. Пошли слухи о задержке строительства, о том, что "всему конец". Когда выяснилось, что причина аварии - кража врагами социализма тросов крепления, строители с неслыханным энтузиазмом взялись за работу и на 18-й день поставили шпунты на место. Стройка ни на один день не была отсрочена.
Но не только кулаки и воры поспешали на Днепрострой. В Малороссию двинулись бывшие князья, помещики, офицеры и прочие чуждые элементы. Помогали им в этом и родственные связи с частью специалистов стройки. Все отделы и подотделы заполнились вельможными родственниками. В апреле 1929 года "Правда" опубликовала указание партийных органов о чистке советского аппарата от разложившихся морально, бюрократов, саботажников, взяточников, вредителей, подкулачников. Было указано на замену их новыми кадрами, на необходимость подготовки выдвиженцев из передовых работников. При этом пролетарское происхождение и партийность не являлись страховкой от чистки. На Днепрострое тоже были такие, кто вызывал подозрения. На стройке случались необъяснимые аварии поездов, сходы их с рельс, грубейший бюрократизм в отделах и прочее. Шли разговоры о подкопах под склад взрывчатых веществ на правом берегу.
Результатом чистки стало и создание отдела найма и увольнения, в который на должность заведующего учетом перевели и Вейде. Борис Александрович подробно рассказывает, как в течение кропотливой трехмесячной работы вчетвером просматривали тысячи всевозможных рабочих списков, приводя в порядок запутанную и запущенную систему кадрового учета. В результате любую справку о каждом работнике стройки можно было дать за пять минут. На этом чистка не закончилась. "Перетряхивался" каждый работник: посылались письменные запросы по местам прежних работ, местам жительства, запросы в архивы. Так обнаружились еще многие "бывшие", а ныне тихие, исполнительные, скромные внешне сотрудники. Кого-то после этого арестовали, кого-то сняли с работы. В мае 1932 года в отделе найма был задержан совершенно безобидный с виду Леонтий Бычек. Сопротивлялся он отчаянно, даже вытащил из голенища длинный нож, каким режут свиней. Его насилу скрутили и обезоружили. У Бычека оказались липовые документы на бланках сельсовета и серебряные часы с надписью: "Вахмистру Бычек за верную службу. Николай II". Бычека арестовали.
Движение рабочих кадров на Днепрострое было огромное. Только в 1932 году приняли более 90 тысяч человек, а уволили 60 тысяч. Понадобилось много усилий отдела найма и увольнения, чтобы обработать эти колоссальные потоки людей и разместить их на стройке.
Высокие темпы строительства поражали мир. Бородатые мужики в лаптях, молодежь со значками КИМа (коммунистический интернационал молодежи) на косоворотках, мужчины и женщины показывали чудеса самоотверженности и неутомимости, удивляя даже американцев. В течение 1929 года предстояло уложить громадное количество бетона в левом протоке -106 тысяч кубометров. Если бы это не удалось, стройка потеряла бы целый год. Представители германской консультации заявили: максимум можно уложить 75-80 тысяч кубов. Американцы считали, люди не в состоянии перейти на трехсменную укладку бетона. Но главный инженер Веденеев, поддержанный всем коллективом строителей, приступил к выполнению своего плана. Работа в три смены была налажена, программа бетонирования выполнена досрочно.
В то время не было никаких механизмов по укладке бетона. Уплотнение масс бетона проводилось ногами. Каждую бадью бетона равномерно размещали по котловану и утаптывали. Это был тяжелый труд, занимались им в большинстве женщины, а их не хватало.1930-й стал годом большого бетона. Надо было уложить 500 тысяч кубометров бетона. На это мобилизовали весь коллектив. На стройке бывали выездные редакции "Правды" и "Коммуниста". При "завоевании" среднего протока потребовалось одновременно 800 каменоломов. Их не было. Механизмы оказались под угрозой бездействия. Затем возникла угрозы промыва перемычек. Был создан штаб по ликвидации прорыва, объявлен сбор добровольцев. В котлован пошли рабочие запорожских заводов, студенты, крестьяне, чекисты, партработники. Многие ежедневно отрабатывали по четыре часа после основной смены. Закончив уборку камня в котловане, каждый мог получить в столовой тарелку пшенной каши с салом (хлеба не было). Американцы, стоя на площадке у спуска в котлован, изумлялись этому невиданному энтузиазму людей и как-то, следуя всеобщему порыву, спустились в котлован и сами отработали традиционные четыре часа.
К середине мая 1931 года все бычки плотины были построены до верха. Проложенные по ним с обоих берегов железнодорожные пути сомкнулись. В это же время на правом берегу шел монтаж турбин в машинном зале.Днепрострой стал самой механизированной стройкой страны, хотя большая часть работ производилась вручную. Здесь было задействовано много кранов, дерриков, паровозов, сложных механизмов камнедробильного и бетонных заводов. Впервые в стране начал работать экскаватор по разработке скалы. Широкое распространение получили автогенная резка и сварка, электросварка, аппараты для стыковки арматуры и многие другие механизмы, впервые примененные в строительстве, - пишет Борис Вейде в своем дневнике. Для ликвидации дефицита кадров организовали много различных курсов и школ. Были созданы рабфак и два института - строительный и энергетический. Школы, курсы, институты посещались в большинстве трудящимися без отрыва от производства. "Как-то в "Правде" за 2 августа 1932 года мне попалось высказывание Бернарда Шоу: "Все, что пишут буржуазные газеты о СССР - вранье, вранье и еще раз вранье", - пишет Вейде. И дальше рассуждает о том, что заграничным трепачам и болтунам неведомо, что на Днепрострое создана школа новых методов организации работ крупного строительства, что кроме крупнейшей ГЭС в степи вырастает комплекс современных металлургических предприятий.
Утром 28 марта 1932 года лучшими ударниками Днепростроя была замешана на бетонном заводе, перевезена на плотину, опущена и уложена последняя бадья бетона в гребенку плотины. Перед наполнением водохранилища оказалось, что между 32 и 33 бычками плотины на глубине 30 метров ниже бетонной кладки - гнилая скала. Это могло вызвать усиленную фильтрацию и гибель плотины. Возникла опасность задержки подъема воды в водохранилище. Американцы предлагали одно, немцы - другое. Инженер Росинский прогнал иностранцев с площадки и принял предложение бурить площадку и скалу до материка, а затем нагнетать туда цемент под давлением. Так и сделали. Достигнув скалы, вогнали в неё 60 вагонов лучшего новороссийского цемента и навек ликвидировали плавун.
10 октября 1932 года состоялся митинг по случаю пуска ДГЭС. Прибыло 118 представителей прессы, из них 36 зарубежных. Пусковая площадка была заполнена тысячами делегатов крупнейших фабрик и заводов Союза, колхозниками, представителями советской общественности, иностранными гостями из разных стран. Среди гостей - партийные вожди Орджоникидзе, Калинин, Косиор, Чубарь. Вот как описывает Вейде продолжение торжеств. "Два дня шли банкеты в ресторанах правого и левого берега. Был богатый выбор блюд, были и вина из подвалов Массандры. Демократия была полная: рядом с прославленным комбригом сидел рядовой колхозник, с академиком чокался монтажник. М.И. Калинин сидел во главе стола. В конторах отделов стояли столы с водкой, мясом, хлебом. Любой мог выпить, закусить по своему вкусу и потребностям. А затем в клубе на правом берегу в дружеской обстановке, без помпезности Калинин вручил ордена многим руководителям стройки и передовым работникам. Вручение наград Калинин сопровождал народными присказками и прибаутками. Например, вручая А.Г. Штумпфу грамоту о присвоении ему звания инженера-механика, он сказал: "Ну, вот, не учившись, в люди вышел!". Он был подкупающе прост".
Далее в дневнике идет речь об окончании работ по судоходному шлюзу. Первый пароход по нему - "Софья Перовская" - прошел 1 мая 1933 года. К тому, что рассказал Вейде, стоит добавить: пуск Днепрогэса мог состояться на месяц-полтора раньше. Сталин, которого пригласили присутствовать на событии, ответил, что очень занят. И посоветовал совместить пуск станции с днем рождения начальника Днепростроя. А родился Александра Винтер 10 октября 1878 года.
Гаев Юрий Александрович
Выдержки из дневника участника строительства плотины – Бориса Вейде.
Здесь интересна психология автора, и его видение стройки.
Весьма занятное чтение. Образование автор получил сильно после.
Проработав более четырех лет на Запорожском авторемонтном заводе, в сентябре 1927 года Борис Вейде ушел на строительство гидростанции.
Он пишет: "На территории колонии Кичкас, куда я пришел устраиваться на работу, моим глазам предстала такая картина: бараки, палатки, сотни людей, подвод, тачанок, дымящиеся костры. "Учрабсила" находилась в помещении бывшей часовни на холме. Три дня ходил я по многочисленным отделам Днепростроя, но безуспешно. Надо было иметь протекцию, чтобы получить какую-нибудь работу в аппарате.
У меня не было протекции, поэтому я поступил каменоломом в земельно-скальный отдел. Вручную мы кололи гранит на берегу Днепра. Норму на 2 рубля 50 копеек в день я выполнял. Возвращался домой в Запорожье пешком за шесть километров. Здорово уставал. Вскоре перевелся рабочим железнодорожных путей. Это была более осмысленная работа, и ее результаты мы видели ежедневно. Здесь я проработал месяц".
Постройком гидротехнического отдела начал выпускать стенгазету "Плотина", Вейде был и корреспондентом, и оформителем. Инициативного рабочего заметили и перевели в контору земельно-скального отдела. "В конторе бытовали патриархальные дореволюционные нравы, - пишет Борис Вейде. - Начальник отдела А.В. Будасси, отличный инженер по строительству дорог, свою команду привез с собой. Все пронизывала атмосфера угодничества, подхалимажа, протекционизма. На работу сюда принимали только "своих".
Гидротехническим отделом руководили опытные инженеры-гидротехники Г.С. Веселаго и Ф.С. Салов. На стройке говорили, что оба они - сыновья царских адмиралов. В аппарате работали надменные Александров, Партельман, Берг, Растопчина - недобитые аристократы (Растопчина - бывшая графиня). На местных жителей они смотрели, как на туземцев. Коммунистов в конторе было очень мало, и их иронически называли "товарищами". Было похоже, что я попал в дореволюционное царское учреждение".
Борис Вейде описал банкет, организованный как-то в медсанчасти Днепростроя: "В углу большого зала горит лампадка перед иконой святого Николая. На противоположной стороне - портреты Николая II и его супруги. Посередине комнаты - роскошно сервированный стол. Масса дорогих вин и закусок. Вокруг стола - гости в костюмах 1915 года, дамы в шелках и бриллиантах. Сплошное столбовое дворянство. Выпили, пропели "Боже, царя храни". Как будто и не было революции 1917 года. Однако этот тайный банкет, со слов очевидцев, стал известен широким массам".
В бараках, где жили строители, процветали пьянство и воровство
Размах строительства поражал: в марте, когда стройка только начиналась, работало всего 650 человек, а когда в ноябре 1927 года была официальная закладка Днепровской ГЭС, трудилось уже более 10 тысяч человек. Торжественный митинг по поводу закладки станции состоялся 7 ноября 1927 года, в годовщину Октябрьской революции. На нем присутствовали члены украинского правительства. Чугунную мемориальную доску с текстом на русском и украинском языках забетонировали на месте будущей станции. К концу года задымили трубы временной тепловой станции, поднялось бетонированное здание управления Днепростроя, железные дороги прорезали окрестные холмы. Механизмов было мало, хотя строительство Днепровской ГЭС считалось самым механизированным. Земляные работы в основном выполнялись вручную - грабарями и землекопами, с помощью лопаты, грабарки и тысяч лошадей. Народ на стройке, как записывал Вейде, был разный: бывшие заключенные, бандиты, петлюровцы, воры всех мастей, бывшие белые офицеры, контрабандисты, священники, спекулянты, кулаки, сектанты, участники мятежей, аристократы.
Все рабочие жили в темных бараках. Бригады пополнялись так стремительно, что не успевали строить новые бараки. Появились женщины, отмечает автор записок. Наряду с подготовительными работами по возведению гидростанции развернулось строительство жилья. На правом и левом берегах Днепра заложили сразу несколько поселков для семейных и холостяков: Земельный, Мельничный, 159-й версты.
Специалисты, приехавшие из Соединенных Штатов, жили отдельно в специально выстроенных для них в американском стиле коттеджах, с гаражами и площадках для тенниса. Для них был открыт магазин "Торгсин".
Руководили стройкой специалисты высокого класса. Многие из них прошли Волховстрой: Гарин, Шредер, Иванов, Марков, Васильев. Главным инженером был крупный ученый в области энергетики, участник составления плана ГОЭЛРО Веденеев, начальником Днепростроя - Винтер, инженер и ученый в области строительства и эксплуатации электростанций и энергосистем, волевой, целеустремленный человек.
Говоря о рабочих и руководителях, Вейде пишет, что стройной системы оформления кадров не было, а так как потребность в рабочей силе была большая, то брали кого попало. Многие шли, чтобы получить рабочий номер и поселиться в бараке. Приехало и немало крестьян. Биржа труда не брала их на учет из-за отсутствия документов (паспортов у крестьян тогда не было). В результате появилось много липовых справок, с которыми в бригады попадали воры и беспризорные. Они мешали работать честным людям. Процветали пьянство и воровство. По ночам милиция производила облавы. Тех, кто попался, вывозили километров за сорок от стройки и оставляли.
Особый контингент на стройке составляли грабари - рабочие, выполнявшие земляные работы. Они нигде не оформлялись, отказывались жить в бараках, а селились без документов в землянках и мазанках на левом берегу в поселке "Кавказ". Однажды милиция задержала двух строителей, у которых были найдены два больших чемодана, набитые печатями и штампами. Оказалось, задержанные представляли целую группу изготовителей фальшивых документов. Так была раскрыта тайна поселка грабарей. Но была еще одна большая беда, фиксирует Борис Вейде, - кулачество.
Кулаки, пишет автор дневника, шли "в народ", читали рабочим газеты и, как бы между прочим, роняли фразы: "Днепрострой - это выдумка большевиков", "За все, что берут за границей, платят украинской пшеницей, а если селяне не захотят давать свой хлеб, то и строительству конец" и так далее. Эти нашептывания влияли на настроения в рабочей среде. Особенно верили кулацким наговорам, когда на стройке случались аварии.
Одна из крупных аварий произошла весной 1928 года: упал металлический шпунт перемычек правого берега. Пошли слухи о задержке строительства, о том, что "всему конец". Когда выяснилось, что причина аварии - кража врагами социализма тросов крепления, строители с неслыханным энтузиазмом взялись за работу и на 18-й день поставили шпунты на место. Стройка ни на один день не была отсрочена.
В результате кадровой чистки с работы сняли сотни человек, "чуждых великому всенародному строительству"
В Украину на Днепрострой двинулись также бывшие князья, помещики и офицеры. Устроиться на работу им помогали родственные связи со специалистами стройки. Все отделы и подотделы заполнили вельможные родственники, с возмущением отмечает Вейде. В апреле 1929 года "Правда" опубликовала указание партийных органов о чистке советского аппарата от морально разложившихся бюрократов, саботажников, взяточников, вредителей, подкулачников.
Было указано заменять их новыми кадрами и готовить выдвиженцев из передовых работников.
При этом пролетарское происхождение и партийность не являлись страховкой от чистки. На стройке случались необъяснимые аварии поездов, грубейший бюрократизм в отделах и прочее. Шли разговоры о подкопах под склад взрывчатых веществ на правом берегу.
Обнаружили ряд лиц, скрывавшихся под маской участников строительства. Скажем, заведующий материальным складом Тупиков оказался в прошлом полковником армии Деникина, кладовщик Архипов - бывшим жандармом, руководитель медсанотдела Щегольская - женой адвоката Керенского, бежавшего в Польшу, заместитель начальника материального отдела Розенштейн - меньшевиком, спекулянтом валютой в период голода, а помощник бухгалтера Хоруженко - петлюровцем. В ходе чистки сняли с работы 233 человека, многих переместили по должности. Результатом "чистки" стало и создание отдела найма и увольнения, в который на должность заведующего учетом перевели Вейде.
Борис Александрович подробно рассказывает, как в течение трех месяцев четверо сотрудников отдела кропотливо просматривали тысячи списков рабочих, приводя в порядок запутанную и запущенную систему кадрового учета. В результате любую справку о каждом работнике стройки можно было выдать за пять минут. Однако на этом "чистка" не закончилась. "Перетряхивали" каждого работника: посылали письменные запросы на места прежней работы, жительства, в архивы. Так обнаружилось еще много "бывших", а ныне тихих, исполнительных, внешне скромных сотрудников. Кого-то после этого арестовали, кого-то сняли с работы.
В мае 1932 года в отделе найма был задержан совершенно безобидный с виду Леонтий Бычек. Сопротивлялся он отчаянно, даже вытащил из голенища длинный нож, каким режут свиней. Его насилу скрутили и обезоружили. У Бычека оказались липовые документы на бланках сельсовета и серебряные часы с надписью: "Вахмистру Бычеку за верную службу. Николай II". Бычека арестовали.
Движение рабочих кадров на Днепрострое было огромное. Только в 1932 году приняли более 90 тысяч человек, а уволили 60 тысяч.
Огромные массы бетона в котлованах рабочие уплотняли ногами
Бородатые мужики в лаптях, молодежь со значками КИМа (коммунистический интернационал молодежи) на косоворотках, мужчины и женщины показывали чудеса самоотверженности и неутомимости, удивляя даже американцев. В течение 1929 года предстояло уложить громадное количество бетона в левом протоке - 106 тысяч кубометров.
Если бы это не удалось, стройка потеряла бы целый год. Представители немецкой консультации заявили: можно уложить максимум 75-80 тысяч кубометров. Американцы считали, что люди не в состоянии перейти на трехсменную укладку бетона. Но главный инженер Веденеев, которого поддержал весь коллектив строителей, приступил к выполнению своего плана. Работа в три смены была налажена, программа бетонирования выполнена досрочно.
В то время не было механизмов по укладке бетона. Массы бетона уплотняли ногами. Этим тяжелым трудом занимались в основном женщины. В 1930 году нужно было уложить 500 тысяч кубометров бетона. На это мобилизовали весь коллектив. На стройке часто бывали выездные редакции "Правды" и "Коммуниста".
Для "завоевания" среднего протока реки потребовалось 800 каменоломов. Их не было. Механизмы оказались под угрозой бездействия. Могло промыть перемычки. Был создан штаб по ликвидации прорыва, объявлен сбор добровольцев. На помощь пришли рабочие запорожских заводов, студенты, крестьяне, чекисты, партработники. Многие ежедневно отрабатывали по четыре часа после основной смены. 
Закончив уборку камня в котловане, каждый мог получить в столовой тарелку пшенной каши с салом (хлеба не было). Американцы, стоя на площадке у спуска в котлован, изумлялись невиданному энтузиазму людей и однажды, следуя всеобщему порыву, спустились в котлован и сами отработали традиционные четыре часа.
К середине мая 1931 года все бычки плотины были построены до верха. Проложенные по ним с обоих берегов железнодорожные пути сомкнулись. В это же время на правом берегу шел монтаж турбин в машинном зале. В строительстве было задействовано много кранов, дерриков, паровозов, сложных механизмов камнедробильного и бетонных заводов.
Впервые в стране начал работать экскаватор по разработке скалы. Широкое распространение получили автогенная резка и сварка, электросварка, электростыковые аппараты для стыковки арматуры и другие механизмы, пишет Борис Вейде в своем дневнике.
Для ликвидации дефицита кадров организовали много разных курсов и школ. Были созданы рабфак и два института - строительный и энергетический. Школы, курсы, институты трудящиеся посещали в основном без отрыва от производства. "Как-то в "Правде" за 2 августа 1932 года мне попалось высказывание Бернарда Шоу: "Все, что пишут буржуазные газеты о СССР - вранье, вранье и еще раз вранье", - пишет Вейде. И дальше рассуждает о том, что заграничным трепачам и болтунам неведомо, что на Днепрострое создана школа новых методов организации работ крупного строительства, что, кроме крупнейшей ГЭС, в степи вырастает комплекс современных металлургических предприятий.
По рекомендации Сталина, пуск ГЭС приурочили ко дню рождения начальника Днепростроя.
Утром 28 марта 1932 года ударниками Днепростроя последняя бадья бетона была привезена с завода и уложена в гребенку плотины. Перед наполнением водохранилища оказалось, что между 32-й и 33-й бычками плотины, на 30 метров ниже бетонной кладки - гнилая скала. Это могло вызвать усиленную фильтрацию и гибель плотины. Возникла опасность задержки подъема воды в водохранилище. Американцы предлагали одно, немцы - другое. Инженер Росинский прогнал иностранцев с площадки и принял предложение бурить площадку и скалу до материка, а затем нагнетать туда цемент под давлением. Так и сделали. Достигнув скалы, вогнали в нее 60 вагонов лучшего новороссийского цемента и навек ликвидировали плавун.
10 октября 1932 года состоялся митинг по случаю пуска ДнепроГЭС. Прибыло 118 представителей прессы, из них 36 зарубежных. На пусковой площадке толпились тысячи делегатов крупнейших фабрик и заводов Союза, колхозники, представители советской общественности, иностранные гости. Присутствовали также партийные вожди: Орджоникидзе, Калинин, Косиор, Чубарь.
История ДнепроГЭСа. Строительство.
Хочу рассказать вам о самых масштабных стройках времен Советского Союза, которых было очень-очень много. Одним из них является детище первой пятилетки - ДнепроГЭС, один из символов отечественной энергетики
ДнепроГЭС, Днепровская гидроэлектростанция— пятая, старейшая, ступень каскада гидроэлектростанций на реке Днепр. Электростанция находится в городе Запорожье ниже днепровских порогов. Входит в состав «Укргидроэнерго».
Сегодня Днепрогэс как объект энергетики не воспринимается всерьез. Чего стоит его мощность 650 МВт по сравнению, например, с мощностью 18200 МВт китайской ГЭС под названием « », которая, правда, еще только строится. Да что там современный Китай, даже построенная в США в 1936 году ГЭС под названием «Дамба Гувера » имеет мощность 2074 МВт, причем поглазеть на это индустриальное чудо высотой 221 метр каждый год приезжают около миллиона человек. А вот поехать полюбоваться на памятник первым советским пятилеткам Днепрогэс почти никого не тянет. Видимо, время его прошло безвозвратно.
Однако история строительства Днепрогэса
очень интересна. С проектом строительства Днепрогэса связано множество мифов и легенд. Утверждается, например, что первый проект Днепрогэса, подготовленный инженером Генрихом Графтио, в 1905 году оказался на столе императора Николая ІІ, но царь недооценил перспективы гидроэнергетики. Казалось бы, что тут особенного? На то он и царь, чтобы тормозить научно-технический прогресс. Это еще что, вот в 1913 году епископ Самарский и Ставропольский Симеон докладывал графу Орлову-Давыдову: «На ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить Божий мир в жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии».
Почему епископ считал строительство самарской дамбы крамолой? Потому что при этом были бы затоплены церкви и кладбища, что на протяжении всей истории человечества считалось кощунством. Царь отказался от строительства Днепрогэса по той же причине, хотя проект инженера Генриха Графтио предусматривал сооружение трех последовательных плотин и затопление сравнительно небольшой территории.
Но пришли другие времена — в 1920 году тот самый Глеб Кржижановский, которого епископ Симеон назвал богоотступником, возглавил комиссию по разработке государственного плана электрификации России (ГОЭЛРО). Этот план, рассчитанный на 10 — 15 лет, предусматривал строительство тридцати районных электростанций общей мощностью 1,75 млн. КВт, в том числе десяти ГЭС. Насколько можно судить, строительство такого грандиозного сооружения, как Днепрогэс, план не предусматривал. Когда же родилась идея строить плотину высотой 62 метра, под которую понадобилось затопить не только церкви и кладбища, но даже поселки и поля? Сейчас авторы панегириков, посвященных Днепрогэсу, захлебываясь от восторга, рассказывают о том, что вопрос о строительстве Днепрогэса решался на специально созванном зимой 1927 года заседании политбюро ВКП(б). Судя по их рассказам, спорили на этом заседании об одном — самим строить Днепрогэс
или привлечь к этому делу иностранные фирмы. Дискуссия длилась несколько часов, пока, наконец, Сталин проникновенно не обратился к строителям: «Какое ваше мнение, товарищи?» После недолгих размышлений начальник строительства Шатурской ГРЭС Александр Винтер ответил: «Нужно строить своими силами». Вождь внимательно посмотрел в глаза Винтеру и подвел итог обсуждения: «Хорошо, будем строить сами».
Легенда, конечно, красивая, но не совсем понятно, о чем так долго спорили. Может быть, речь шла о заключении договора с турецкими строителями? Или об использовании импортных турбин и привлечении консультантов из-за рубежа? А в итоге решили, стало быть, обойтись своими силами? Но почему же тогда на плотине Днепрогэса были установлены американские турбины, а шеф-консультант Днепростроя полковник Хью Купер был даже награжден орденом Трудового Красного Знамени? На фото Хью Купер на фоне Днепрогэс:
И кстати, почему ссылки даются на мнение какого-то Винтера, не имеющего ни малейшего представления о гидротехнических характеристиках реки Днепр, а не на автора проекта Генриха Графтио? Кстати, замечательный инженер Графтио известен также тем, что именно он разработал проект электрификации крымской железной дороги.
На самом деле речь на заседании политбюро шла о другом: строить три плотины или одну, затапливая огромную территорию, на которой живут около 50 тысяч человек. Генрих Графтио отстаивал свой проект, но Сталин отдал предпочтение другому, предусматривающему возведение грандиозного Днепрогэса. Автором этого проекта был ученик Графтио — Иван Александров. Он был назначен главным инженером Днепростроя. Возглавил строительство Александр Винтер.
Почему же Сталину пришелся по душе именно Днепрогэс? Может быть, одна огромная плотина выдавала больше электроэнергии, чем три маленьких? Как раз наоборот: проект Графтио обещал электроэнергии на треть больше. Кроме того, его осуществление было на треть дешевле и проще. И кстати, судоходство по Днепру три плотины обеспечивали бы ничуть не хуже, чем одна. Видимо, вождь руководствовался вовсе не экономическими соображениями. Не намеревался ли он построить символ могущества и нерушимости Страны Советов? В пользу этого предположения свидетельствует то, что Сталин очень внимательно относился к тому, как будет выглядеть Днепрогэс снаружи. Сейчас в буклетах, посвященных истории Днепрогэса, можно прочитать о том, что это сооружение представляет собой замечательный шедевр архитектуры и что его архитектором был основоположник советского конструктивизма Виктор Веснин. Однако по художественным критериям конструктивизма длинный симметричный фасад Днепрогэса, облицованный к тому же рустованным камнем, никак не может считаться шедевром. Любопытно, что в ходе обсуждения проектов Хью Купер заявил о том, что он «лучше ляжет живым в гроб, чем увидит эту станцию выстроенной по проекту группы Веснина». Не исключено, что это заявление и побудило конкурсную комиссию под председательством Авеля Енукидзе выбрать проект Веснина, в который по ходу дела были внесены коррективы в виде того же рустованного камня. К этому камню, как известно, очень благоволил Сталин, приказав облицевать им чуть ли не пол-Москвы.
8 марта 1927 года первые строители прибыли в Запорожье, а через неделю на правобережной скале Любви (сейчас там расположен машинный зал ГЭС) затрепетало красное полотнище с надписью «Днепрострой начат!».
И здесь надо отдать должное Александру Винтеру — первым делом он занялся бытовыми вопросами. На правом берегу была построена общественная столовая, рассчитанная на восемь тысяч обедов в день. Оборудование для столовой закупили в Германии. К 1928 году построили пять поселков для строителей на правом берегу Днепра и один на левом. Всего было построено 658 домов, общежитий и бараков, амбулатория, фильтрационная и пожарная станции, зимний и летний театры, школа, детсад и многое другое. У Винтера был прямолинейный и резкий характер. Ходил он в высоких сапогах, всюду заглядывал, щупал все руками, давал указания относительно малейших пустяков. Устраивал скандалы, когда видел какое-то безобразие. Требовал от местного исполкома запретить продажу водки. Когда же за ней ехали в окрестные села, Винтер отправил телеграмму правительству УССР: ”Прошу запретить продажу водки во всем районе”. У него не было семьи, а на Днепрогэсе он поседел.
В проспектах обязательно упоминается и о том, что к строительству Днепрогэса не привлекались заключенные. Иными словами, любой строитель мог при желании уволиться и отправиться домой? Нет, не мог. Фактически строители находились на положении заключенных. Правда, поначалу у них хотя бы были сносные жилищно-бытовые условия. Но если в ноябре 1927 года на строительстве работали 13 тысяч человек, то в октябре 1931 года уже 43 тысячи, а в 1932 году 63 тысячи строителей. И это без учета членов их семей. В итоге условия жизни рабочих Днепростроя стали ужасающими. На фото группа ударников-плотников из бригады Щербакова, которые работали на строительстве
Что касается условий труда строителей, то о том, насколько они были тяжелыми, даже спорить не приходится. Сейчас в потерны — огромные бетонные тоннели в чреве Днепрогэса — ежесекундно просачивается всего лишь стакан воды, что свидетельствует об очень высоком качестве бетона. Еще бы ему не быть высоким, ведь строители Днепростроя круглый год месили его ногами. Американские консультанты даже заключали пари — как долго выдержат люди такую каторжную работу. Известно, что при строительстве «Дамбы Гувера», где широко применялись экскаваторы и бетономешалки, погибли 96 рабочих. Сколько строителей Днепростроя преждевременно ушли из жизни, никто не считал.
Строительство Днепрогэс
За всю историю строительства Днепрогэса случались и аварии. Одна из самых крупных произошла весной 1928-го: упал забор из металлических шпунтов. Пошли слухи о диверсии. Но выяснилось, что аварию вызвало разворовывание крепежных тросов. Через 18 дней шпунты установили на место, а строительство не прекращалось ни на час. Оборот рабочей силы тоже не прекращался. На протяжении 1932 года на стройку приняли 90 тыс. человек, а уволили — 60 тыс.
Торжественное открытие Днепрогэса назначили на 1 октября 1932 года. Ожидали приезда руководителя государства Иосифа Сталина. Однако он посоветовал объединить пуск объекта с днем рождения начальника строительства — 10 октября. На пуск прибыли председатель Всесоюзного центрального исполнительного комитета Михаил Калинин, нарком промышленности Серго Орджоникидзе, первый секретарь ЦК КП(б) В Станислав Косиор, французский писатель Анри Барбюс. Из воспоминаний свидетеля, ”два дня шли банкеты в ресторанах на правом и левом берегу. На столах — большой выбор блюд, вина из подвалов Массандры. Демократия была полная: рядом с прославленным комбригом сидел рядовой колхозник, с академиком чокался монтажник. В конторах отделов стояли столы с водкой, мясом, хлебом. Кто-угодно мог выпить и закусить, сколько душа пожелает!”
На фото: приглашение на открытие Днепрогэса, агитплакат и толпы народа на демонстрации
— Я никогда не забуду минуты, когда монтаж машин Днепрогэса был закончен и Винтер взялся за рубильник, чтобы пустить первый ток, — вспоминал американский консультант Хью Томпсон. — Я сказал ему: ”Мистер Винтер, суп готов”. На глазах у него были слезы. Мы расцеловались по русскому обычаю.
К слову о супе — на приобретение турбин фирмы «Ньюпорт Хьюз» пошли деньги, вырученные от продажи за рубеж не только художественных ценностей Эрмитажа, но и зерна, в том числе семенного фонда. Вследствие этого вскоре после строительства Днепрогэса в Украине и Поволжье разразился массовый голод. Вот такой ценой на полтора года позже намеченного срока и был построен этот индустриальный гигант, который стал визитной карточкой социализма. Между прочим, нигде и никогда не указывалась колоссальная стоимость этого объекта — в нынешних ценах около $200 миллиардов. На эти деньги в то время можно было построить добрую сотню тепловых электростанций, каждая из которых по мощности равнялась бы Днепрогэсу.
В 1941 году при отступлении Красной армии Днепрогэс пришлось взорвать. В буклетах утверждается, что при взрыве Днепрогэса погибли исключительно гитлеровцы. Гражданское население, жившее ниже по течению Днепра, видимо, было заранее оповещено о скором подрыве 60-метровой плотины. Решение о восстановлении Днепрогэса было принято в начале 1944 года. Для начала предстояло расчистить завалы, масса которых составляла четверть миллиона тонн раздробленного бетона. Инструменты в основном были все те же — кирка и лопата. Но уже 7 июля 1944 года в разрушенную плотину был уложен первый кубометр бетона. Его опять месили ногами, причем на стройке преимущественно работали женщины. Рабочий день продолжался 12 — 15 часов. Выходных не было. За смену бригада из 15 девчат укладывала до двухсот кубометров бетона. Бывший бригадир бетонщиц Полина Павловна Шило вспоминала: «Мы как бетонщицы получали в день по 1 кг хлеба. Это больше, чем получали, скажем, подсобные рабочие, но работа же очень тяжелая была. А еще карточки нам выдавали, которые мы отоваривали сухим пайком. Ни сахара, ни мяса, конечно, не было. На работу еще привозили горячее — какую-то баланду. Вот и все питание. Зарплату еще получали, копейки какие-то. Но купить на них ничего мы не могли. В магазине ничего не было, а на базаре дорого». Очередной датой рождения Днепрогэса стало 3 марта 1947 года, когда был пущен первый гидроагрегат станции мощностью 72 МВт.
В завершении же стоит рассказать, в каком состоянии находится ДнепроГЭС в нынешнее время.
В 80х годах турбины Днепрогэса начали разваливаться. Был, как и полагается, подготовлен проект, предполагавший полную замену оборудования — турбин, генераторов, металлоконструкций, плотинных кранов. В итоге мощность Днепрогэса должна была возрасти с 650 до 800 МВт. Однако пока проект согласовывали, СССР прекратил свое существование. Пришлось отложить модернизацию ГЭС до лучших времен. Таковые наступили лишь в 1997 году, да и то лишь отчасти. От прежних масштабов модернизации пришлось отказаться, ограничившись более экономичным вариантом: заменили только турбины, трансформаторы остались старые, генераторы тоже. Интересно, что на этот раз закупили французские турбины, причем позаимствовали у французских инженеров, осуществлявших монтаж, обычай называть агрегаты женскими именами. Так что сейчас на Днепрогэсе работают «Надежда», «Людмила», «Виктория» и реконструированная турбина «Валентина».
Фото Днепрогэса ночью
В настоящее время действует ограничение скорости движения по мосту -30 км в час. К такому решению пришли из-за вердикта ученых столичного института «Проектстальконструкция», которые после экспертизы бетонного гидроисполина пришли к выводу, что часть автоперехода находится в предаварийном состоянии. А ведь именно по этим транспортным полосам плотины движутся троллейбусы и большегрузные автомобили.
В последнее время у жителей города достаточно поводов для волнений за дальнейшую судьбу «гордости советской электрофикации». 77-летний Днепрогэс все чаще преподносит неприятные сюрпризы. Время от времени в его бетонном теле появляются трещины, что говорит о пошатнувшемся здоровье «старика».
Но одно из последних заявлений ученых Днепропетровского Национального горного университета способно повергнуть в шок не только запорожцев, но и всю Украину. Якобы, геологи «по косвенным признакам» установили, что под Днепрогэсом может находиться геологический разлом. И есть угроза, что плотина разрушится от малейшего движения земной коры. Последствия, которые предрекают ученые от возможного техногенного происшествия, покруче фильмов ужасов. Ведь ниже по течению Днепра находится Запорожская АЭС…Поэтому не исключают, что Днепрогэс придется разрушить. Хотя запорожские мостовики опровергают информацию о возможном катаклизме, и убеждают, что местные специалисты эксплуатационной службы неусыпно следят за техническим состоянием Днепрогэса, местные власти решили перестраховаться и с помощью украинских и иностранных специалистов выяснить точно: есть ли разлом под плотиной. А пока веских доказательств тектонического разлома под плотиной нет, запорожские власти просят не создавать бурю в стакане, и не пугать людей зря. По словам директора Днепрогэса, плотина гидроэлектростанции отвечает всем эксплуатационным требованиям. Решением межведомственной комиссии она допущена к эксплуатации с оценкой «нормальное состояние». Станция работает в проектных режимах, поддерживая на должном уровне экологические, технологические и судоходные нормы, заверил он. Начальник управления Государственной инспекции гражданской защиты и техногенной безопасности Главного управления МЧС Украины в Запорожской области Евгений Соловьев отметил, что поскольку плотина относится к перечнютехногенноопасных объектов, разработаны планы ликвидации чрезвычайной ситуации. «Но, как свидетельствуют расчеты, даже в самом неблагоприятном случае авария на гидросооружении не вызовет затопления Запорожской атомной электростанции, расположенной ниже по течению Днепра. Согласно проекту, АЭС сооружена на возвышенности».
Стоит ли верить словам чиновников, или нет, я не берусь решать. Особенно после аварии, которая произошла на Саяно-Шушенской ГЭС. По словам чиновников, в аварийном состоянии находится лишь проезжай часть плотины, разрушение которой не приведет к разрушению самой дамбы. В любом случае, необходимы деньги на ремонт самой проезжей части, а так же на строительство новых мостов, с целью разгрузки движения по плотине.
На удивление, материала по истории строительства Днепрогэс довольно мало. Часть информации я откопал на сайте первой крымской 1k.com.ua, фото искал по крупицам в инете. Если тема вам интерестна, в дополнении на следующей странице очень интерестные свидетельства очевидца стройки.
В дополнение приведу выдержки из дневника участника строительства плотины - Бориса Вейде.
Материал, предлагаемый читателям, написан "по мотивам" дневниковых записей Бориса Вейде, который участвовал в великой стройке от начала и до конца, пройдя путь от рабочего до солидного уровня "кадровика". После завершения строительства в Запорожье был переведен в Пермь на сооружение Камской ГЭС, где продолжал вести дневники. Свои записи и фотоальбом Борис Вейде оставил сыну Феликсу (недавно умершему), который жил в Ивано-Франковске. Понимая значение документов, Феликс передал их в Запорожье своему другу Арику Печерице. Тот и разрешил корреспонденту "ФАКТОВ" ознакомиться с дневниками.
Чтоб получить должность в аппарате Днепростроя, нужно было иметь протекцию
Проработав более четырех лет на Запорожском авторемонтном заводе, в сентябре 1927 года Борис Вейде ушел на строительство гидростанции. Он пишет: "На территории колонии Кичкас, куда я пришел устраиваться на работу, моим глазам предстала такая картина: бараки, палатки, сотни людей, подвод, тачанок, дымящиеся костры. "Учрабсила" находилась в помещении бывшей часовни на холме. Три дня ходил я по многочисленным отделам Днепростроя, но безуспешно. Надо было иметь протекцию, чтобы получить какую-нибудь работу в аппарате. У меня не было протекции, поэтому я поступил каменоломом в земельно-скальный отдел. Вручную мы кололи гранит на берегу Днепра. Норму на 2 рубля 50 копеек в день я выполнял. Возвращался домой в Запорожье пешком за шесть километров. Здорово уставал. Вскоре перевелся рабочим железнодорожных путей. Это была более осмысленная работа, и ее результаты мы видели ежедневно. Здесь я проработал месяц".
Постройком гидротехнического отдела начал выпускать стенгазету "Плотина", Вейде был и корреспондентом, и оформителем. Инициативного рабочего заметили и перевели в контору земельно-скального отдела. "В конторе бытовали патриархальные дореволюционные нравы, — пишет Борис Вейде. — Начальник отдела А.В. Будасси, отличный инженер по строительству дорог, свою команду привез с собой. Все пронизывала атмосфера угодничества, подхалимажа, протекционизма. На работу сюда принимали только "своих". Гидротехническим отделом руководили опытные инженеры-гидротехники Г.С. Веселаго и Ф.С. Салов. На стройке говорили, что оба они — сыновья царских адмиралов. В аппарате работали надменные Александров, Партельман, Берг, Растопчина — недобитые аристократы (Растопчина — бывшая графиня). На местных жителей они смотрели, как на туземцев. Коммунистов в конторе было очень мало, и их иронически называли "товарищами". Было похоже, что я попал в дореволюционное царское учреждение".
Борис Вейде описал банкет, организованный как-то в медсанчасти Днепростроя: "В углу большого зала горит лампадка перед иконой святого Николая. На противоположной стороне — портреты Николая II и его супруги. Посередине комнаты — роскошно сервированный стол. Масса дорогих вин и закусок. Вокруг стола — гости в костюмах 1915 года, дамы в шелках и бриллиантах. Сплошное столбовое дворянство. Выпили, пропели "Боже, царя храни". Как будто и не было революции 1917 года. Однако этот тайный банкет, со слов очевидцев, стал известен широким массам".
В бараках, где жили строители, процветали пьянство и воровство
Размах строительства поражал: в марте, когда стройка только начиналась, работало всего 650 человек, а когда в ноябре 1927 года была официальная закладка Днепровской ГЭС, трудилось уже более 10 тысяч человек. Торжественный митинг по поводу закладки станции состоялся 7 ноября 1927 года, в годовщину Октябрьской революции. На нем присутствовали члены украинского правительства. Чугунную мемориальную доску с текстом на русском и украинском языках забетонировали на месте будущей станции. К концу года задымили трубы временной тепловой станции, поднялось бетонированное здание управления Днепростроя, железные дороги прорезали окрестные холмы. Механизмов было мало, хотя строительство Днепровской ГЭС считалось самым механизированным. Земляные работы в основном выполнялись вручную — грабарями и землекопами, с помощью лопаты, грабарки и тысяч лошадей. Народ на стройке, как записывал Вейде, был разный: бывшие заключенные, бандиты, петлюровцы, воры всех мастей, бывшие белые офицеры, контрабандисты, священники, спекулянты, кулаки, сектанты, участники мятежей, аристократы.
Все рабочие жили в темных бараках. Бригады пополнялись так стремительно, что не успевали строить новые бараки. Появились женщины, отмечает автор записок. Наряду с подготовительными работами по возведению гидростанции развернулось строительство жилья. На правом и левом берегах Днепра заложили сразу несколько поселков для семейных и холостяков: Земельный, Мельничный, 159-й версты. Специалисты, приехавшие из Соединенных Штатов, жили отдельно в специально выстроенных для них в американском стиле коттеджах, с гаражами и площадках для тенниса. Для них был открыт магазин "Торгсин".
Руководили стройкой специалисты высокого класса. Многие из них прошли Волховстрой: Гарин, Шредер, Иванов, Марков, Васильев. Главным инженером был крупный ученый в области энергетики, участник составления плана ГОЭЛРО Веденеев, начальником Днепростроя — Винтер, инженер и ученый в области строительства и эксплуатации электростанций и энергосистем, волевой, целеустремленный человек.
Говоря о рабочих и руководителях, Вейде пишет, что стройной системы оформления кадров не было, а так как потребность в рабочей силе была большая, то брали кого попало. Многие шли, чтобы получить рабочий номер и поселиться в бараке. Приехало и немало крестьян. Биржа труда не брала их на учет из-за отсутствия документов (паспортов у крестьян тогда не было). В результате появилось много липовых справок, с которыми в бригады попадали воры и беспризорные. Они мешали работать честным людям. Процветали пьянство и воровство. По ночам милиция производила облавы. Тех, кто попался, вывозили километров за сорок от стройки и оставляли.
Особый контингент на стройке составляли грабари — рабочие, выполнявшие земляные работы. Они нигде не оформлялись, отказывались жить в бараках, а селились без документов в землянках и мазанках на левом берегу в поселке "Кавказ". Однажды милиция задержала двух строителей, у которых были найдены два больших чемодана, набитые печатями и штампами. Оказалось, задержанные представляли целую группу изготовителей фальшивых документов. Так была раскрыта тайна поселка грабарей. Но была еще одна большая беда, фиксирует Борис Вейде, — кулачество.
Кулаки, пишет автор дневника, шли "в народ", читали рабочим газеты и, как бы между прочим, роняли фразы: "Днепрострой — это выдумка большевиков", "За все, что берут за границей, платят украинской пшеницей, а если селяне не захотят давать свой хлеб, то и строительству конец" и так далее. Эти нашептывания влияли на настроения в рабочей среде. Особенно верили кулацким наговорам, когда на стройке случались аварии. Одна из крупных аварий произошла весной 1928 года: упал металлический шпунт перемычек правого берега. Пошли слухи о задержке строительства, о том, что "всему конец". Когда выяснилось, что причина аварии — кража врагами социализма тросов крепления, строители с неслыханным энтузиазмом взялись за работу и на 18-й день поставили шпунты на место. Стройка ни на один день не была отсрочена.
В результате кадровой чистки с работы сняли сотни человек, "чуждых великому всенародному строительству"
Огромные массы бетона в котлованах рабочие уплотняли ногами
Бородатые мужики в лаптях, молодежь со значками КИМа (коммунистический интернационал молодежи) на косоворотках, мужчины и женщины показывали чудеса самоотверженности и неутомимости, удивляя даже американцев. В течение 1929 года предстояло уложить громадное количество бетона в левом протоке — 106 тысяч кубометров. Если бы это не удалось, стройка потеряла бы целый год. Представители немецкой консультации заявили: можно уложить максимум 75-80 тысяч кубометров. Американцы считали, что люди не в состоянии перейти на трехсменную укладку бетона. Но главный инженер Веденеев, которого поддержал весь коллектив строителей, приступил к выполнению своего плана. Работа в три смены была налажена, программа бетонирования выполнена досрочно.
В то время не было механизмов по укладке бетона. Массы бетона уплотняли ногами. Этим тяжелым трудом занимались в основном женщины. В 1930 году нужно было уложить 500 тысяч кубометров бетона. На это мобилизовали весь коллектив. На стройке часто бывали выездные редакции "Правды" и "Коммуниста".
Для "завоевания" среднего протока реки потребовалось 800 каменоломов. Их не было. Механизмы оказались под угрозой бездействия. Могло промыть перемычки. Был создан штаб по ликвидации прорыва, объявлен сбор добровольцев. На помощь пришли рабочие запорожских заводов, студенты, крестьяне, чекисты, партработники. Многие ежедневно отрабатывали по четыре часа после основной смены. Закончив уборку камня в котловане, каждый мог получить в столовой тарелку пшенной каши с салом (хлеба не было). Американцы, стоя на площадке у спуска в котлован, изумлялись невиданному энтузиазму людей и однажды, следуя всеобщему порыву, спустились в котлован и сами отработали традиционные четыре часа.
К середине мая 1931 года все бычки плотины были построены до верха. Проложенные по ним с обоих берегов железнодорожные пути сомкнулись. В это же время на правом берегу шел монтаж турбин в машинном зале. В строительстве было задействовано много кранов, дерриков, паровозов, сложных механизмов камнедробильного и бетонных заводов. Впервые в стране начал работать экскаватор по разработке скалы. Широкое распространение получили автогенная резка и сварка, электросварка, электростыковые аппараты для стыковки арматуры и другие механизмы, пишет Борис Вейде в своем дневнике.
Для ликвидации дефицита кадров организовали много разных курсов и школ. Были созданы рабфак и два института — строительный и энергетический. Школы, курсы, институты трудящиеся посещали в основном без отрыва от производства. "Как-то в "Правде" за 2 августа 1932 года мне попалось высказывание Бернарда Шоу: "Все, что пишут буржуазные газеты о СССР — вранье, вранье и еще раз вранье", — пишет Вейде. И дальше рассуждает о том, что заграничным трепачам и болтунам неведомо, что на Днепрострое создана школа новых методов организации работ крупного строительства, что, кроме крупнейшей ГЭС, в степи вырастает комплекс современных металлургических предприятий.
По рекомендации Сталина, пуск ГЭС приурочили ко дню рождения начальника Днепростроя.
Утром 28 марта 1932 года ударниками Днепростроя последняя бадья бетона была привезена с завода и уложена в гребенку плотины. Перед наполнением водохранилища оказалось, что между 32-й и 33-й бычками плотины, на 30 метров ниже бетонной кладки — гнилая скала. Это могло вызвать усиленную фильтрацию и гибель плотины. Возникла опасность задержки подъема воды в водохранилище. Американцы предлагали одно, немцы — другое. Инженер Росинский прогнал иностранцев с площадки и принял предложение бурить площадку и скалу до материка, а затем нагнетать туда цемент под давлением. Так и сделали. Достигнув скалы, вогнали в нее 60 вагонов лучшего новороссийского цемента и навек ликвидировали плавун.
10 октября 1932 года состоялся митинг по случаю пуска ДнепроГЭС
. Прибыло 118 представителей прессы, из них 36 зарубежных. На пусковой площадке толпились тысячи делегатов крупнейших фабрик и заводов Союза, колхозники, представители советской общественности, иностранные гости. Присутствовали также партийные вожди: Орджоникидзе, Калинин, Косиор, Чубарь. Вот как описывает Вейде продолжение торжеств:
"Два дня шли банкеты в ресторанах правого и левого берега. Был богатый выбор блюд, были и вина из подвалов Массандры. Демократия была полная: рядом с прославленным комбригом сидел рядовой колхозник, с академиком чокался монтажник. М.И. Калинин сидел во главе стола. В конторах отделов стояли столы с водкой, мясом, хлебом. Любой мог выпить, закусить по своему вкусу и потребностям. А затем в клубе на правом берегу в дружеской обстановке, без помпезности Калинин вручил ордена многим руководителям стройки и передовым работникам. Вручение наград Калинин сопровождал народными присказками и прибаутками. Например, вручая А.Г. Штумпфу грамоту о присвоении ему звания инженера-механика, он сказал: "Ну, вот, не учившись, в люди вышел!". Он был подкупающе прост".
Далее в дневнике идет речь об окончании работ по судоходному шлюзу. Первый пароход по нему — "Софья Перовская" — прошел 1 мая 1933 года. К тому, что рассказал Вейде, стоит добавить: пуск Днепрогэса мог состояться на месяц-полтора раньше. Сталин, которого пригласили присутствовать на событии, ответил, что очень занят. И посоветовал совместить пуск станции с днем рождения начальника Днепростроя. А родился Александра Винтер 10 октября 1878 года.
История ДнепроГЭС со всеми её неофициальными и несоветскими сторонами
ДнепроГЭС должна была стать самой крупной (в то время) гидроэлектростанцией в Европе.
Впервые название «Днепрострой» появилось в 1921 году - в Москве был создан проектный институт во главе с профессором Иваном Гавриловичем Александровым. Организация должна была обследовать Днепр около Запорожья и спроектировать «государственную Днепровскую гидроэлектрическую станцию». В том же году Лениным было подписано постановление «об освобождении земель, подлежавших затоплению при сооружении гидроэлектростанции на Днепре».
Работы начались только в марте 1927 года - причиной отсрочки были недостаток средств и политическая борьба среди советской партийной верхушки. Сперва идею строительства гидроэлектростанции на Днепре поддержал Троцкий (в 1926) - и Сталин эту идею достаточно жёстко раскритиковал и высмеял: якобы, проект потребует слишком больших средств для его осуществления - «А это всё равно, как если бы мужик, скопивший несколько копеек, вместо того чтобы починить плуг, купил себе граммофон».
Но не далее чем через пару лет Днепрострой превратился в программный проект советского правительства, и тот же Сталин обозвал цифры Троцкого «плюгавыми». Как бы там ни было, но средства нашлись. Из союзного бюджета Днепрострой получил на строительство первой очереди Днепрогэса 250 млн рублей (что немало при годовом доходе около 7,5 миллиардов рублей - а доходы территориального бюджета УССР составляли тогда 1,6 миллиарда рублей). Значительную часть этих средств составили «добровольно-принудительные» государственные займы и подписки. В 1927 году трудящиеся внесли в Фонд помощи Днепрострою 1 миллион рублей; в течение 1927-29 гг. было выпущено три государственных займа индустриализации - и только Украина дала по этим займам 325 миллионов рублей (правда, эти средства использовались не только для финансирования Днепростроя).
Ещё одним источником были иностранные кредиты - и источником очень важным, потому что для покупки высокотехнологичного оборудования и механизмов требовалась валюта. Но с кредитами было не всё так просто.
В сентябре 1928 года Микоян писал Рыкову: «Было бы сильно сказано, что мы уже имеем кредитную блокаду, все-таки, несомненно, что мы имеем начало такой блокады. В лучшем случае, это начало не завершится полной блокадой, и могут быть конъюнктурные улучшения, но нам приходится готовиться к худшему. Возможно, что переговоры с Германией и создавшаяся обстановка максимально обострённых противоречий между великими державами внесут некоторое облегчение, но пока американские банки продолжают сокращать кредиты. Разговоры о неразрешённых хозяйственных затруднениях СССР и о хозяйственном кризисе, усиленно муссирующиеся в заграничной прессе и, в особенности, в банковских и промышленных кругах, создают значительное напряжение и затруднение. Надо готовиться к худшему, а у нас резерва для этого нет».
Ещё одним важнейшим источником валюты был экспорт. А одним из важнейших экспортных товаров был хлеб. Но, возвращаясь к тому же письму Микояна «…у нас нет запасов. За июль-август план недовыполнен». И вставал не очень приятный выбор - нужно было пожертвовать или валютой, или нуждами населения. Советская власть выбрала второе - и катастрофические последствия этого в полной мере проявятся в 1932-33 годах…
Задачей ДнепроГЭС было обеспечить народное хозяйство дешёвой электроэнергией, а также сделать Днепр полностью судоходным и способствовать проекту орошения полей юга Украины. Стройка вызвала огромный энтузиазм - массы людей добровольно отправлялись на великую стройку, идя на немалые лишения (об этом ниже) - не всегда, правда, полностью осознавая свои перспективы. Хотя, несмотря на духовный подъем, «стройка века» вызывала энтузиазм далеко не у всех. «Классик соцреализма» Фёдор Гладков хорошо описал этот подъем в «Письмах о Днепрострое»: «Они, одушевлённые своим делом люди, держали экзамен на первоклассных строителей гидротехнического сооружения… Они - советские инженеры - вкладывают всю душу в это создание циклопов! Ведь отвечают перед страной, перед миром за каждый шаг, за каждую формулу, за каждый выплеск цемента именно они, советские инженеры. О них будет говорить не человек этого дня, а культурная история».
Любое строительство начинается с проекта. Согласно официальной версии, автором проекта ДнепроГЭС был Иван Гаврилович Александров, глава Днепростроя. На практике… на практике начинается история несоветская и неофициальная. И в ней Советским Союзом была нанята компания американца, полковника Хью Линкольн Купера, прославившегося возведением нескольких дамб в США. Летом 1926 года целая группа инженеров из «Купер Компани» прибыла на берега Днепра и… начала обследовать выбранный советским правительством и Днепростроем участок на предмет его пригодности для сооружения ГЭС.
Затем американцы ознакомились с проектом Александрова и - скорее в британских традициях - выразили некоторые сомнения вместо того, чтобы его раскритиковать. После этих сомнений (в 1927) Александрову пришлось отправиться в США, в тур по проектным бюро, плотинам и электростанциям. Там же, в США, было заказано и строительное оборудование на сумму в 1,5 миллиона долларов (на кредитные средства, США же и предоставленные). Дополнительно была заказана строительная техника и в Германии (включая специальные уникальные камнедробильные машины). В общем, западные экономики обеспечивали всё необходимое для строительных работ - от строительной техники и автомобилей до разборных столовых и прачечных.
Выполнение работ было поручено «Купер Компани» и «Сименс А.Г.». Правда, американцы и немцы фигурировали в конструкторских бюро и на стройплощадках под скромным наименованием консультантов. Как автор проекта фигурировал И. Г. Александров, главным инженером считался Б. Е. Веденеев, а начальником строительства А. В. Винтер. Управляли они процессом в меру своих возможностей - даже в советском панегирике, посвящённом Винтеру, занятная фраза: «На Днепре знали - за внешней грубостью, невероятной требовательностью, за властностью начальника Днепростроя нет ничего личного»… Хотя, полагаю, для подчинённых Винтера в подобной манере поведения занятного было мало.
Полковник Купер на фоне плотины ДнепроГЭС
Затем оборудование. Оно тоже имело весьма малое отношение к достижениям советской промышленности. Изготовление и установку турбин, генераторов и трансформаторов производили «Дженерал Электрик», «Ньюпорт Ньюс Шипбилдинг» и «Драйдок Компани» (последние две изготавливали 4 турбины, «Дженерал электрик» - турбину и генераторы и ещё пять турбин изготавливались на ленинградской «Электросиле» под надзором той же «Дженерал Электрик»). В общем, единственным чисто советским произведением на ДнепроГЭС был один из двух мостов.
В 1927 году началось строительство. В фундамент ГЭС была заложена пафосная табличка: «1927 года, 8 ноября, в день десятилетия Великой Октябрьской революции, во исполнение заветов вождя мирового пролетариата В. И. Ленина, усилиями трудящихся масс первого в мире рабочего государства Союза Советских Социалистических Республик заложена правительствами СССР и УССР Днепровская гидроэлектростанция, мощностью 650 тыс. лошадиных сил - могучий рычаг социалистического строительства СССР». Грубо это было 478000 киловатт - около 1/5 от двух с половиной миллионов киловатт, которые должны были дать построенные за пятилетку электростанции.
Но соцреализм - это соцреализм; а реальность не была такой радужной. Даже сама идея ДнепроГЭС не получила единодушного одобрения среди специалистов: начиная от сомнений в необходимости электростанции вообще и заканчивая вопросами к её рентабельности (которые высказывал, например, Пётр Пальчинский - один из авторов плана ГОЭЛРО, член Центрального совета экспертов и Научно-технического совета Главного экономического управления и Герой Труда, расстрелянный в 1929 году за организацию заговора против Советской власти и вредительство) - вполне обоснованными, кстати. Отношение же «обывателя» к Днепрострою часто было ещё более отрицательным и несколько недоуменным: «…могучая электрическая установка, которую задумали, не рассчитав ещё, кого, собственно, она будет обслуживать; теперь Кржижановский, академик и творец «науки проектирования», придумывает разные производства, между прочим добычу алюминия, для которой сырье будут возить из-под… Петербурга!! [строительство Днепровского алюминиевого завода было начато в 1930 году]» (И. И. Шитц).
И перейдём от политической и экономической реальностей к реальности бытовой. А эта реальность… она была действительно тяжёлой. Конечно, недавние крестьяне (между 1928 и 1932 годом количество промышленных рабочих увеличилось фактически вдвое - и большинство этого нового пролетариата было выходцами из деревни) были привычны к лишениям, но даже для них жизнь была не сахар. Столкнувшись с действительностью жизни «победившего класса» они бежали со стройки на стройку в поисках хоть более-менее приличных условий труда, существования и оплаты, пока… введение в декабре 1932 года внутренних паспортов и прописки не прекратило эти несознательные метания.
Бежали недаром и не из баловства. Техническое оснащение строительства тоже не всегда было на высоте. Хотя… зависит от того, с какой стороны взглянуть; Илья Эренбург, например, смог на отсутствие строительной техники взглянуть с правильной, соответствующей генеральной линии партии, точки зрения - в его «Дне втором» начальник строительства объясняет немецкому инженеру, почему котлованы копают не экскаваторы, а крестьяне с лопатами: «В Германии мы должны расплачиваться валютой. У нас другая экономика. Да и нервы другие. А главное, помимо расчёта, у нас имеется… Как бы вам это объяснить?.. Официально это называется «энтузиазмом» Одним словом, замечательная страна! Поживёте ещё год-другой, тогда и поймёте!» Первые полгода «великой стройки» она осуществлялась «старыми русско-украинскими методами» - при помощи лошадей, телег, кирок и лопат. Никто не хотел ждать, пока из-за границы прибудет заказанная советским правительством строительная техника.
О безопасности никто даже не думал - на социалистических стройках того времени происходили совершенно макабрические случаи: например в Магнитогорске из-за ненадёжности лесов некий клепальщик свалился в трубу, не смог выбраться и ночью замёрз там насмерть. Тем более проблема безопасности труда решалась просто и без лишних расходов: ближайший «бывший» (инженер или управленец с сомнительной дореволюционной биографией) обвинялся во вредительстве и шёл под суд.
Стенд с показателями соревнования ударников правого и левого берега Днепростроя (1930 г.)
С контролем качества тоже не особо церемонились. Темп - это было главным. Левый берег Днепра соревновался с правым берегом Днепра; обязательства следовали за обязательствами как ставки на аукционе (только вместо увеличения сумм - уменьшение сроков); на план сверху - отвечали контрпланом снизу. В итоге бетон, который нужно было изготовлять в течение месяца, укладывался за 10-12 дней. Иностранные консультанты, конечно, были не в восторге от подобного нарушения технологии - но что значило их мнение по сравнению с боевитыми «большевистскими темпами»? В этом плане, правда, Днепрострою ещё повезло - американским инженерам ещё удавалось (хоть и не всегда) убедить «генералов великой армии» (так называли руководителей чудо-строек) выливать несоответствующий стандартам качества бетон; а вот, например, на Кузнецкстрое от контроля качества практически отказались.
Жилищные условия… Они мало отличались от условий на любой советской стройке того времени. В 1929 году вышел альбом типовых проектов жилых зданий для городского поселкового строительства. Основой жилищного строительства были общежития и секционные семейные дома - в них должно было жить 98% населения образцового советского посёлка. Каждая комната (теоретически) была рассчитана на проживание 2-3 человек. Но это в идеале и при постоянном проживании. На стройках в лучшем случае жили в бараках (перенаселённых), в худшем - в таких же перенаселённых палатках и шалашах (зимой 1932/33 г. в Магнитогорске от холода погибло больше 3000 человек, обитавших в палатках). И к этому ещё добавлялись попытки разнообразных активистов коллективизировать быт… Ситуация с рабочими помещениями вполне соответствовала ситуации с жилыми. Когда днепростроевские инженеры подали заявку о предоставлении им отдельного помещения для работы, рабочий комитет отреагировал просто: «Мы вам дворянских клубов создавать не будем».
Не лучше было с едой - как по уже упоминавшейся выше причине (необходимость продажи хлеба за границу для получения валюты), так и по причине отвратительной организации и логистики. Слово уже цитировавшемуся Микояну: «…мы имеем перебои в снабжении в ряде городов. В особенности трудности с окружающим потребительские города крестьянством, которое, не получая от нас достаточного снабжения хлебом и не успев убрать свой урожай, бросилось в города за хлебом. Из-за этого несколько дней были большие очереди даже в Ленинграде. В ряде других городов очереди за это время стали чуть ли не бытовым явлением. В некоторых же городах всякими обходными путями была введена нормированная продажа хлеба, вынужденная его недостатком. К этому прибавляется нехватка в коровьем масле (в маслозаготовках мы имеем кризис и за текущий год заготовили не более п[рошлого] [года]), отсутствие растительного масла, недолов сельдей и нехватка их на рынке, и нехватка круп, что сильно отражается на деле снабжения рабочих». В результате даже «классик соцреализма» Гладков не сумел обойти вопрос с качеством питания на стройке: «Я бываю на фабрике-кухне и меня тошнит от одного вида гнусного ядева. Я бываю на участках работ, туда пища привозится в термосах. Эта синяя болтушка смердит трупом и выгребной ямой. Рабочие предпочитают только хлеб с водой».
На самом деле Гладков - случайно или намеренно - хорошо уловил суть «строек века»: «Днепрострой - это микрокосм всей нашей страны со всеми её особенностями и противоречиями. Это - как капля, в которой отражаются все сложнейшие процессы жизни Союза Республик». Была, правда, маленькая проблема - этот микрокосм мало соответствовал лаковой пропагандистской картинке.
«Днепрострой построен» - советский пропагандистский плакат
Первый ток ДнепроГЭС дала 1 мая 1932 года. Торжественное открытие гидроэлектростанции состоялось 10 октября 1932 года. Мощность первой очереди составляла 62 тысячи киловатт (что за год должно было составить 543 миллиона кВт*ч - и это должно было составить около 4% от 13,5 миллиардов киловатт, производимых в СССР в 1932 году). «Правда» (от 8 октября 1932 года) написала от лица днепростроевцев: «Великая победа на Днепре в такие короткие сроки, - одно из самых блестящих подтверждений правильности генеральной линии нашей партии, правильности взятых ею большевистских темпов индустриализации нашей страны». И - в той же «Правде» (от 11 октября 1932 г.) - через несколько дней появились исполненные пафоса слова Калинина: «Сегодня великий праздник всех трудящихся Советского Союза. Сегодня открыта Днепровская гидростанция. На это сооружение, которое является для современной техники чудом искусства, мы потратили огромные материальные ресурсы, затратили много сил и энергии, много труда».
Ни полковник Купер, ни «Виккерс-Армстронг» не упоминались. На самом деле им ещё повезло - стандартная политика Советского государства по отношению к иностранным бизнес-партнёрам была, мягко говоря, циничной: предполагалось, что сперва они вложат средства в развитие какого-то проекта, ну а потом… потом иностранцев под каким-либо предлогом можно будет вышвырнуть. Например, британское золотодобывающее предприятие «Лена-Голдфилдс» в 1925 году получило пятидесятилетнюю концессию на построенный ими же до революции горнодобывающий комплекс (добыча золота, добыча и выплавка цветных металлов) - причём концессия была выдана на довольно жёстких условиях: вложение в развитие предприятий 22 миллионов рублей; постройка нескольких заводов; добыча в количестве не менее семи тонн золота в год, выплавка не менее миллиона тонн меди в год и т. п. Обязательные британцы вышли на запланированные показатели уже в 1926 году (и это было 30% общесоюзной добычи золота!), а в 1930… по скромному выражению советских историков «…между концессией и советскими органами возник серьёзный конфликт, который привёл к прекращению деятельности предприятия».
Стоила ли овчинка выделки? Это, конечно, тема не для скромной публицистической заметки, а для целой книги (или даже множества книг, которые, при этом, уже написаны). В какой-то мере да - пользу ДнепроГЭС отрицать невозможно. Но я не могу избавиться от ощущения, что при других обстоятельствах (а точнее, при отсутствии обстоятельства под названием «советская власть») развитие бывших территорий Российской империи происходило бы намного эффективнее. К уровню ВВП 1913 года СССР вернулся только в 1933 году (и ДнепроГЭС был этому немалым подспорьем) - позже этого уровня в Европе достигли только Болгария и Румыния. При этом Германия вышла на этот уровень в 1926-м, не менее значительно пострадавшие от войны Польша, Бельгия и Франция - в 1926-м, 1922-м и (опять) 1922-м соответственно. Темпы роста? Действительно, СССР показывал в конце 1920-х - 1930-х годах высокие темпы роста ВВП на душу населения (4,87% в 1929-1938); но они не того же порядка, что и темпы роста, демонстрируемые в то же время Финляндией (3,09%); и намного ниже, чем в Польше (5,24%), Франции (5,16%) или в Чехословакии (5,04%) в 1920-1929 гг. К тому же, подобные ускорения экономисты сейчас обозначают как «догоняющий рост» - объясняя на бытовом уровне, это соответствует поступлению выпускника вуза (получавшего стипендию) на взрослую работу: в прошлом году он получал стипендию в 100 долларов, а в этом уже получает минимальную зарплату в 200 долларов - колоссальный рост в два раза, но ведь всё равно средняя зарплата по учреждению, в котором он работает, -$350…
Обычно я не размещаю список использованной литературы, но, учитывая то, что любой текст, упоминающий советскую действительность без должного восхваления, вызывает наплыв странных личностей с какими-то дикими аргументами а-ля Шариков, на этот раз размещу: не надо со мной спорить, господа советские, спорьте с исследованиями, дневниками, мемуарами - пишите рецензии, опровергайте приведённые факты, создавайте свои исследования; в общем делом занимайтесь, а не словоблудием в комментариях.
ДнепроГЭС, 1932. Плотина ДнепроГЭС
Итак, список литературы:
«A History of the Soviet Union, 1917-1991», Geoffrey Hosking.
«Soviet Economic Facts 1917-1981», Roger A. Clarke and Dubravko J. I. Matko.
«The Cambridge Economic History of Modern Europe. Volume 2. 1870 - to Present», edited by Stephen Broadberry and Kevin H. O’Rourke.
«The Economic Transformation of the Soviet Union, 1913-1945», edited by R. W. Davies.
«Western Technology and Soviet Economic Development 1917 to 1930», Antony C. Sutton.
«День второй», Илья Григорьевич Эренбург.
«Дневник «Великого Перелома», (март 1928 - август 1931)», Иван Иванович Шитц.
«За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941», Елена Александровна Осокина.
«Индустриализация СССР. 1929-1932 гг. Документы и материалы».
«Инженеры Сталина. Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы» Сюзанна Шатенберг.
«Иностранный капитал в России и СССР», Александр Герасимович Донгаров.
«Ископаемое топливо. Факты против вымысла», Алекс Эпштейн.
«История Украинской ССР. Том 7. Украинская ССР в период восстановления народного хозяйства (1921–1925)», под редакцией Ю. Ю. Кондуфора.
«Кладбище соцгородов: градостроительная политика в СССР (1928-1932 гг.)», М. Г. Меерович, Е. В. Конышева, Д. С. Хмельницкий.
«Письма о Днепрострое», Федор Васильевич Гладков.
«Политическая экономия сталинизма», Пол Грегори
«Советское руководство. Переписка. 1928-1941».
«СССР: от разрухи к мировой державе», Джузеппе Боффа.
«Утопия у власти», Михаил Яковлевич Геллер, Александр Моисеевич Некрич.
«Червоний виклик. Книга 2», Станіслав Кульчицький
При проектировании Днепрогэса-2, чтобы не нарушить архитектурный облик гидроузла, было предусмотрено построить здание нового машинного зала компактным, низким, незначительно закрывающим плоскость плотины. Здание «вписано» по дуге плотины, цвет его облицовки близок к цвету бетона. На снимке: левобережная часть плотины со зданием машинного зала Днепрогэса-2.
НОВАЯ СЛАВА ДНЕПРОГЭСА
В беседе участвуют: главный инженер «Днепростроя» Э. Санасарян, директор Денпрогэса имени В.И. Ленина Н. Дубовец, заместитель главного инженера проэкта Украинского отделения «Гидропроэкта» имени С.Я. Жука Ю.Чесалин, секретарь парткома «Днепростроя» В. Зацепилин, главный инженер Днепрогэса имени В.И. Ленина И. Алексеенко, начальник отдела инженерных сооружений «Укрпроэктстальконструкции» кандидат технических наук В. Киреенко.
Э. Санасарян. Осенью 1970 года днепростроевцы в третий раз пришлина Днепрогэс, на этот раз стояла задача расширения гидростанции. И хотя сегодня днепростроевцы работают в восьми областях Украины, в Молдавии, и в Российской Федерации - Днепрогэс (теперь уже его реконструкция) остается главным объектом для «Днепростроя». Это определяется не столько масштабами строительства, которые сами по себе значительны, сколько новизной, необычайностью самих работ. История повторяется. Как в тридцатые годы и в послевоенное время, так и в период реконструкции нам приходится идти во многом нестандартным, нетрадиционным путем, чтобы найти новые рациональные технические решения.
Н. Дубовец. Как родилась идея реконструкции гидроузла? Вспомним, что Днепростроевская ГЭС строилась первой на Днепре. Естественно, она рассчитывалась на максимальный паводковый расход воды в створе - 40 тысяч кубометров в секунду. И кстати, именно для того, чтобы пропускать огромные водные потоки, бетонную плотину пришлось расположить по окружности радиусом 600 метров. Инженерное решение дополнили архитекторы; так родилась знаменитая бетонная дуга Днепрогэса. Это позволило создать необходимый водосливной фронт плотины длиной 611 метров с 47 пролетами шириной по 13 метров. Все они несли нагрузку, через них лишняя вода сбрасывалась в паводок. Но в ту пору станция была единственной ГЭС на Днепре. После создания каскада гидростанций режим Днепра изменился. Его сток был полностью зарегулирован. Теперь, чтобы даже в самый сильный паводок пропустить лишнюю воду, оказалось достаточно 30 водосливных пролетов. Таким образом, фактически 16 пролетов освободились от нагрузки. Появилась возможность использовать это место в створе для строительства Днепрогэса-2.
Ю. Чесалин.
Проектировало Днепрогэс-2 Украинское отделение «Гидропроэкта» имени С.Я. Жука. Новую гидростанцию проектировщики разместили у левого берега, непосредственно за плотиной, в реке. Но при этом весьма экономичном решении возникла серьезная проблема. Дело в том, что сила, удерживающая плотину с учетом коэффициентом трения, равна разнице между весом плотины, направленнымвниз и как бы привязывающим сооружение к основанию, и фильтрационным давлением, направленным вверх, то есть стремящимся поднять плотину.
В нормальных условиях эксплуатации сооружения разница в этих двух составляющихобеспечивала устойчивость. Но по мере разработки котлована под здание ГЭС фильтрационное давление, согласно законам гидравлики, должно было значительно увеличится. Расчеты показали, что в этих условиях устойчивость плотины может оказаться недостаточной.
По первому варианту увеличение фильтрационного давления предусматривалось компенсировать за счет «прикрепления» плотины к скальному основанию натяжными анкерами из высокопрочной проволоки, то есть, по сути дела, увеличив вес плотины. Но бурение отверстий, установка анкеров и т.д. слишком трудоемкие операции, требовали много сил и средств. А вместе с тем направлены они на устранение временного явления.
Поэтому проектировщики нашли решение, которое все оставляет на своих местах. Чтобы уменьшить фильтрационное давление, из(смотровая галерея в теле плотины) были пробурены скважины в скальное основание для откачки фильтрационных вод. Благодаря откачке, которая производилась с помощью специальных эрлифтных установок и продолжалась непрерывно в ходе строительства, устойчивость плотины не нарушилась.
Э. Санасарян.
При устройствекотлована под здание ГЭС потребовалось произвести большой объем взрывных работ. Воздействие этих взрывов могло отрицательно повлиять на устойчивость секций плотины. Поэтому была разработана схема, направляющая взрывную волну перпендикулярно плотине с наименьшим воздействием на сооружение. Такое решение позволило ускорить разработку котлована.
Еще одно решение касалось устройства водоводов, предназначенных для подачи воды из верхнего бьефа к турбинам станции. Эти бетонные полые конструкции высотой более 7 метров должны были опираться на водосливную грань плотины. Чтобы надежно соединить их с телом плотины, по принятой технологии требовалось вырубить уступы в поверхности бетонной грани. Казалось бы, проще всего для создания уступов произвести взрывы. Но это было не допустимо по условиям устойчивости и прочности плотины. И все-таки эта операция проделана с помощью взрывов, точнее микровзрывов, произведенных оригинальными устройствами - пороховыми скалоломами, которые впервые использовались в мировой практике. В бетоне заранее пробуривались и заполнялись водой неглубокие скважины. В эти скважины опускался ствол скалолома, и из него, как из ружья, производился выстрел обычным патроном. Давление мгновенно и резко повышалось, возникал гидравлический удар, дробящий бетонную кладку. Вот так, аккуратно было разработано свыше 4 тысяч кубометров бетона.
ЛЕНИНСКОМУ КОМСОМОЛУ - 60 ЛЕТ
Штрихи истории
В 1927 году на строительстве Днепрогэса создана первая ударная комсомольская бригада. Комсомольцы и молодежь составляла 60 процентов строителей гидроузла. Рекорды бригад бетонщиц Ж. Романько, М. Жуковой стали образцом высокого патриотизма для всех советских людей.
- К 1932 году комсомольская организация Днепростроя насчитывала 7500 членов ЛКСМУ. Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР постановлением от 17 сентября 1932 года за проявленный энтузиазм, героическую работу комсомольцев, увлекших за собой весь коллектив рабочей молодежи Днепростроя, боевую работу в штурмовых отрядах по борьбе со стихией в период весенних паводков, в ударных бригадах и монтаже наградил днепростроевскую комсомольскую организацию орденом Ленина.
- В конце 1943 года 35 тысяч молодых добровольцев направлены на восстановление Днепрогэса и завода «Запорожсталь». На различных участках восстановления Днепрогэса комсомольцы отработали 3600 человеко-дней. С особым подъемом трудились комсомольско-молодежные бригады, создаваемые прежде всего из выпускников школ ФЗО.
- В апреле 1948 года Родина наградила героев послевоенного днепростроевского штурма - в числе награжденных был и вожак запорожской комсомолии Михаил Всеволожский, ныне первый секретарь Запорожского обкома партии.
В. Зацепилин.
Комсомол объявил реконструкцию Днепрогэса всесоюзной ударной стройкой. Сотни юношей и девушек пришли на площадку гидроузла. Слава комсомольско-молодежных бригад зазвучала с новой силой. Широко известны, например,почины бригад А. Гейко и Б. Даниленко. Наглядным продолжением трудовых традиций днепростроевцев 30-х и 50-х годов стало соревнование среди комсомольско-молодежных коллективов за право обладать «кельмой ветерана».
В период третьего рождения Днепрогэса имени В.И. Ленина на строительной площадке широкое распространение получили встречные планы, которые еще в 30-е годы коллектив Днепростроя ввел в свою практику. Как эстафета поколений воспринимались боевые слова лозунга «Даешь Днепрогэс-2». Новым содержанием наполнился смысл соревнования под девизом 30-х годов «Берег левый - берег правый».
Первый секретарь Запорожского обкома Компартии Украины М.Н. Всеволожский в докладе на собрании партийного актива области и г. Запорожья недавно отметил, что на всех участках строительства пример самоотверженного труда показывают коммунисты, комсомольско-молодежные бригады, взявшие на вооружение славные традиции ударных штурмовых бригад и отрядов, действовавших на Днепрострое 30-х годов.
Так же, как и в прошлом, стоить Днепрогэс-2 помогает вся страна. Сюда прибывают грузы из Москвы, Ленинграда, Харькова, Свердловска. Так же, как и в прошлом, в рядах днепростроевцев работают украинцы, русские, грузины, литовцы, армяне, узбеки и представители других национальностей нашей Родины.
Благодаря действенномусоциалистическому соревнованию шесть гидроагрегатов второй очереди ГЭС в девятой пятилетки были досрочно сданы в эксплуатацию.
И. Алексеенко. Для любого промышленного района, в том числе и для Запорожского, характерна суточная неравномерностьпотребления электроэнергии. И Днепрогэс-2 включаетсяв работу, когда потребление энергии резко возрастает. Это позволяет покрывать пики нагрузки. С такой задачей Днепрогэс-2 справляется успешно, очень быстро поднимая мощность или снижая ее до нуля.
Первые две турбины Днепрогэса-2 были поворотно-лопастного типа. В дальнейшем по предложению дирекции Днепрогэса Харьковский турбинный завод впервые в стране изготовил пропеллерные турбины большой мощности. Что дал переход на этот тип агрегатов? Здесь отсутствует механизм поворота лопастей, поэтому уменьшается диаметр втулки рабочего колеса, что в конечном счете ведет к увеличению мощности агрегата. Кроме того, пропеллерные турбины проще по своему устройству, более удобны в эксплуатации.
Сейчас мощность Днепровского гидроузла в целом достигла 1,3 миллиона кВт, а к концу пятилетки превысит 1,5 миллиона кВт.
Выдача электроэнергии с Днепрогэса-2 осуществляется по специальному высоковольтному кабелю, который на берегу соединяется с линией электропередачи.
Ю. Чесалин. Существующий трехкамерный шлюз гидроузла по своей пропускной способности и габаритам перестал удовлетворять требования речного судоходства. Поэтому сейчас заканчивается строительство высоко напорного, однокамерного шлюза с размером камеры 290 на 18 метров и напором 38 метров. Это сооружение позволит пропускать через створ Днепрогэса крупнотоннажные суда. В состав нового комплекса гидроузла войдет также строящийся автодорожный переход общей длиной более 2090 метров. В составе этого перехода - эстакада через шлюз, проезжая часть плотины и мост через аванкамеру.
В. Киреенко.
Подход к плотине со стороны левого берега должен пересекать шлюз. Но наивысший судоходный горизонт воды в строящемся шлюзе таков, что если пойти по традиционному пути, то пришлось бы новый мост поднять на 8-10 метров выше существующего перехода. Кроме того, в новом левобережном переходе требовалось обойтись как можно меньшим числом опор, как по архитектурным соображениям, так и в связи с густой сетью подземных коммуникаций.
Поэтому была принята принципиально новая конструкция - криволинейная эстакада, которая не пересекает шлюз, а обходит его. Заманчиво было использовать кривизну эстакады для облегчения работы сооружения в целом. Чтобы реализовать это решение, осуществили подвижное закрепление концов эстакады с помощью шарниров. Что же это дало?
Сама эстакада стала как бы уложенной набок аркой и поэтому приобрела способность воспринимать с успехом горизонтальные нагрузки (ветер, торможение, толчки, центробежные силы),наиболее значительные в общей схеме сил, действующих на сооружение. Таким образом удалось использовать кривизну эстакады как положительный фактор. В результате на долю промежуточных опор остались только вертикальные нагрузки, а именно вес самой эстакады и автотранспорта. Поэтому всего 2 опор, выполненных в виде легких и гибких стоек, поддерживают сооружение длиной 350 метров.
Проезжая часть левобережной эстакады шириной более 20 метров поддерживается балкой коробчатого сечения, которая в свою очередь, опирается на стойки разной высоты. Высота самой длинной стойки 30 метров.
Проезжая часть автодорожного перехода Днепрогэса состоит из так называемой ортотропной плиты - тонких стальных листов, подкрепленных снизу продольно и поперечно идущими ребрами и способных поэтому воспринимать давление от проезжающих автомобилей. Изготавливать эти плиты не так-то просто: приходится сваривать каждое пересечение продольных ребер, расположенных через 300 миллиметров, с поперечными ребрами, которые располагаются через 2000 миллиметров. Проектировщики «Укрпректстальконструкции» разработали новый тип соединения для автодорожного перехода Днепрогэса. По их предположению продольные ребра плит, соединенные сваркой со стальными листами настила, пропускаются сквозь отверстия в поперечных ребрах, не привариваясь к ним. Конструкция при этом в целом не ослабляется. Проектировщики заставили «работать» настил, который стал передавать опорное давление с продольных ребер на поперечные. Выгода оказалась существенной - на заводе при изготовлении плит не понадобилось выполнять сварку швов общей длиной семь километров.
Вся эстакада собирается из отдельных 12 метровых блоков. Раньше соединение подобных блоков осуществлялось следующим образом: между концами продольных ребер плиты, расположенных через 300 миллиметров, закреплялись вставки с накладками на 48 высокопрочных болтах. Кроме того, листовой настил сваривался через каждые 12 метров двумя поперечными швами по всей ширине проезжей части (вверху). Проектировщики «Укрпректстальконструкции» предложили новый оригинальный и более экономичный вариант стыковки блоков. Они вообще отказались отсоединения продольных ребер. Стыкуется только настил. Отпала нужда во вставках, накладках, болтах. Ослабление конструкции компенсируется утолщением настила в месте соединения. Стальные плиты соединяются одним поперечным швом с помощью сварочного автомата. Стыковка двух блоков на Днепрогэсе выполнялась за двое суток. При прежней конструкции монтажных стыков на эту операцию требовалось две недели. Новая конструкция монтажного стыка получила свидетельство на изобретение (внизу).
Основная часть эстакады представляет собой балку-оболочку трапециидальной формы. И оригинально то, что эта балка благодаря своей форме воспринимает все горизонтальные нагрузки и дополнительные усилия с эстакады и передает их на крайние массивные устои. Сооружение свободно держится, как бы парит в воздухе. Это решение проектировщиков получило свидетельство на изобретение.
После эстакады автодорожный переход проходит по верху плотины. Проезжую часть здесь требовалось расширить с двух до четырех полос движения. Существующие пролетные строения, хорошо сохранившиеся, решено было использовать, нарастив сбоку новые конструкции.
Для этого старые пролетные строения приподняли, подвели под них длинные металлические балки, образовавшие с одной стороны консоли (часть балок, находящаяся на весу). На эти консоли и устанавливались новые пролетные строения. На каждую балку консоль пришлась очень большая нагрузка - 1500 тонно-метров. Возникла угроза их выворачивания. Чтобы этого не произошло, балки были закреплены с помощью предварительно напряженных канатов, пропущенных сверху вниз через тело плотины до потерны.
При сопряжении с правым берегом транспортная магистраль пересекает аванкамеру глубиной до 30 метров. Существующий мост имел слишком крутой поворот, затруднявший движение автомобилей. И, естественно, новому переходу требовалось придать более плавные очертания. Но при увеличении радиуса кривизны моста одна из существующих опор, вполне пригодная для дальнейшей эксплуатации, оказывалась в стороне, не расстоянии 10 метров от оси моста. Что же делать? Ставить новую опору или увеличивать длину одного из пролетов моста? Оба этих традиционных варианта по своей технической сложности, затратам, архитектурным условиям не подошли.
И все-таки эта опора по оригинальному замыслу проектировщиков стала воспринимать массу моста. Для этого было предусмотрено устройство мощного выступающего кронштейна. Конец этого кронштейна с помощью специального подвижного узла стал передавать нагрузку на опору. Но так как кронштейн оказался расположенным эксцентрично по отношению к пролетному строению моста, в нем возникла своеобразная нагрузка - огромное кручение. Эта нагрузка благодаря коробчатому сечению кронштейна передаетсямостовой коробчатой балке, которая, в свою очередь, распределяет ее между, остальными опорами.
В феврале 1977 года ордена Ленина «Днепрострой» за успешное выполнение программы строительных работ по комплексному использованию гидротехнических ресурсов реки Днепр награжден орденом Октябрьской Революции. Вручая коллективу Днепростроя этот орден. Член политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкий подчеркнул, что опыт Днепростроя - это поучительная школа ломки старых представлений о возможностях человека, передавая школа организации коллективного труда, школа становления и закалки нашего советского характера, мужества и героизма.
Материал «Второе рождение» и «Новая слава Днепрогэса» подготовил специальный корреспондент журнала «Наука и жизнь»
Н. Кудряшов.
Редакция благодарит работников Запорожского обкома КПУ, парткома и управления «Днепростроя», дирекции Днепрогэса, управления «Днепроэнерго» Украинского отделения «Гидропректа» имени С.Я. Жука, «Укрпроектстальконструкции», редакции газеты «Индустриальное Запорожье», Запорожского областного архива, товарищей И.Е. Алексеенко, В.С. Бондаренко, Н.Ф. Вороного, Н.А. Дубовца, В.Д. Зацепилина, В.И. Киреенко, А.П. Красовского, Г.П. Лысенко, Л.М. Молчанову, Э.С. Санасаряна, К.И. Усанову, В.А. Филиппова, И.И. Хромых, О.Н. Царапкина, Ю.В. Чесалина, оказавших помощь в подготовке материала.
Часть фотографий взята из фондов постоянно действующей выставки «Днепроэнерго» «Ленинский план ГОЭЛРОв действии».
При подготовке материала использовалась следующая литература:
И.Е. Алексеенко. Днепрогэс имени В.И. Ленина.
«Будівельник
».
Киев. 1977.
Авторский коллектив. «Днепровские огни».
Издательство политической литературы. Киев. 1976.
Сборник «Восстановление Днепровской гидроэлектростанции имени В.И. Ленина
». Государственное энергетическое издательство. Москва. 1947.
Газеты:
«Большевик Запорожья».
Орган Запорожского обкома и горкома КП(б)У и Запорожского облисполкома депутатов трудящихся. 1947.
«Индустриальное Запорожье».
Орган Запорожского обкома Коммунистической партии Украины и Запорожского областного совета народных депутатов, №84.1978.
«Днепростроевец».
Орган парткома, комитета профсоюза, комитета комсомола и администрации ордена Ленина и ордена Октябрьской Революции Управления строительства «Днепрострой» №№ 38,39. 1978.
1972 г. Митинг, приуроченный закладке фундамента «Днепрогесс-2.