Экономика бедных. «Социальная помощь становится бессмысленной О ком идет речь

Переход к рыночной экономике после распада СССР привел к росту разрыва в доходах между бедными и богатыми. Сейчас на долю менее состоятельной половины населения приходится только 17% национального дохода - так было сто лет назад

Фото: Виктор Коротаев / Reuters

Уровень экономического неравенства в современной России сопоставим с дореволюционными показателями, следует из доклада о неравенстве в мире (World Inequality Report,.pdf), подготовленного исследователями Всемирной лаборатории экономического неравенства (среди них — автор экономического бестселлера «Капитал в XXI веке» ).

Если упорядочить всех взрослых россиян по уровню дохода и разделить на две половины, то на долю первой группы будет приходиться лишь 17% национального дохода* в 2016 году, на долю второй — 83%. При этом доходы богатейших 10% граждан составляют 45,5% национального дохода. Это почти совпадает с распределением дохода в 1905 году (см. график ). Данные по 1905 году основаны на историческом документе — таблице распределения доходов, подготовленной фискальными органами царской России в преддверии возможного введения подоходного налога.

* Национальный доход арифметически определяется как ВВП минус обесценение основного капитала плюс чистый иностранный доход (разница между стоимостью, созданной на территории страны с помощью иностранцев, и стоимостью, созданной за границей с помощью своих граждан).

Лучше чем в США, хуже, чем в Китае

Доход, приходящийся в среднем на одного взрослого россиянина, в 2016 году составил €23,2 тыс. за год, что по методологии авторов соответствует около 55 тыс. руб. в месяц. Но на самом деле доходы распределены крайне неравномерно: 50% населения (57,5 млн человек) получили в среднем только по €7,8 тыс. Наиболее обеспеченные 10% граждан (верхний дециль) располагали средним доходом в €105,5 тыс., следует из расчетов исследователей.

Таким образом, на 10% наиболее богатых россиян в 2016 году приходилось 45,5% национального дохода. Для сравнения: в Европе для верхнего дециля доля национального дохода составила 37%, в Китае — 41%. Но в Северной Америке (США и Канада) самые богатые 10% концентрируют еще больше дохода — 47%, в Индии и Бразилии и вовсе 55%. Самый высокий уровень неравенства зафиксирован на Ближнем Востоке, где верхние 10% аккумулировали 61% национального дохода.

1,15 млн россиян (1% ) располагают в среднем по €470 тыс. в год

11,5 тыс. человек (0,01% ) располагают в среднем €12,1 млн

Примерно тысяча богатейших россиян (0,001% ) располагает в среднем €58,6 млн национального дохода

Шоковая терапия

Переход от планово-административной экономики к рыночной после падения Советского Союза привел к резкому росту экономического неравенства. Если в 1990-1991 годах на долю 10% наиболее богатых граждан приходилось менее 25% национального дохода, то к 1996 году этот показатель вырос до 45%, а доля доходов «бедной» половины населения опустилась с 30 до 10%. Сейчас на долю бедных 50% приходится 17% национального дохода.

По оценке исследователей, самый благоприятный период с точки зрения экономического равенства страна пережила в так называемую «золотую пятилетку» (1966-1970 годы). В 1968 году на долю менее обеспеченной половины населения приходилось более 31% дохода, на долю наиболее состоятельных 10% граждан — 21,6%.

Основными бенефициарами экономического роста с 1998 по 2008 год стали богатые граждане: их доля в национальном доходе поднялась с 43 до 52%. Впрочем, мировой финансовый кризис, падение цен на нефть и экономические санкции ударили по доходам наиболее обеспеченных 10%: их доля опустилась с пика 2008 года до 45,5% в 2015 году.

Уровень неравенства по коэффициенту Джини в 2016 году был 0,414 (показатель принимает значения от нуля в случае абсолютного равенства до единицы в случае абсолютного неравенства), следует из предварительных данных Росстата. В 1996 году коэффициент составлял 0,387, в 2000 году он вырос до 0,395, а в докризисном 2013 году равнялся 0,419.

Доля экономически уязвимого населения в России превышает 50% и продолжает расти, Всемирный банк в докладе, посвященном российской экономике. Население России с доходом ниже $10 в день выросло до 53,7%, при этом 13,8% россиян тратят меньше $5 в день.

Прогресс по НДФЛ

Авторы исследования указывают на эффективность прогрессивной шкалы налогообложения в борьбе с экономическим неравенством. Прогрессивная ставка не только снижает неравенство в доходах после уплаты налогов, но и дестимулирует граждан с высокими заработками добиваться еще больших зарплат и накопления имущества.

В ноябре 2016 года вице-премьер Ольга Голодец , что правительство обсуждает возможность введения элементов прогрессивной шкалы НДФЛ. По ее словам, важным шагом для преодоления бедности станет освобождение граждан «в нижней шкале», то есть чьи доходы ниже прожиточного минимума, от уплаты НДФЛ. Но в январе 2017 года премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что в повестке правительства не стоит вопрос перехода к прогрессивной ставке НДФЛ.

В интервью телеканалам в конце ноября глава правительства , что «часть населения, наверное, способна платить несколько больший налог», чтобы освободить от нагрузки бедных людей.

«У нас есть люди с очень низкими доходами, о которых мы говорили, ну, наверное, гипотетически можно рассматривать и вариант введения каких-то льгот, когда люди с очень низкими доходами вообще налоги не платят», — сказал Медведев. При этом он отметил, что есть и люди, которые «способны платить несколько больший налог».

«Разрыв в доходах бешеный, прогрессивная шкала налогообложения все-таки нужна, но здесь необходимо действовать аккуратно, экономическими рычагами и смотреть, кому и насколько повышать, чтобы люди не теряли мотивацию. Задача состоит в том, чтобы выращивать средний класс по доходам, который сейчас составляет всего около 10% населения», — полагает профессор кафедры труда и социальной политики РАНХиГС Анатолий Бабич. По его мнению, наиболее обеспеченные граждане могли бы платить НДФЛ по повышенной ставке, в то время как людей, находящихся за чертой бедности, и пенсионеров, не имеющих накоплений, следует освободить от налогового бремени.

В России сложилась уникальная ситуация с бедностью. По вице-премьера Ольги Голодец, в стране образовалась новая категория граждан - они работают, но все равно находятся на грани нищеты. Их около пяти миллионов. Это свидетельствует о неэффективности мер поддержки, но у государства пока нет приемлемых механизмов для борьбы с бедностью, кроме увеличения нагрузки на бюджет.

Чтобы выяснить, как возникла «уникальная бедность», побеседовала с руководителем проекта «Повышение эффективности и результативности социальной защиты» . Существующая система помощи, по ее оценке, не выполняет своей главной функции - деньги преимущественно тратятся не на спасение бедных, а на льготы для тех, кто в них не нуждается.

«Лента.ру»: Лилия Николаевна, вы предлагаете перекроить систему соцподдержки населения. А чем она плоха?

Лилия Овчарова : Помощь бедным и нуждающимся - главная цель системы социальной защиты, особенно в условиях кризиса и особенно когда речь идет о государственной помощи. На социальную поддержку мы тратим много - 12,4 процента ВВП. Это на уровне развитых европейских стран, у которых валовый продукт гораздо больше. Однако бедным достается незначительная часть выделяемых средств.

Система соцзащиты состоит из двух частей: страховые и нестраховые меры поддержки. Страховые - это пенсии и соцстрахование (больничные листы, пособия по беременности и родам, страхование от несчастных случаев на производстве). К нестраховым относятся различные выплаты и социальное обслуживание, и на это в 2015 году было израсходовано 2,6 процента ВВП. И именно эта часть социальной защиты преимущественно должна направляться на поддержку бедных. В нашей стране к нестраховым видам поддержки относится и пособие по безработице, хотя в развитых странах это страховая мера.

Причем одна из серьезных проблем - учет получателей социальной помощи. В нашей стране один и тот же человек может получать поддержку из разных источников и, соответственно, многократно учитываться.

Мы предлагаем привязать эти регистры к СНИЛСу (идентификационный номер пенсионной системы), чтобы посчитать, сколько человек получают социальную помощь и сколько средств в совокупности поступает нуждающимся.

Расходы на адресные программы, которые предназначены именно для бедных, сегодня составляют 0,4 процента ВВП или чуть больше 20 процентов от общего объема затрат на нестраховые меры соцподдержки. Из чего мы делаем вывод о том, что система социальной защиты неэффективна с точки зрения содействия сокращению бедности. Но это не единственная точка зрения - с нами спорят.

Фото: Константин Чалабов / РИА Новости

Кто же в России приоритетная группа для господдержки, если не бедные?

У нас длительное время приоритетными получателями были так называемые заслуженные граждане. Большая часть средств расходуется на льготников, то есть людей, относящихся к разным категориям населения, которым предоставляются различные преференции.

У нас в стране как минимум 300 различных льгот. Но льготник льготнику рознь. Например, заслуженные категории - это спорный вопрос. Кстати, население считает, что заслуженные люди должны иметь определенные преференции. Но различные профессиональные льготы - это перекладывание расходов работодателя на государство. А в условиях рыночной экономики это означает, что бедные спонсируют крупных работодателей, поскольку государство, вместо того чтобы поддерживать бедных, предоставляет пенсии за работу в тяжелых условиях, которые должен оплачивать работодатель. В советской системе это было приемлемо, в рыночной - нет. Нуждающееся население не должно покрывать издержки бизнесменов. Но сегодня государство тратит почти 300 миллиардов рублей на особые пенсионные режимы для этих категорий и еще 92 миллиарда - в нестраховой системе социальной защиты. Это означает, что система социальной защиты спонсирует бизнес. Справедливо ли это? Думаю, нет. Сейчас просто необходимо сместить приоритеты социальной политики и направить основные расходы на помощь бедным.

Может, вообще все льготы деньгами заменить?

Это попытались сделать в 2005 году. Тогда был принят закон о монетизации льгот, который очень тяжело проходил. Но здесь есть определенная проблема. Так нельзя поступить со всеми льготами. Скажем, решили вы монетизировать льготу на оплату лекарств и даете человеку деньги. Не факт, что он на них купит лекарства. Получается, что вы жизнь ему не продлили, а деньги потратили. Или вы можете дать деньгами льготу на оплату коммунальных услуг, но люди все равно не заплатят. Помощь становится бессмысленной.

Есть разные виды нуждаемости. Вообще, нуждаемость - это не только бедность. Некоторым категориям населения надо помогать независимо от того, бедны они или нет. Например, инвалиды. Они нуждаются в помощи в любом случае. Скажем, в результате каких-то действий государства был нанесен вред здоровью гражданина. Самый яркий пример - чернобыльцы: они не виноваты в том, что оказались на зараженных территориях. Эти категории граждан имеют право претендовать на социальную поддержку.

Или, скажем, материнский (семейный) капитал для семей, в которых родился второй ребенок. Таким образом государство поддерживает семьи с детьми. Это тоже нужная мера. Могут быть и другие особые жизненные ситуации, требующие каких-то преференций. Конечно, этим категориям граждан тоже нужно помогать, но основная помощь должна все же доставаться бедным и нуждающимся.

А как определить, кто по-настоящему беден?

Единого определения бедности нет, поскольку бедность относительна во времени и в пространстве. В каждой стране это понятие трактуется по-своему. В России это прожиточный минимум, стоимость минимальной потребительской корзины плюс необходимые налоги. Если доход гражданина меньше этой суммы, он считается бедным.

Вот, к примеру, возьмем самую обсуждаемую группу - ветераны труда. Только 10 процентов из них имеют доход ниже прожиточного минимума. Казалось бы, все просто: только им и надо оказывать помощь. Но есть еще понятие субъективной бедности: как люди сами оценивают свое благосостояние. Это очень важно! Если человек считает себя бедным, а ему вдруг говорят: «Нет, ты не бедный, и никаких льгот тебе не полагается», то я не завидую тому политику, которому придется вести этот диалог.

И согласно опросам, среди ветеранов труда бедными себя считает уже половина. А если вы не будете спрашивать, бедны ли вы, а спросите, на что вам хватает, то ветеранов, которые говорят, что им хватает только на удовлетворение минимальных потребностей, наберется и все 70 процентов.

Это связано преимущественно с тем, что у пожилых людей самый высокий «индекс лишений». Это еще одно определение бедности, не на основе доходов, а на основе анализа реального потребления. В прожиточном минимуме мы считаем, что люди получают медицинские услуги бесплатно, но в реальной жизни примерно треть расходов на здравоохранение - это платежи населения. У пожилых людей более высокие потребности в медицинских услугах, значит, и реальные расходы выше, нежели это предусмотрено в прожиточном минимуме. К слову, если говорить об объективной бедности (то есть если оценивать доходы ниже прожиточного минимума), то самые высокие риски бедности - у детей.

Мы надеемся, что будет создана Единая государственная информационная система социального обеспечения (ЕГИССО). Соответствующий закон уже принят и в 2018 году должен быть введен в действие. По каждому человеку будет собираться информация, и мы поймем, кто какие выплаты получает. А то человек может быть зарегистрирован в Московской области, числиться бедным, а жить в Москве и иметь две квартиры.

Фото: Кирилл Каллиников / РИА Новости

Как вы предлагаете изменить систему социальной поддержки?

Мы считаем, что государство должно поддерживать в первую очередь бедных. Это главная миссия нестраховой социальной защиты. Собственно, так и происходит в странах с рыночной экономикой, где каждый гражданский институт выполняет свою функцию.

Мы прекрасно понимаем, что быстро этот переход осуществить невозможно. Конечно, переходить к новой системе предпочтительно в условиях, когда экономика на подъеме. Но если уж так сложилось, что реформировать систему приходится в условиях спада, то этот процесс должен быть более плавным и взвешенным.

Резко ничего менять нельзя. Это тоже нужно делать аккуратно. Представьте, живут два человека на одной лестничной клетке с разницей в возрасте в два года, и одному предоставят льготу, а другому нет. Это создаст социальную напряженность. Закрывать входы следует очень постепенно. Как минимум не стоит создавать новые льготные категории. Мы же все время новые плодим.

Почему так происходит?

Понимаете, социальная защита - это инструмент диалога между населением и властью в период, когда идут выборы. Поскольку уровень доверия к власти низкий, прибегают к этому ресурсу, чтобы его повысить. Поэтому каждый раз, в преддверии очередных выборов у нас возникают новые льготные категории. Так, в частности, появился материнский капитал. С этой мерой я еще могу согласиться (все-таки поддерживать семьи с детьми нужно), но вот субсидирование оплаты детских садов точно нужно было привязывать к доходам, а не к количеству детей. Это привело к тому, что мы помогаем многодетным с разным уровнем дохода, а про бедных забываем.

И еще непростой вопрос: мы тратим огромные средства на восстановление утраты здоровья вследствие вредных привычек (пьянство, курение, наркомания). Сегодня мы не задаемся вопросом, почему человек заболел.

Есть очень трудная проблема, которую политики даже боятся обсуждать. Но мы, эксперты, должны задаться вопросом: как вести себя государству в условиях, когда в мире появляются дорогостоящие лекарства, методы лечения и средства реабилитации? Например, специальные костюмы, которые позволяют парализованным людям ходить. Кому мы должны помогать? Или никому, а ждать, когда они станут доступны всем? Пока мы идем по пути, что доступно только то, что дешево, ресурсов государства недостаточно для развития и внедрения дорогостоящих медицинских и реабилитационных технологий.

Богатые и элитные группы получают такие услуги за границей. Но если дальше двигаться по этому пути, то мы окончательно отстанем, и люди будут уезжать из страны ради большей продолжительности жизни. И в подобной ситуации должны ли мы привлекать ресурсы наиболее обеспеченных семей для решения данной проблемы? Я думаю, что должны.

Если в семье есть какой-то нереализованный материальный потенциал, то мы должны его учитывать при оценке нуждаемости. Допустим, в Москве есть семья, у которой две квартиры, и она претендует на социальную помощь. Мы должны вменить ей доход от сдачи жилья, не проверяя, сдается она или нет.

Это задача общественного договора. Наиболее слабые люди должны получить преференции, а те, у которых есть ресурсы и компетенция, обязаны реализовывать свой потенциал. По-моему, это справедливо.

Со следующего года десятки миллионов российских граждан лишатся социальных льгот. Взамен им будут предложены денежные компенсации, размер которых будет в несколько раз меньше «рублевого» эквивалента отменяемых льгот. Вот-вот правительство...

Впрочем, все логично.

Сперва большинство общества смирилось с тем, что ему заткнули рот, - когда власть уничтожила независимое от себя телевидение.

Затем оно смирилось с тем, что ему связали руки, - когда власть превратила выборы в фарс и сделала себя фактически несменяемой.

Что ж, к тем, у кого заткнут рот и связаны руки, можно безнаказанно залезть в карман…

За все не в ответе

Теоретическое право на различные льготы имеют около 30 миллионов граждан России. Начиная от инвалидов и ветеранов войны и заканчивая репрессированными и бывшими несовершеннолетними узниками фашистских концлагерей.

На практике этими льготами пользуются далеко не все - государство финансирует лишь часть соответствующих «социальных мандатов». Иначе говоря, не платит по своим обязательствам.

Простой пример: федеральный бюджет должен оплачивать инвалидам войны приобретение автомашин, ветеранам и инвалидам войны - санаторные путевки, установку телефона, проезд раз в год на поезде, самолете или автобусе в любую точку страны, протезирование и изготовление ортопедической обуви.

Реально эти расходы финансируются на 5-10%. Конечно, особо настойчивые граждане могут пойти в суд и выиграть дело. Но все в суд не пойдут - на что, собственно, и рассчитывает власть…

Впрочем, теперь правительство хочет еще больше упростить себе задачу.

«Объем социальных обязательств государства превышает возможности правительства», - заявляет Михаил Фрадков. Мол, «действующая система социальных преференций, основы которой были заложены в дореформенный период, не вписывается в новые социально-экономические реалии».

Ну, насчет «дореформенного периода» премьер, мягко говоря, лукавит. Большая часть льгот установлена законом «О ветеранах», который вступил в силу в январе 1995 года. Да и все остальные «льготные» законы приняты отнюдь не при советской власти…

Но что же предлагает правительство?

Для начала большую часть льгот, начиная с 2005 года, хотят «сбросить» на регионы. Ветераны труда, ветераны войны, труженики тыла, репрессированные (они составляют примерно две трети от общего числа «льготников») отныне будут получать льготы в зависимости от того, будут ли в соответствующих бюджетах на это деньги.

«Мы надеемся, что регионы сохранят льготы для ветеранов труда и тружеников тыла, и даже увеличат их», - заявляет министр финансов Алексей Кудрин. Звучит как издевательство: ведь именно усилиями г-на Кудрина, являющегося главным идеологом такого «перераспределения», у регионов ежегодно отбирают источники доходов, предлагая им «жить по средствам».

Что получится - предположить нетрудно: в семидесяти «дотационных» регионах о каких-либо льготах для указанных категорий граждан придется просто забыть. А если кто из них захочет судиться - свои претензии он будет предъявлять не правительству, а региональной власти.

«Центр» при этом ни за что не будет отвечать - он будет только сурово спрашивать с «низов» за то, что граждане не получают льгот…

Далее, предлагается отменить «спящие мандаты» - социальные обязательства государства, которые закреплены в законах, но на практике не исполняются. Ничего не скажешь, блистательная логика: вместо того чтобы выгнать правительство, не способное исполнять законы, предлагается отменить не исполняемые им законы…

Заметим: одним из первых, по замыслам правительства, под «сокращение» попадает право военнослужащих и членов их семей раз в год бесплатно выезжать на отдых. Кто захочет в этих условиях служить на Севере, в Сибири или на Дальнем Востоке? Вопрос, что называется, риторический.

Льготы в натуре

А теперь - самое существенное и самое циничное.

Те льготы, за финансирование которых будет отвечать федеральный бюджет, - льготы для инвалидов и участников войны, «чернобыльцев», Героев СССР и России, а также инвалидов первой, второй и третьей групп - правительство хочет перевести в натуральную (денежную) форму.

Иначе говоря, вместо того чтобы пользоваться правом на бесплатный проезд, на 50-процентную оплату жилищно-коммунальных услуг, на бесплатное получение лекарств и санаторных путевок, на протезирование и лечение зубов и так далее, «льготники» получат денежные компенсации. Получил деньги - и трать их, как душа пожелает. Хоть на автобусе целый день катайся, хоть за квартиру плати, хоть путевку покупай…

«Почти 40% граждан готовы заменить льготы денежными компенсациями, причем наиболее активно высказываются за замену их денежными выплатами сельские жители», - заявляет министр здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов. Мол, те, кто перейдет на «натуральную форму» получения льгот, только выиграют.

Непонятно только, в чем будет заключаться этот выигрыш.

Между тем участники упомянутого г-ном Зурабовым опроса заявляли, что хотели бы вместо своих льгот получать компенсацию в одну-две тысячи рублей ежемесячно. Комментируя это, министр заметил, что «ожидания, связанные с размером денежных компенсаций, во многом завышены».

Но при чем тут «завышенные ожидания»? Может быть, «социальный» министр не знает, сколько стоят в России лекарства, общественный транспорт или услуги жилкомхоза? Несложный расчет показывает, что, скажем, для участников войны «натуральное» выражение всех полагающихся им льгот составляет около 3 тысяч рублей в месяц. Предлагается же им в четыре-пять раз меньше.

Да, в стране есть немало тех, кто с радостью согласился бы получать и компенсации в 250 рублей. Скажем, те, кто живет в деревне и никаких льгот - например, на установку или оплату телефона, - отродясь не имел по причине отсутствия телефона. Как и льгот на проезд в общественном транспорте - по аналогичной причине. И при этом нерегулярно получает зарплату в полторы-две тысячи рублей или пенсию еще меньшего размера.

Понятно, что перспектива замены гипотетических льгот «живыми» деньгами будет в данном случае рассматриваться как замена журавля в небе на синицу в руках. Но большая часть «льготников» - жители больших и средних городов, а их перспективы оказываются безрадостными…

И бедные станут богатыми?

Борьба с бедностью - одно из наиболее громко провозглашаемых сегодня намерений власти: Владимир Путин не раз заявлял, что «премьер и члены кабинета будут нести личную ответственность за уровень и качество жизни граждан».

Казалось бы, в условиях экономического роста, который служит одним из главных факторов, обеспечивающих популярность президента, этот уровень и качество должны только повышаться.

На деле же все происходит ровным счетом наоборот: рост доходов государства сопровождается урезанием социальных расходов. Чем больше у государства денег - тем больше оно стремится их экономить.

Экономят, впрочем, не на всех.

На то, чтобы платить чиновникам непомерные зарплаты (в тщетной надежде, что они будут меньше воровать), денег не жалко.

Как не жалко их на президентские резиденции, на государственную охрану ВИП-персон, на все новые и новые чиновничьи структуры, на обсуждаемые переезды высших судов в Петербург, на разрушение Чечни с последующим «восстановлением»…

А вот на бедных - жалко. На них-то экономят как могут. И не только теми способами, которые описаны выше.

С некоторых пор в России малоимущие граждане (те, у кого доход ниже прожиточного минимума) имеют право на получение государственной социальной помощи. Помощь, вообще говоря, невелика - получить можно лишь столько, на сколько доход «недотягивает» до прожиточного минимума.

Но и на этих крохах правительство решило сэкономить. И 20 августа 2003 года приняло мало кому известное и, по понятным причинам, не афишируемое постановление № 512. Где черным по белому записано: к доходам гражданина или семьи относятся «денежные эквиваленты полученных членами семьи льгот и социальных гарантий».

Иначе говоря, если гражданин имеет право на 50% оплаты за квартиру - оставшиеся 50% считаются доходом (!). Имеешь право получать бесплатные лекарства, бесплатно ездить на транспорте, получать путевку в санаторий или устанавливать зубные протезы - стоимость всего этого приплюсуют к «доходам». Независимо от того, пользуешься ты этими льготами или нет. Будь ты хоть прикованный к дому инвалид - все льготы, в том числе по проезду на общественном транспорте, добавят к пенсии. И если в результате этой арифметической операции получится величина, превышающая прожиточный минимум (составляющий, скажем, для питерских пенсионеров 1961 рубль), - можно проститься с надеждами на социальную помощь. Что и происходит: многие граждане, ранее эту помощь получавшие, теперь ее лишились…

Эта мошенническая методика дает возможность в один миг превратить миллионы россиян в «обеспеченных». Замечательный получается способ борьбы с бедностью, не правда ли?

P.S. После совещания у президента 25 мая члены кабинета министров заговорили о других суммах компенсаций - примерно в два раза больше, чем обещали вначале. Странно, почему не раз в пять? Хотя и «в два раза» - это все равно втрое меньше необходимого. Да и в бюджете 2005 года на компенсации заложены все те же 165-170 млрд рублей. В среднем - по 400 рублей на «льготника» в месяц. Откуда же возьмутся при этом «двойные» суммы компенсаций?

И потом, что это за правительство, которое, стоило президенту нахмурить брови, тут же в сжатые, заметьте, сроки «скорректировало» свои планы? И почему наш кабинет министров так вольно обращается с государственным бюджетом? Одно объяснение лежит на поверхности: это политика двойных стандартов. Для населения - «Жрите, что дают». Для гаранта Конституции - «Чего изволите?» А ну как гарант опять нахмурится.

Впервые за последние четыре года численность бедного населения в России сократилась. Год назад за чертой бедности находилось примерно на 1 миллион 700 тысяч человек больше, чем сейчас. Повышение уровня жизни пусть и не столь большого в масштабах страны количества людей само по себе обнадеживает. Если же сравнивать с какими-то более или менее успешными странами, то Россия не самая бедная из них. Россия - страна со средним уровнем доходов. Бедность же часто относится к определенному этапу жизненного цикла человека. Например, дети обычно имеют более высокие риски бедности. А выпускники вузов - наоборот. Тем не менее задача выйти из бедности остается для России одной из самых актуальных. Обсудим тему с директором Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Татьяной Малевой.

Цифровую экономику может создать только обеспеченное население

В одном своем интервью вы сказали: "Невозможно выйти из кризиса с опорой на бедность". Раньше как-то выходили, почему же теперь невозможно?

В индустриальном обществе на бедность, как показал наш собственный опыт, можно было не обращать внимания. Но сейчас мы стремимся к переходу в постиндустриальное общество с его сервисной экономикой, когда производство услуг превалирует над производством товаров. И для нас это вопрос даже не кризиса. Это вопрос перехода в конкурентную эпоху. Мы пока находимся в неконкурентной стадии и отстаем в развитии информационных технологий, средств связи и коммуникаций. А наши конкуренты развивают сервисную экономику, цифровую экономику, экономику робототехники. Нам надо туда же, иначе экономический и технологический разрыв станет непреодолимым. Осознание, что мы отстаем, и отстаем уже сильно, заставляет нас стремиться к созданию цифровой экономики, экономики высокой инженерии. А такую экономику бедное население создать неспособно.

Бедность - не вполне экономическое понятие

- В СССР тоже были бедные. Чем нынешняя бедность отличается от советской?

Бедность - не вполне экономическое понятие. Бедность существует всегда и везде, вопрос только в ее масштабе и структуре. Например, есть феномен добровольной бедности, когда люди с определенной философией отказываются от потребления. Поэтому не надо считать, что это какое-то уникальное явление. Есть традиционные группы, которые в своем большинстве не могут не быть бедными. Например, многодетные семьи, инвалиды, безработные. Не хочется вспоминать девяностые - тогда чуть ли не четверть населения находились за чертой бедности. Наша нынешняя бедность - это не бедность недоедания, не голодные обмороки на улице. Сегодня в России 22 миллиона человек - 15 процентов населения - имеют доходы ниже прожиточного минимума. Само по себе это не показатель неблагополучия. Мы можем найти примеры, когда 10-процентная доля бедных людей - это мало, но бывают случаи, когда 20 процентов - это не столь уж много, если такая цифра укладывается в рациональную картину мира.

- Какова в структуре российской бедности доля работающих людей?

Наша главная аномалия в том, что две трети бедных - это семьи с детьми. И среди них более 60 процентов - это семьи, в которых есть люди трудоспособные, работающие.

- Тем не менее, если верить опросам, 78 процентов граждан не считают себя бедными людьми.

Да, это так. Потому что существует понятие "субъективная бедность". Бывает, люди с доходами выше прожиточного минимума относят себя к бедным, но случается и наоборот: абсолютные бедные люди, если они находятся в среде точно таких же, не считают себя бедными. Последнее особенно характерно для сельской местности. Людям неприятно признаваться, что они хуже кого-то. Они говорят: "Мы не хуже других". Но если вы посчитаете их доходы и расходы, то увидите, что здесь очень низкое потребление.

Ловушка бедности может сложиться в детстве, в самом начале жизненного пути человека, и потом всю жизнь он не сможет из нее вырваться

- Привыкание к бедности опасно?

Да. От хронической бедности избавиться намного сложнее, чем от кратковременной. Кратковременная бедность характерна для семей с детьми. Родился ребенок - и денег уже не хватает. Далее происходит мобилизация ресурсов, семья приспосабливается к новым своим реалиям, а потом дети подрастают и начинают сами себя поддерживать: в России это стало чуть ли не нормой - дети-старшеклассники уже где-нибудь работают. А хроническая бедность опасна тем, что из нее трудно выбраться. Люди попадают в так называемую "ловушку бедности". Это означает, что дети из бедного домохозяйства будут ограничены в доступе не только к деньгам, но и ко всем социальным ресурсам. Это заведомо худшие условия в здравоохранении, образовании. А что такое плохое образование? Это значит, что человек либо вообще не попадет на рынок труда, либо попадет в сегмент труда низкооплачиваемого или в сегмент безработицы, где высоки риски маргинализации, инвалидизации. Представители этих групп, как показывает статистика, еще и умирают раньше других. "Ловушка бедности" может сложиться в детстве, в самом начале жизненного пути человека, и потом всю жизнь он не сможет из нее вырваться. Все исследования - и наши, и зарубежные - показывают, что бедность всегда легче предотвратить, чем с ней бороться.

- Где у нас больше бедных - в городах или сельской местности?

Конечно, в сельской местности. Но здесь есть нюансы. Если бедность деревенского человека мерить по деньгам, мы получим один результат, а если по депривациям, то есть по невозможности удовлетворить какие-то социальные потребности, то другой. С точки зрения денежной обеспеченности на селе бедных больше, чем в городах. Если же пойдем по депривационному сценарию, ситуация будет не столь однозначна. Например, на селе с жильем лучше, с обеспечением продуктами питания лучше, чем в средних городах. Потому что земля кормит. Но на селе имеет значение плотность населения. На крупной заселенной территории бедных меньше, чем в малообитаемых местах. В селе или поселке городского типа может быть один-единственный работодатель. Как дела у работодателя, так дела и у жителей. Жители деревни или рабочего поселка обычно повторяют экономическую судьбу своего работодателя. Если он крепко стоит на ногах, то и они не бедствуют, по крайней мере получают зарплату. А случись какая-то неприятность с ним - и все тут же становятся бедными.

Нельзя в период кризиса ужесточать условия существования населения

Почти каждая российская семья имеет некий теневой доход. Поскольку теневые доходы находятся вне поля зрения государства, можно, наверное, предположить, что в реальности наши граждане живут чуть лучше, чем явствует из официальной статистики?

В официальном секторе зарплату можно учесть административно: предприятия направляют в Росстат свою статистику. Население не может этого сделать и обследуется при помощи макросоциологии. Так во всем мире. Людей спрашивают, откуда доходы, в том числе совокупный доход. Если респонденты отвечают искренне, то ненаблюдаемый доход частично входит в отчетность. Но у нас существует и скрытый фонд оплаты труда - зарплата "в конвертах". Последние три года этот ненаблюдаемый фонд уменьшается. Накануне кризиса 2009-2010 гг. этот ненаблюдаемый фонд раздулся, а в ходе кризиса сократился. Тогда кризис сократил теневую часть и почти не тронул основную зарплату. А сейчас сокращается и то и другое. У нас падают уже и формальные доходы, и неформальные.

- Звучали предложения обложить теневиков "налогом на тунеядство". Вы к этому как относитесь?

Философски. Есть аргументы "за".

- Какие, например?

Это устранение социальной несправедливости. Один работник всю жизнь работает в "белом секторе", платит отчисления в социальные фонды, а кто-то ни копейки туда не заплатил, но оба имеют равный доступ к социальным благам. Может даже случиться, что к теневику "скорая" доедет, а к законопослушному работнику нет. Хотя их права на получение медицинских услуг абсолютно равны. Сегодня тот, кто платит в систему медстрахования, по существу оплачивает не только свои права, но и права тех, кто от платежей уклоняется. Это социально несправедливо и экономически необоснованно.

- А каковы аргументы против?

Было предложение брать с теневиков фиксированный платеж, чтобы таким образом все теневики оплатили себе страховку. Но все ли, кто не платит в фонды, реальные теневики? Среди них есть и те, кто действительно получает мизерную оплату или же вынужден работать полулегально не по своей воле, а потому, что не может найти рабочее место в открытой экономике. Если представить себе, что у такого работника действительно нет доходов, то кто ему оплатит страховку? За него заплатят другие - семья, родственники, то есть имущее население. Предложение ввести "налог на тунеядство" прозвучало в тот момент, когда начал разворачиваться кризис, стали падать зарплаты и пенсии, и все другие доходы. Нельзя в период кризиса ужесточать условия существования населения.

А как вам разговоры о возвращении к прогрессивному налогообложению как к возможному способу преодоления массовой бедности?

Я к этому отношусь отрицательно. У нас уже была прогрессивная шкала и было очень высокое уклонение от налогов. Нынешние 13 процентов - это некий консенсус, это ровно столько, сколько общество готово отдать добровольно. Возвращение к прогрессивной шкале может укрепить только теневую экономику, а не благосостояние широких масс. Предположим, я бедная, а вы богатый. По прогрессивной шкале у вас забирают значительную часть дохода, отдают ее в бюджет, но я от этого не становлюсь богаче. Тот факт, что у вас забрали деньги, на мою бедность никак не влияет. Потому что бюджет - это общий котел, на деньги, ушедшие в бюджет после введения прогрессивной шкалы, будут финансировать самые разные программы, например укреплять обороноспособность страны, проводить чемпионаты мира и т.п. Прогрессивная шкала - это фискальное изъятие части богатства либо в бюджет, либо в интересах других экономических субъектов. И от этого пирога бедные ничего не получают.

Есть, как вы знаете, и другое радикальное предложение - установить нулевой НДФЛ для людей, живущих за чертой бедности.

А вот это другая история. Это мы как раз поддерживаем. Эта мера реально повысила бы доходы низкообеспеченных и сократила бы неравенство.

- Каким образом?

На доходы до величины прожиточного минимума вводится нулевая ставка, причем для всех граждан. Допустим, прожиточный минимум составляет 10 тысяч рублей. Работник получает 11 тысяч. Каков налог? До 10 тысяч он платит ноль, а с 1 тысячи - 18 процентов. Высокооплачиваемый работник с зарплатой в 1 миллион рублей платит точно так же: с 10 тысяч рублей - ноль, а с 990 тысяч - 18 процентов. В итоге низкооплачиваемый заплатил 18 рублей, а высокооплачиваемый 178 тысяч рублей. Наши оппоненты говорят - нет, давайте введем эту льготу только для малоимущих, для тех, у кого доходы ниже прожиточного минимума. А это опасно, потому что создает мотив для манипулирования открытой и скрытой оплатой. Если у работника зарплата 10 тысяч рублей, он НДФЛ не платит, а если 11 тысяч рублей, то он платит ставку уже со всей суммы, если даже останется 13 процентов, то налог составит 1430 рублей. Что подсказывает ему логика? Он 10 тысяч рублей оставляет на виду ("белая зарплата"), а эту тысячу пытается спрятать ("серая зарплата") или же вообще уходит в тень. Кроме того, давайте соблюдать социальную логику. Прожиточный минимум, редуцированный на подоходный налог, минимумом уже не является. Если мы возьмем прожиточный минимум, сократим его на 13 процентов, нам придется признать, что на него прожить невозможно. Поэтому с прожиточного минимума в принципе нельзя брать налоги. На прожиточный минимум нужен налог в ноль процентов.

- Но это опять же фискальное изъятие.

Это не фискальное изъятие. Если с зарплаты в 10 тысяч рублей сейчас взимается 13 процентов, то на руки вам выдают 8700. Правильно? А с нулевой налоговой ставкой вы получаете 10 тысяч, то есть становитесь на 1 тысячу 300 рублей богаче. Именно эта мера как раз в пользу бедных.

- Выйти из бедности - задача, в принципе, выполнимая или нет?

От бедности нельзя избавиться полностью, но можно ее минимизировать. Даже сегодняшняя бедность уже решительно не такая, какая была 20 лет назад. Речь не идет о невозможности существовать, речь не идет о голоде. Речь идет о дефиците ресурсов для достижения существующего социального стандарта, причем стандарта, постоянно и быстро повышающегося. Глубина бедности изменилась, ее характер изменился. Что там ни говори, это уже цивилизованная бедность. И ее масштаб можно удерживать в социально приемлемых рамках. Особенно если это делает государство.

На этой неделе более трети россиян, опрошенных социологами "Левада–центра", сообщили, что бедность большинства населения унижает нашу страну сильнее всего. Справедливости ради скажем, бедных у нас пока не большинство. К беднякам официальная статистика относит граждан, имеющих доходы ниже прожиточного минимума, то есть чуть менее 10 тыс. рублей. Таковых в стране 19 млн. В ближайшие 3 года за чертой бедности окажутся более 20 млн наших соотечественников, сообщила глава . Каждый седьмой.

Конечно, бедность не порок. И вообще, как советует один вице–премьер, не надо гнаться за метражом квартир. Мы и не гонимся. По сведениям Рейтингового агентства строительного комплекса, на одного россиянина приходится 24 м2 жилплощади, что на 20% меньше стандарта ООН по обеспеченности жильем.

Однако скудости житья соотечественников умиляются не все чиновники. Поэтому озвучило идею о введении пособия на бедность. Право на участие в такой программе могут получить "все семьи, доходы и обеспеченность имуществом которых находятся ниже установленного уровня".

В ближайшие 3 года такая инициатива реализована не будет (не предусмотрена бюджетом). Но в дальнейшем - почему бы нет? В финансовом ведомстве понимают, что в ближайшие 3 года население не разбогатеет. А падение доходов граждан крайне негативно сказывается на розничной торговле.

В таком пособии немало плюсов. Главный из них - это установление "правил игры" с понятиями "нуждаемость" и "обеспеченность". Уровень выплаты "на бедность" будет невелик. Полноценно жить на это пособие граждане вряд ли смогут и работу не бросят. Но зато смогут поддерживать потребление хотя бы выше минимального.

Но идея Минфина была тут же раскритикована. Кто выступил с возражениями? Вы будете смеяться - , которое, по идее, и должно бороться с бедностью. Материальные ресурсы лучше направлять сразу на повышение зарплат, сказал начальник по социальной защите.

Однако статистика отмечает странную зависимость - зарплаты вроде и повышаются (за исключением 2 последних лет). Но средняя зарплата в РФ почему–то пляшет около магической цифры, эквивалентной стоимости 10 баррелей нефти в долларовом выражении. В конце 1990–х нефть стоила $10 за баррель, средняя же зарплата была около $100.

Десять лет спустя за баррель давали сотню долларов, и россиянин получал порядка $1000. Сейчас цена нефти качается около $50. А российская зарплата находится на уровне $500. Если это и совпадение, то очень странное.

Как верно заметил экономист Андрей Мовчан, российское народное хозяйство построено как "двухконтурный агрегат". Первый контур - это экспорт углеводородов и получение денег, а второй контур - это использование этих денег в экономике. Не забудем, что более двух третей отечественной экономики находится под контролем государства. И эта государственная экономика совершенно не заинтересована в том, чтобы доходы россиян выросли. Вот что имел в виду государственный министр труда. А если вы не поняли смысла его слов, тем хуже для вас.

Основная мантра чиновников сейчас - это "возрождение производства". При этом "производить" предполагается товары с высокой добавленной стоимостью, иначе зачем бы и огород городить. Для этого нужны инвестиции. А главное конкурентное преимущество России в производстве высокотехнологичных товаров - это квалифицированная и относительно дешевая рабочая сила.

Но в современной экономике "относительно дешевая рабочая сила" - это ненадежное преимущество. Потому что оно исчезает по мере того, как сокращается бедность и растут доходы. Чем ближе российские зарплаты будут, допустим, к немецким, тем меньше смысла инвесторам, хоть немецким, хоть российским, открывать здесь высокотехнологичное производство. Суперприбыльности взяться неоткуда, а риски остаются высокими. История подъема нулевых не повторится. Нулевые были временем мирового экономического бума, а в Россию приходили сверхдоходы от высоких цен на нефть. Но этот поезд уже ушел. Поэтому государственное "производство" объективно нуждается в бедности трудящихся. Для своего "возрождения", разумеется.

Спровоцировать рост зарплат в этой ситуации могла бы только конкуренция предпринимателей за трудовые ресурсы. Но для этого нужны открытость экономики и радикальное снижение рисков для бизнеса.

Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter